Сибиряки. Альманах

              Орган Новосибирской Областной Общественной Писательской          
                Организации «СИБИРЯКИ»
               
    Сибиряки
 

                Новосибирск
        Альманах
               
                Новосибирск        2013 г

;
 
  В номере:...................................3         
1 Аксельруд Лев .........................  4         
2 Андреев Даниил........................
3  Баранов Юрий.........................   5         
3 Бояринов Владимир................  6         
4 Вартанов Эдуард .....................  8       
5 Владимир Высоцкий.................9
6 Воробьёв Сергей.......................11       
7 Васильева Ирина ....................  10       
8 Зайцев Александр  .................. 13       
9 Зайцева Ольга   ........................10         
10 Заречанский Станислав  ........14         
11 Киевская Ольга  ......................15         
12  Кноль Александр  ...................16         
13 Креймер Захар ....................... 17       
14 Левун Клавдия  .......................18         
15 Межиньш Людмила ...............18
16 Межиньш Петр …………….………19
17 Медикова Галина .................. 19
18 Медных Юрий  ........................20
19 Михалков  Сергей....................26
20 Иванов Геннадий. ..................28
21  Иван Переверзин...................28
22Побаченко Анатолий........ .. ....29
23 Резаева Лариса........................30         
24  Рига детское .......................... 30
25 Родина Лина   ..........................33
26 Романов Андрей..................... 33
27 Такшеева Зинаида  .................34
28 Толмачёва Галина...................40
29 Федьков Сергей.....................
30 Чарова Наталья ....................... 41
31 Чернышёв Анатолий ............... 41
32 Шумилова Верона  .................. 42
33  Юсупова Лилия  ……………...……42
34 Виды Новосибирска.................45


Составитель:    Медных Ю.    
Редактор:          Медных Ю.   
Корректор:       Зайцева О.      
Консультант:    Межиньш Л.
Художник:         Ахильгова Т.
Фото:                Заречанский С.
       Заходите
Лет десять назад в центре культурной жизни  Сибири, в славном городе Новосибирске, в поисках творческого оазиса, чтобы пополнить свои знания и навыки в литературном творчестве, побывал я во многих литобъединениях города, но учебы в нужном направлении не нашёл. И начал я собирать желающих, чтобы вместе идти к лаконизму и прочим родникам родного языка.
Многие приходили попытать счастья, полагая, что путь к нему лёгок, и уходили от трудностей. А страницы наработок поисков множились и собрались в брошюру, названную нами «Путь к слову». И многие приобрели её и приобретают, в надежде быстро, без труда  стать мастерами слова. А брошюра зовет трудиться, указывая путь к мастерству.
          Расширил мое общение с читателем интернет. В нем меня заметил Союз Литераторов «Светоч», являясь частицей большой творческой организации МСПС – Международное Сообщество Писательских Союзов  заметил и принял в свой коллектив.
Совместными усилиями, хоть и на расстоянии, заявили мы о себе официально, разработав свой Устав, а программой взяв брошюру «Путь к слову», переименовав её в «Словесник», и назвали себя  «Сибиряками» - НООПО " Сибиряки» - Новосибирская Областная Общественная Писательская Организация «Сибиряки».
Приглашаем к нам авторов с лучши- ми произведениями и надеемся, что вместе поможем нашему современ ному литератур ному языку стать образнее,  грамотнее и лаконичнее.  Добро пожаловать к нам, творческие таланты.

 
  Лев  Аксельруд,
         Израиль   

 

Один из руководителей «лито»
«Горные зори» г. Фрунзе.
Член СП СССР

                * * *
 Мой труд – ручной. Иным не
представляю.
Мой труд – ручной. И это неспро- ста.
Бросаю раскалённые слова я
на наковальню белого листа.
                * * *
 Эй, высокое, важное облако!
Помнишь,
 что тебя надышала вот эта земля?
 Часто ль, в дождь обратив шись,
её навещаешь?

Как похоже лицо моей мамы
на землю, что от засухи долгой  потрескалась вся...
                * * *
 Ещё густа листва – не скоро
ей опасть.
 Но кое-где засеребрились
паутинки.
 Как видно, бабье лето, молодясь,
 Выдёргивает первые сединки.
               АННУШКЕ
 Расставаясь с фамилией девичьей,
 будто с Унжей прощаешься ты,
 где плывёт ледоходом белеющий
 березняк, уплотнённый в плоты.
 Будто с детством прощаешься,
с прятками,
 с красным зданием на холме,
 где шептала над школьной
тетрадкою:
 «Восемь пишем, один – в уме».

 Каждый день ключ от нашей
 комнаты
 ждёт кого-то из нас к пяти.
 Грустно видеть его нетронутым.
 И так радостно – не найти.

 Только снится тебе Унжа милая
 с лодкой, с платьицем на корме.
 Привыкаешь к моей фамилии:
 эту пишешь, своя – в уме.

 ГОРОД   КАРАНДАШ
 Вдоль улиц краски щедрые
 устроили парад.
 Вдоль улиц, как поветрие,
 прошёлся листопад.
 Остатки лета сорваны,
 и в небе городском
 деревья нарисованы

Даниил Андреев
Роза Мира
Книга 6
Глава 3
ЖЕНСТВЕННОСТЬ

 
       Я подхожу к решающему тезису. И все же, сколь бы ни был он важен, я едва смею сказать о нем несколько слов.
        Почти две тысячи лет существует догмат христианского учения, которого сейчас придется коснуться. Подвергались сомнению самые различные догматы Символа веры, из различных их пониманий возникали расколы, секты, ереси; даже ничтожнейшие обрядовые различия перерастали порой в настоящую пропасть, отделявшую схизматиков от господствующей церкви. Но за все девятнадцать веков никогда, кажется, не появлялось разногласий о том, что считалось основой основ: о трех ипостасях Пресвятой Троицы - Боге-Отце, Боге-Сыне, Боге-Святом Духе.
       Подвергать историческому или психологическому разбору факт воз никновения в христианской церкви именно такого понимания Троичности мне не хотелось бы. Ни необходимых материалов, ни нужной для этого эрудиции у меня нет И даже если бы я обладал тем и другим, мне страшно было бы коснуться ланцетом рассудочного анализа таинственнейших духовных глубин, где возникала и определялась в первые века после Христа эта идея.
     Позволю себе только напомнить одну страницу евангельской истории, которая указывает, как мне кажется, не в сторону такого понимания тайны Троичности, а в иную. Каноническими евангелиями (от Матфея и от Луки) утверждается ясно и отчетливо зачатие Младенца Иисуса Девой Марией от Святого Духа. Таким образом, можно заключить, что не Бог-Отец был Отцом Христа как человека, но Святой Дух. Однако как же это? Предвечное рождение Бога-Сына от Бога-Отца могло ли иначе выразиться мистериально в историческом, человеческом мире, как только рождением человека Иисуса от сил Той же ипостаси?  Но нет, евангельский рассказ совершенно отчетлив. Неотчетливо другое: понимание треть ей ипостаси церковью христианской. За всю историю церкви догмат о третей ипостаси так и не был разработан. Даже поражает контраст между подробнейшей? может быть, даже слишком подробной разработкой учения о Боге-Сыне? и почти пустым местом, каким являются догматические формулы о Святом Духе. Но ничего странного, в сущности, тут нет. Не случайно христианская религия сама именовала себя именно христианской: кроме указания на ее происхождение от Христа, в этом наименовании заключено было отражение того факта, что эта религия есть откровение Бога-Сына по преимуществу, то есть не столько религия Троицы, сколько именно Сына. Отсюда и эта чрезмерно туманная обобщенность, неясность, отсутствие полноты, а иногда и противоречивость в догматах, касающихся других ипостасей. Ведь кем может быть Сам Бог-Отец, как не Духом? Только Духом. И притом именно Святым, в отличие от всех других духов, им сотворенных, ибо каждая из богосотворенных и даже богорожденных монад может совершить - и многие совершили - отрицательный выбор, богоотступничество; Отец же - совершенно очевидно - не может отпасть от Самого Себя. Он первичен, неизменяем, незамутним и неомрачим, и именуется Святым именно в этом смысле. Какое же положительное содержание можно вложить в отвлечение от Бога-Отца двух Ему изначально присущих свойств - Его духовности и Его святости? Где основания для того, чтобы этому отвлечению придавать совершенно автономное значение в качестве третьего лица Троицы? Вообще, почему, на каких словах Христа, на каком свидетельстве четырех евангелий можно основать учение о том, что Бог-Отец есть одна ипостась Троицы, а Святой Дух - другая? В евангелиях на это указаний нет. Слова Иисуса, приводимые в качестве обоснования, это Его известное пророчество: "Пошлю вам духа утешителя, он же наставит вас на всякую истину". Из различного толкования именно этих слов возник даже великий раскол, что рассек единое тело христианской церкви на восточную и западную половины; но при этом оба толкования исходили из общего постулата: из неоспоренного почему-то никем положения, будто здесь Иисус подразумевает под духом-утешите лем именно третью ипостась. Но ведь в этих словах нет и тени указания на то, что утешитель, которого пошлет Воскресший Спаситель, есть третья ипостась и вообще ипостась. Нет здесь указания и на то, что под выражениями "дух утешитель" и "Бог Святой Дух" следует понимать одно и то же. Разве не естественнее и не последовательнее, не понятнее со всех точек зрения совсем другое решение: именно, решение в том смысле, что Бог Святой Дух именно и есть Бог-Отец, ибо Бог-Отец не может быть кем-либо иным, как Святым и Духом.
      Опять-таки, я касаюсь здесь таких корней великого учения, противопоставляю одинокий голос такому могучему, необозримому хору, звучащему столько веков, что не может быть сомнения в характере отзывов на него, даже если он будет кем-либо услышан. Я даже понимаю, что в глазах некоторых окажусь повинен в великом духовном преступлении и мне будет приписан единственный непрощаемый (по Евангелию) грех: хула на Святого Духа. Заявляю торжественно: поклоняюсь Святому Духу, чту Его и молюсь Ему с таким же благоговением, как другие христиане; и не могу видеть не только хулы на Него, но ни малейшего принижения Его образа в той идее, что Он есть Бог-Отец и что Бог-Отец есть Бог Святой Дух, - что это два именования одного и того же - первого - лица Пресвятой Троицы.
       И подчеркиваю, что высказываю здесь свое личное мнение, ни на что не претендующее. Правда, мнение это представляется мне выводом, к которому со временем должны будут прийти многие и многие. Подтверждено оно было и той высшей инстанцией, которая остается для меня единственным решающим авторитетом. Но я считаю, что никто не уполномочен настаивать на единственной и абсолютной правильности этой идеи, на ее догматической обязательности. Законной, общеочевидной инстанцией, полномочной разрешить такой вопрос, мог бы быть Восьмой Вселенский собор, где представители всех ныне существующих христианских вероисповеданий и Роза Мира подвергли бы обсуждению этот тезис, равно как и тезис об абсолютной истинности и неотменимости постановлений вселенских соборов вообще, и, быть может, пересмотрели бы некоторые пункты ортодоксальной догматики. Пока же этого не свершилось, никто в Розе Мира не может утверждать полную ошибочность старого догмата: можно только веровать так, как подсказывает совесть и собственный духовный опыт, и работать для воссоединения церквей, для разрешения всех недоумений.
       Однако высказанная здесь идея открывает путь к решению другой, не менее кардинальной проблемы.
Известно, что от гностиков до христианских мыслителей начала XX века в христианстве жило смутное, но горячее, настойчивое чувство Мирового Женственного Начала, - чувство, что Начало это есть не иллюзия, не перенесение человеческих категорий на план космический, но высшая духовная реальность. Церковь намеревалась, очевидно, дать выход этому чувству, освятив своим авторитетом культ Богоматери на Востоке, культ Мадонны - на Западе. Действительно, перед благоговейным почитанием Материнского Начала - почитанием, иррационально врожденным народной массе, - возник конкретный образ, к которому оно и устремилось. Но то мистическое чувство, о котором я говорю, - чувство Вечной Женственности как начала космического, божественного, - осталось неудовлетворенным. Ранняя и непререкаемая догматизация учения об ипостасях поставила носителей этого чувства в своеобразное положение: дабы не отпасть в ересь, они принуждены были обходить коренной вопрос, не договаривать до конца, иногда отождествлять Мировую Женственность со Вселенской Церковью или же, наконец, совершать отвлечение одного из атрибутов Божества - Его Премудрости - и персонифицировать это отвлечение, наименовав его Святой Софией. Высшие церковные инстанции избегали высказываться по этому вопросу сколько-нибудь определенно, и это не может быть поставлено им в вину, ибо идея Мировой Женственности не может не перерастать в идею Женственного аспекта Божества, а это, естественно, грозит ломкой догматизированных представлений о лицах Пресвятой Троицы (1).
Я встречал немало людей, в культурном и умственном отношении весьма утонченных и обладающих несомненным духовным опытом и, однако же, удивлявшихся и даже оскорблявшихся самым принципом: переносом, как им казалось, различий пола и вообще человеческих категорий на миры высочайшей реальности и даже в тайну Самого Божества. Им это представлялось следствием древней склонности к антропоморфизации духовных сфер нашим ограниченным человеческим сознанием. Из весьма схожих (психологически) источников вытекает, между прочим, протест строгого магометанского монотеизма против идеи Троичности и против культа Богоматери. И потому же с такой нетерпимостью отталкиваются деизм и современный абстрактный космополитический монизм от представлений о Троице, от веры в иерархии и, конечно, от идеи Вечной Женственности. Повторяется, как это ни смешно, даже обвинение в многобожии, брошенное христианству Мухаммедом 1 300 лет назад.
В основе подобных обвинений лежит либо слишком упрощенное понимание христианских идей, либо нежелание вникнуть в глубину вопроса. Ни в историческом христианстве, ни тем менее в данной концепции, никакого переноса человеческих категорий на Божество нет, а есть нечто принципиально обратное. Единство Божие не подвергается, разумеется, ничьему сомнению: наивно было бы искать здесь возвращения ко временам Карфагена, Ура или Гелиополиса. Ипостаси - это различные выявления Единой Сущности вовне; это - то, как открывается Она миру, а не какою пребывает в Себе. Но выявления вовне столь же абсолютно реальны, как и пребывание в Себе; поэтому ипостаси не могут быть приняты ни в коем случае за иллюзии или за аберрации нашего сознания.
        Выявляясь вовне, Единый проявляет некую присущую Ему внутреннюю полярность. Сущность этой полярности внутри Божества для нас трансцендентна. Но, выявляясь вовне, она воспринимается нами, как полярность двух друг к другу тяготеющих и друг без друга не пребывающих начал, извечно и присно соединяющихся в творческой любви и дающих начало третьему и завершающему: Сыну, Основе Вселенной, Логосу. Истекая во вселенную, божественность сохраняет эту присущую ей полярность; ею пронизана вся духовность и вся материальность вселенной. На различных ступенях бытия она выражается различно. В слое неорганической материи, который доступен всеобщему человеческому восприятию, ее можно усмотреть, вероятно, в основе того, что мы именуем всеобщим законом тяготения, в полярности электричества и во многом другом. В органической же материи нашего слоя, здесь, эта полярность Божественного проявляется в противозначности мужского и женского начал. Повторяю и подчеркиваю: здесь, ибо лежащая в основе этой противозначности полярность Божества, сама в себе, в своей сути, не может быть понятна.
      Вот почему Божественную Женственность мы именуем Матерью Логоса и через Него всей вселенной. Но извечный союз между Отцом и Матерью не изменяет Ее предвечной сущности; именно поэтому мы именуем Матерь миров Приснодевою.
      Таким образом, в учении о Троице и о Женственном аспекте Божества наличествует не перенесение "слишком человеческого" на сферы горние, а, напротив, понимание объективной полярности наших слоев - мужского и женского начал - как проекции непостижимой для нас полярности в существе Бога. "Бог есть любовь", - сказал Иоанн. Будут сменяться века, потом зоны, наконец, брамфатуры и галактики; каждый из нас, рано или поздно, достигнет Плеромы - божественной Полноты и вступит в родимое Лоно уже не только как дитя, но и как брат Божий; наши нынешние представления о Божестве исчезнут из памяти, как бледные, отцветшие, ненужные больше тени; но и тогда истина о том, что Бог есть любовь, не утратит своей истинности. Бог любит не Себя (такое предположение было бы кощунственно), но Каждая из таящихся в Нем Непостижимостей обращена любовью на другую, и в этой любви рождается Третье: Основа Вселенной. Отец - Приснодева-Матерь - Сын.
       Высочайшая из тайн, внутренняя тайна Божества, тайна любви Отца и Матери, отнюдь не "отражается" в человеческой любви, какой бы то ни было: ничто в мире конечном не может быть соизмеримо или подобно сущности этой тайны. Но и ничто в мире, за исключением того, что исходит от начал богоотступнических, не может быть сторонним по отношению к этой тайне. В человеческой любви вообще, то есть в любви ко всему живому, выражается (а не отражается) существо Триединого, - существо, которое есть любовь. В любви же мужчины и женщины выражается (а не отражается) внутренняя тайна союза Отца и Матери в той мере, в какой она нас достигает, будучи преломленной множеством слоев космического ряда. В этом и заключается коренное, онтологическое различие двух областей нашей духовной жизни, не имеющих между собой почти ничего общего, но на нашем нищем языке выражаемых одним и тем же словом.
Любовь ко всему сущему давно уже стала - если не на практике, то в идее - религиозной основой, и даже не в одном только христианстве. От грядущего надо ожидать все большего расширения того, что охватывается любовью. Правда, в безрелигиозных учениях современности явно выражено отступление вспять, к любви в крайне суженном смысле: к своему государственному коллективу, к его союзникам и сторонникам за рубежом, к своей семье и своим друзьям - и только. Но это явление сугубо временное, обусловленное всем характером безрелигиозной эпохи с ее ограниченной и сниженной моралью, и срок ему - тот же, что и всему безрелигиозному этапу развития. Следующая же религиозная эпоха потому и будет новой, что провозгласит и будет стремиться осуществить охват любовью всего человечества, всех царств Природы и всех восходящих иерархий (2). В далеком будущем откроются еще большие духовные возможности. Станет доступной и необходимой даже любовь к демонам. Уже и в прошлом некоторые из святых возвышались до такой любви. Но опережать самих себя, воспитывать в своей душе, еще несвободной от соблазнов, еще не охватившей любовью даже человечества и царства животных, любовь к исконным врагам Бога и всего живого, значит подвергать угрозе восходящий путь собственной души. Демоны только и ждут, чтобы их пожалели. Но ждут, конечно, не потому, что им эта жалость нужна (они одержимы гордыней и человеческую жалость презирают), но потому, что от такой жалости к ним человека - один шаг к его сомнению в их неправоте, а от подобного сомнения - рукой подать до богоборческого искушения и до бунта; бунт же предопределяет подпадение души жестокому воздаянию и порождению душой излучений страдания, гавваха, в том именно изобилии, о каком мечтают демоны для поддержания своих жизненных сил. Поэтому любовь к демонам в высшей степени опасна для всякого, кроме уже просветленной души. Просветленная же душа будет понимать сама, как можно любить, не испытывая при этом ни сочувствия (потому что сочувствие кому-либо невозможно без сочувствия его основной деятельности, а деятельность демонов направлена только ко злу), ни сорадования (потому что они радуются только тому, что противно Провидению). Эта любовь может выражаться только в чувстве величайшей жалости, в вере в их конечное просветление и в готовности отдать все, кроме своей верности Божеству, ради этого просветления.
Но ведь любовь ко всему сущему - это практически только одна сторона проблемы. Как же быть с другой стороной нашей жизни - и внешней и внутренней, - той, которая включает в себя все, именуемое любовью между мужчиной и женщиной?
    "Раскаленный уголь" внутри каждого существа, неумолимый инстинкт воспроизведения рода, источник самопожертвований, неистовых страстей, чистейших вдохновений, преступлений, подвигов, пороков и самоубийств - странно ли, что для подвижников и святых именно эта любовь была величайшим камнем преткновения? Пытались различать двойственность внутри нее самой: телесной любви противопоставляли платоническую, мимолетной страсти - любовь неизменную, свободной связи - труд и долг деторождения, разврату - романтическую влюбленность. Иногда различали двойственность трансфизических истоков любви: Афродиту Уранию и Афродиту Простонародную. Но в конкретной данности, в живом чувстве, в повседневных отношениях все переплеталось, спутывайтесь, переходило одно в другое, уплотнялось в узел, который невозможно развязать; начинайте казаться, что лучше выкорчевать самые корни этой любви, чем заслонить ее буйными зарослями путь для себя в небо.
Так начиналась в религии великая аскетическая эра. Незачем, я думаю, повторять истины о том, на какие сделки с собственным духом должны были пойти христианство и буддизм, чтобы не выродиться в аскетические секты, ненавидящие жизнь и сами ею ненавидимые. Брак был освящен таинством, деторождение благословлено, но высшим состоянием продолжало считаться - и совершенно последовательно - иночество.
Особенность любви как источника разнообразных человеческих трагедий заключается в том, что любовное влечение может быть и односторонним. Эту свою особенность любовь не утратит, конечно, долго - вплоть до второго зона. Но кроме трагедий этого рода, если можно так выразиться - трагедий первичных, человечество, стремясь нормализовать усложнявшуюся жизнь, создало предпосылки и для других трагедий: они происходят тогда, когда любовь двоих вступает в конфликт с установившимся обычаем, общественными воззрениями или государственным законом. Когда мужчина или женщина любит, но не встречает ответа, это - трагедия первого типа, и с этим нельзя сделать ничего, пока человечество, как говорил Достоевский, "не переменится физически". Когда же оба любят друг друга, но их всестороннее гармоническое соединение, ничем не омраченное, нельзя осуществить вследствие семейного или общественного положения одного из них, - это трагедия второго типа; обычай и законодательство должны быть со временем перестроены так, чтобы свести трагедии этого рода к минимуму, если не к нулю.
       Задача колоссальной сложности. Даже вряд ли может быть выработана единая для всего человечества система узаконений в этой области: уровень социального и культурного развития, традиции и национальные психологии слишком различны. Не центральный законодательный орган Розы Мира, но, вероятно, ее законодательные органы в отдельных странах должны будут заняться этим. Достаточно ясно, кроме того, что здесь придется вести общество, как и во всем другом, через ряд последовательных стадий, потому что односторонне отрицательное решение вопроса, то есть внезапная отмена ограничений закона, приводит, как это показал опыт России, к моральной анархии, вынуждающей государство к отмене отмен и к восстановлению запретов. Это потому, что отмены производились механически, без предварительного воспитания в поколениях такого взгляда на брак и любовь, какой необходим для умения пользоваться столь широкой свободой.
Думается, что правильный религиозный ответ на вопрос о любви между мужчиной и женщиной может быть только один: эта любовь благословенна, прекрасна и свята в той мере, в какой эта любовь творческая.
     Что под этим разумеется?
Разумеется то, что наиболее распространенным видом творческой любви в нашем зоне является рождение и воспитание детей, но что это отнюдь не единственный вид творческой любви и любовного творчества. Совместный труд в любой из областей культуры, воспитывание друг в друге лучших сторон личности, обоюдное самосовершенствование, вдохновление друг друга на художественный, религиозный и любой другой творческий труд, наконец, даже простое счастье молодой, свежей, страстной любви, обогащающее, усиливающее и поднимающее обоих, - все это богосотворчество, потому что ведет к возрастанию их и просветлению, к увеличению мирового океана любви и радости. Излучения прекрасной любви между мужчиной и женщиной поднимаются в высочайшие миры, их укрепляя, - в те миры, которые были охарактеризованы в одной из предыдущих глав как Волны Мировой Женственности. Даже если оба любящих направляют свой совместный творческий труд в ошибочную сторону, если оба они, например, трудятся в таком направлении, которое имеет общественно вредный смысл, - даже в этом случае заслуживает осуждения только направленность этого труда; импульс же сотворчества, которым отмечена их любовь, дух товарищества, спутничества и дружбы, которым она пронизана, - благословенны свыше.
       Пока человечество физически не преображено, до тех пор любовь между мужчиной и женщиной останется как бы прикрепленной к инстинкту физического размножения. Со временем это станет не так. Творчество любви изменит свое содержание. Понятие физического размножения окажется к преображенному человечеству неприменимым вообще. Тогда будет иметь место воплощение монад в просветленных телах, осуществляющееся совершенно иначе. Но, конечно, в условиях нашего зона основным видом любовного творчества остается все-таки рождение детей и их воспитание.
       Проблеме воспитания посвящены главы в конце книги. Здесь же мне кажется своевременным отметить некоторые особенности тех исторических задач, которые не только в воспитании, но и вообще в жизни ставит именно перед женщиной начинающийся ныне цикл эпох.
И от мужчин, и от некоторых женщин, не обладающих глубиной понимания как раз именно женственного начала, случается услышать решительное утверждение, будто бы культурные и творческие задачи обоих полов - одни и те же, а если до сих пор в общественности, политике, науке, технике, философии, даже в искусстве женщина уступала мужчине в объеме и значительности создаваемого, то это объясняется лишь тем, что женщина всегда находилась в положении подчиненном и угнетенном.
        Такое мнение распространено шире, чем можно было бы думать. Допустимо даже назвать его ходячим.
       Однако разве женщина всегда и везде находилась в угнетенном положении? Уже двести лет в Европе и России двери творческого труда в области литературы и искусства были открыты - конечно, в привилегированных классах - перед женщинами так же, как перед мужчинами. Нужно ли напоминать, что, проявив бесспорную одаренность и выдвинув немалое число музыкантов-исполнителей, женщины за эти два столетия (равно, впрочем, как и за весь предшествующий период всемирной истории) не обогатили пантеон музыкальных гениев ни единым именем? Грустно, что приходится указывать на то, что среди корифеев мировой литературы на двести или триста мужских имен приходится шесть или семь женских. Уже около столетия назад женщина добилась во многих странах права на высшее образование. И она с успехом заменила мужчину на широких участках профессиональной деятельности: в больницах, лабораториях, за школьными кафедрами, даже иногда в научных экспедициях. Но где же те сотни имен выдающихся женщин-ученых, которые могли бы уравновесить сотни мужских имен, ставших известными всему миру за тот же период времени? Мировой театр блещет, как звездное небо, именами замечательных актрис. Но приобрела ли хоть одна женщина-режиссер действительно всемирную известность? Слыхал ли кто-нибудь о женщине - великом философе? великом архитекторе? великом государственном деятеле? знаменитом металлурге, мудром критике, замечательном организаторе производства, прославленном шахматисте? - Отрицать или игнорировать эти факты значит расписываться в полной потере объективности. Вместо отрицания фактов было бы плодотворнее изменить на них угол зрения. Одарена ли женщина менее, чем мужчина? Совершенно бесспорно, что в некоторых отношениях - да. И столь же бесспорно, что в других отношениях она обладает дарами, которых мужчина не имеет и никогда не будет иметь.
       Было бы, разумеется, реакционным абсурдом отрицание того, что женщина может быть хорошим геологом, добросовестным инженером, талантливым художником, квалифицированным химиком или биологом, или сомневаться в полезности или ценности ее работы в таких областях. Но можно и должно усвоить два бесспорных факта: во-первых, то, что список гениальных деятелей в этих областях не обогатился и вряд ли когда-нибудь обогатится женскими именами, а во-вторых, то, что незаменима и высокоодарена женщина - в другом.
       Материнство. Воспитание детей. Творчество домашнего очага. Уход за больными и лечение. Этическое врачевание преступников. Преобразование природы. Совершенствование животных. Некоторые русла религиозной жизни. Творчество любви. И, наконец, творческое оплодотворение души того, кого она полюбила. Вот в чем женщина незаменима и безгранично одарена.
       В первом и в последнем из этих видов творчества она незаменима абсолютно. В остальных же - мужчина уступает ей в той же мере, в какой она уступает ему на поприще государственной деятельности или технических наук. Ибо здесь требуется именно женское, женственное душевное качество: мягкость, любовная нежность, самоотдача, терпеливая настойчивость, бережность, чуткость, сердечность, внимательность.
        В областях высшего творчества совершается нечто обратное тому, что мы видим в мире физическом: там оплодотворяющее начало - женщина, оформляющее и воплощающее - мужчина. "Божественная комедия" есть плод двоих, и без Беатриче она так же не появилась бы на свет, как и без Данте. А если бы мы вникли в глубину творческого процесса большинства великих художников, мы убедились бы, что духовное семя их бессмертных творений именно женщиной брошено в глубину их подсознания, в сокровенные творческие тайники. Мысль о постановке в Веймаре памятника Ульрике Левенцоф, вдохновившей Гете на прекрасные стихи, - справедлива и глубока. И не нужно смущаться тем, что в большинстве биографий художников трудно доискаться внешними приемами до тех женских имен, которые заслуживают благодарности потомков в той же мере, как имена самих художников: художники и сами не знают порой, кому они обязаны семенами своих творений. Каждый из них это узнает в свое время и в своем месте - уже за пределами Энрофа.
       Тысячи лет в человечестве преизбыточествовало мужское, мужественное начало: сила, дерзость, гордыня, отвага, стремление вдаль, жестокость, воинственность. Существует испанская поговорка, удручающая сознание и возмущающая совесть: "Мужчина должен быть свиреп" Увы: народ, создавший эту поговорку, вполне ее оправдал. Бесчеловечность конквистадоров и зверства испанской инквизиции украсили страницы всемирной истории картинами такой свирепости, что зло, от них излучающееся, не перестает воздействовать на души до сих пор.
        Впрочем, и многие другие народы мало уступали испанцам на этом поприще. Тысячелетие за тысячелетием перекатывались и перекатываются по лицу земли волны войн, мятежей, революций, террора, бешеных и беспощадных расправ: бесчисленные капли, составляющие эти волны, - мужские воли и мужские сердца. Говорят иногда о женской жестокости. Но, Боже мой, разве кровопролития Чингиз-ханов, Тимуров, Наполеонов, пытки застенков, ярость якобинского террора, неистовства колониальных захватов, массовые репрессии фашистских и иных диктатур начинались и возглавлялись женщинами?.. История знает женщин-отравительниц, братоубийц, детоубийц, изощренных садисток, но не знает ни одной, чье историческое значение сопоставимо со значением Тиберия и Нерона, Ассаргадона и Алла эд-Дина, Торквемады и Пизарро, герцога Альбы и Робеспьера. Грозного и Скуратова, Гиммлера и Берия.
        Робкое, загнанное в глубь семейных ячеек, женственное начало убереглось от уничтожения лишь потому, что без него сам мужчина бесплоден, как свинец, и потому что физического продолжения человечества без женщины не может быть.
         До сих пор провозглашалось, что не только мужчина, но и женщина обязана быть мужественной. Если под мужественностью понимать смелость и стойкость в жизненной борьбе, то это, конечно, так. Но если под женственностью понимать не стиль манер и поведения, не жеманство и сентиментальность, а сочетание сердечной теплоты, внутреннего изящества, нежности и способности повседневно жертвовать собой ради тех, кого любишь, то не только женщина, но и мужчина должен быть женственен. Когда, наконец, человечество дождется эпох, в дни которых ложно понятая мужественность не будет превращать  мужчину в свирепого захватчика, в кичащегося своей грубостью драчуна, в помесь индюка с тигром? когда не будет больше воспитываться в нем фальшивый стыд перед собственной затаенной нежностью, попираемой и насилуемой им же самим?.. Трудно будет преодолевать этот тысячелетний комплекс предрассудков, предубеждений, душевной искалеченности и атавистических инстинктов, но их преодолеть нужно. Во что бы то ни стало.
        В метаистории новейшего времени совершается таинственнейшее событие: низлияние в нашу брамфатуру новых божественно-творческих сил. Об этом события мечтали с древних времен сердца самые возвышенные, умы самые истонченные. И вот оно совершается. Первое звено этого события - события такого значения, что его можно сопоставить лишь с вочеловечением Планетарного Логоса, - имело место на рубеже XIX столетия: то было низлияние сил Приснодевы-Матери, но не безличное, как это имело место уже дважды в истории человечества, а несравненно усиленное личным своим характером. С высот Вселенной нисходила в Шаданакар великая богорожденная монада. Прозрение в Раорис - один из высочайших слоев нашей брамфатуры, в который Она вошла тогда, было дано почти столетие спустя Владимиру Соловьеву, когда он в Египетской пустыне звездной ночью пережил потрясающий прорыв сознания и воочию узрел это Великое Женственное Существо. Ее, Пресветлую и Благую, выражение Женственной ипостаси Троицы, мы зовем Звентой-Свентаною. Теперь Ее обиталище - в Баюшми, в одной из сфер, входящих в сакуалу Волн Мировой Женственности. Близится день Ее долгожданного спуска в один из верховных градов метакультур. Там должна Она родиться в теле из просветленного эфира - дитя демиурга и одной из Великих Сестер. С Нею спустится в этот затомис из Элиты Шаданакара сонм высочайших душ. Вот Она, надежда наша и упование, Свет и Божественная красота! Ибо это рождение отразится в нашей истории тем, что увидят наши внуки и правнуки: основанием Розы Мира, ее распространением по человеческим кругам всех стран и, если страшный срыв человечества не отбросит его вниз, в глубь мрака, - приходом Розы Мира к верховной власти надо всей землей.
О, это еще не будет означать окончательной победы сил Света: вспомним всадников Апокалипсиса! Лишь последовательность всадников в истории не та, что предсказал провидец на острове Патмосе: первым промчался Черный - эра господства иерократии на феодальной основе. Теперь довершает свой путь всадник второй, Красный: каждый поймет, что таится за этим символом. Ждем и уповаем на всадника Белого - Розу Мира, золотой век человечества! Появления последнего всадника, Бледного, не отвратит ничто: Гагтунгр добьется рождения в человеческом облике того, кого он пестует уже столько веков. Но эпоха господства Розы Мира вызовет такое сокращение духовных жертв, какое невозможно исчислить. Она успеет воспитать ряд поколений облагороженного образа. Она укрепит силу духа в миллионах, даже в миллиардах колеблющихся. Предупреждая о приближающемся антихристе, а когда он явится - указывая на него и разоблачая его, взращивая в сердцах человеческих незыблемую веру, а в разуме - понимание метаисторических перспектив и мировых духовных панорам, она сделает недоступными для искушений грядущего исчадия тьмы роды и роды.
       И не только Роза Мира отразит в Энрофе мистерию рождения Звенты-Свентаны(3) в одном из затомисов: возрастание женственных сил и их значения в современности сказывается и везде вокруг. Этим и прежде всего этим обусловлено всеобщее стремление к миру, отвращение к крови, разочарование в насильственных методах преобразований, возрастание общественного значения женщины, усиливающаяся нежность и забота о детях, жгучая жажда красоты и любви. Мы вступаем в цикл эпох, когда женская душа будет делаться все чище и шире; когда все большее число женщин будут становиться глубокими вдохновительницами, чуткими матерями, мудрыми водительницами, дальновидными направительницами людей. Это будет цикл эпох, когда, женственное в человечестве проявит себя с небывалой силой, уравновешивая до совершенной гармонии самовластие мужественных начал. Имеющий очи да видит.
        (1) Было Бы чрезвычайно интересно увидеть когда-нибудь капитальное исследование, посвященное истории и развитию идеи Вечной Женственности хотя бы в христианских культурах. Но, конечно, такое исследование очень выиграло бы, если бы в рамки его были включены и другие религии, по крайней мере те, в пантеонах которых обрисовались образы великих милосердных богинь: индуизм, Махаяна, древние политеистические ученья и, разумеется, гностицизм. - Прим. Автора.
       (2) В главе о животном царстве уже было указано на единственное исключение - на класс живых существ, который не может и не должен быть очерчен кругом любви в условиях текущего зона: на паразитов. Здесь перед нами этическая задача, разрешить которую на настоящей ступени восхождения мы не в состоянии. На этот счет не следует создавать себе никаких иллюзий. - Прим. Автора.
        (3) Как я уже говорил, фонетика Энрофа не может дать точного отображения звучания слов на языке Синклита Мира: каждое такое слово обладает как бы аккордом звучаний, аккордом значений и сопровождается, кроме того, явлениями световыми. Приблизительный смысл имени Звента-Свентана - "Светлейшая из светлых и Святейшая из святых". Корень имени - славянский, поскольку затомис, в котором происходит Ее рождение, связан с народами, славянскими по преимуществу. - Прим. Автора.

Юрий Баранов,
Село Тулиновка,          
Тамбовской области
 
                Рыбак
      очерк         
       Шторм нагрянул. Порыв ветра  на секунду распахнул стенку камышей, склонил ее и начал трепать стебли растений. Озеро смутилось - по нему пошла темная рябь. А через минуту по водоему катились мутно-зеленые волны. Запах цветущей степи и гниющих водорослей быстро перемешивались. Тетива сети в руках натянулась и задрожала. Я отпустил шнур - поплавки, всплеснув, утонули. Дощаник  облегченно  захлюпал днищем, накренился и понесся к берегу.
        Водяной туман брызг кропил меня и судно. Но вдруг по взлохмаченным волнам  прошли трепет и дрожь, и я невольно оглянулся - грядами шли  дымные белопенные волны. Чайки с криком носились над штормовым озером, выхватывая из волн добычу.
       Лодка,  хлебнув  кормой, ткнулась килем в камышовый плавник и мягко остановилась. Из-под  днища вырвалась перепуганная лысуха. Черная птица торопливо замелькала короткими крыльями, застрочила лапками по воде, пытаясь взлететь против ветра, и, как подстреленная, неловко упала в самую гущу стеблей - был не ее час.   Озеро под ливнем ходило темными волнами. По лицу колюче били дождевые струи. 
           Шторм стихал, и взмыленное озеро засверкало множеством маленьких солнц. На  плоском берегу широко разбросанные по траве сушились рыбацкие сети. Их полотно  было  очищено от мусора, и  знакомый рыбак аккуратно собирал их и укладывал в непромокаемые пластиковые мешки.
      – Ну что,  Володя, уезжаешь? –  подошел я к нему.
     – Надоело,  – повернул он ко мне  утомленное лицо, и, продолжая запихивать в мешок очередную сеть, добавил, –  через день на работу, а тут еще целые сутки блудил. Вымотался.
     Владимир щупловат, а промысловое дело требует крепкого здоровья. У него негромкий голос и худое благообразное лицо мученика за идею. Она  у него, как и у многих  нынешних рыбаков проста: пока  идет весенний ход рыбы, надо успеть  заработать. Сегодня он, против обыкновения, не брит. Седая щетина старит его.
 –  Вчера забуксовал на солонцах, возле Мохового плеса.  Ночь на дворе,  и надо бы  переждать в кабине до утра - места здешние еще   плохо знаю.  Но  посыпал  дождь, а вещи возле пристани с вечера на земле разбросаны - запереживал. Решил  идти   в твое село за трактором – вытаскивать свой УАЗ.   Но, человек предполагает, а Бог располагает: до Дубровного час ходу, а я часов пять  плелся. Добрался к рассвету в какие-то незнакомые поля. Собаки из бурьяна с  удивлением смотрят, а близко не подходят. И вдруг понеслись по степи, только белыми салфетками замелькали. Косули это оказались.
       Часа через два  подъехал ко мне на подводе пастух, вскинув от удивления брови. Он мне и рассказал, что я  всю ночь шел не на восток,  а на запад,  и что  нахожусь уже в  Курганской области. Поплелся я назад.  Останавливался часто - собирался с силами.
     - Ты,  Володя, попал  почти в ту же историю, что и один из  героев Джека Лондона. У твоей повести тоже хорошее окончание.
        – Да, надо ехать домой, а я еще ничего не заработал, – изморенно вздохнул Вла димир своим грустным мыслям.
          Я попробовал представить  его ночной путь. Незнакомому человеку потерять направление среди бесконечных здешних  равнин в пасмурную погоду легко - закружили его  ночные дороги вокруг озер и  увели в чужие суходолы.
        Вытолкнутый жизнью на  сырые берега Армизонских озер, в призрачной надежде на улыбку Фортуны, какие полевые тропинки  выбирал Владимир этой ночью, и придерживался ли он их в темноте, шагая  под дождем без компаса, без спичек, без куска хлеба в кармане?  У каждого – своя рыбалка.
Владимир Бояринов,
        Москва
 
Владимир Георгиевич Бояринов,
поэт, заместитель Председателя,
первый секретарь Исполкома
Международного Сообщества
 Писательских Союзов —
правопреемника Союза писателей СССР.

       Старый герб
     Выводил за поветь
     Вороного коня.
     Красовался медведь
     На гербе у меня.
     На щите, на резьбе
     Белокрылых ворот.
     И моей худобе
     Удивлялся народ:
     "Ох, погубит семью!
     Ох, лядащий какой!
     Что меча - сулею
     Не поднимет рукой!"
     На щите, на гербе
     Отражался сполох.
     И дудел на трубе
     Мне вослед скоморох:
     "Что ты выдумал, князь?
     Возвращайся назад!
     С шатуном породнясь,
     Ты погубишь посад..."
     Рассмеялся в глаза
     В чистом поле степняк:
     "Это что за гроза?
     Что за старый сушняк?
     Что за дерзкий хвастун?
     Что за голь-нищета?.."
     Разъярился шатун
     И сошел со щита!
     А в обиде медведь
     Необуздан и лют...
     Да не будут вдоветь
     Ни княгиня, ни люд!

    Гадюка
      На сугреве сомлела гадюка,
     В ядовитое впав забытье.
     В три погибели скручено туго
     Подколодное тело ее.
     Все положе восходит и выше
     Расторопное солнце весны.
     И дыханья змеиного тише -
     Над ползучей сплетаются сны,
     А во снах -- заливные левады,
     Виноградье небесных садов
     И в грехах искушенные гады
     Под упругою плотью плодов.
     Но зачем, накреняясь как птица,
     Ясный всадник летит на нее?
     И взметнулась в порыве десница,
     И блеснуло в деснице копье!
     Над седым ковылем просвистело.
     Полыхнуло в глазах кумачом --
     Это солнце с утра захотело
     Позабавиться ярым лучом.
     И затем потревожило гада,
     Безмятежным уснувшего сном,
     Чтоб с избытком не вызрело яда
     У него на сугреве земном.
 
            Молчание
Ах, что за музыка звучала,
 Когда Ахматова молчала!
 Прости им, Бог! Увы и ах,
 Пером писавших правил страх.

 Потом пришла пора эстрады,
 И чувства светлого кастраты,
 Разинув рты, рванулись в бой,
 Всецело заняты собой.

 Вослед пришла пора остуды,
 И забубенные Иуды,
 Сменив обличье и места,
 Рядиться стали под Христа.

 Ах, что за музыка звучала,
 Когда Ахматова молчала...
 В огромном зале гаснет свет.
 Открыты рты. А звука нет.
 
      
 Из детства
Я бегу. Полки разбиты.
 Отступая налегке,
 Укрываюсь от обиды
 На заветном чердаке.

 Здесь ветра свистят, как черти;
 Здесь уже который год
 После бабушкиной смерти
 Богородица живет.

 Мы давно уже знакомы,
 И, похожестью маня,
 Все глядит она с иконы,
 Словно бабушка моя.

 Пусть она меня в обиду,
 Словно бабушка, не даст;
 Пусть рассердится для виду
 И прикрикнет: "Вот я вас!..."

   Эдуард Вартанов
               Рига
   член СП России, поющий поэт,               
   председатель Рижского
   "Клуба поющих поэтов" Союза      
   литераторов "Светоч"

         ГОЛОС   ВЫСОЦКОГО
 Семьдесят пять ему!  Невероятно!
 Давайте вернёмся дорогой обратной
В те годы, когда пел Владимир повсюду
Простому рабоче-крестьянскому люду.
 А слушали все: инженеры, артисты,
 Поэты, военные, рецидивисты,
Большие учёные интеллигенты
 И вечно голодные брюхом студенты,
 Партийные бонзы и пионеры,
 Завмаги, врачи и милиционеры;
Прошедшие фронт и хлебнувшие лиха,
 Герои труда и прожившие тихо.
 И даже в Центральном самом Комитете
 Был В.С.Высоцкий  "в авторитете".
 Но вот никогда не был он фаворитом,
   Не рыл верноподданно землю копытом,
 За это: не значился в списке Поэтов
 И в Зале Колонном не пел он куплетов.
 Но голос звучал вопреки всем запретам,
 Но голос кричал: "Правда сущая, где ты?"
 Но голос смеялся над глупостью мира,
 Хрипя, как орган, в нижнем спектре эфира
И тихо грустил, с небылицами в ссоре,
 О "тереме светлом с балконом на море"...
 Высоцкого нет. И наивно ждать чуда:
 Поэт никогда не вернётся "оттуда",
 Но голос его, пробиваясь сквозь годы,
 Нам дарит Надежду, Любовь и Свободу!

Владимир Высоцкий
ВЛАДИМИРУ СЕМЁНОВИЧУ
ВЫСОЦКОМУ - 75!  (1938 - 1980)

 
             БАЛЛАДА О БАНЕ
 Благодать или благословенье
 Ниспошли на подручных твоих -
 Дай нам, Бог, совершить омовенье,
 Окунаясь в святая святых!

 Исцеленьем от язв и уродства
 Будет душ из живительных вод, -
 Это - словно возврат первородства,
 Или нет - осушенье болот.

 Все пороки, грехи и печали,
 Равнодушье, согласье и спор -
 Пар, который вот только наддали,
 Вышибает, как пули, из пор.

 Всё, что мучит тебя, испарится
 И поднимется вверх, к небесам.
 Ты ж, очистившись, должен спуститься -
 Пар с грехами расправится сам.

 Не стремись прежде времени в душу,
 Не равняй с очищеньем мытьё, -
 Нужно выпороть веником душу,
 Нужно выпарить пар из неё.

 Здесь нет голых - стесняться не надо,
 Что кривые рука и нога.
 Здесь - подобие райского сада, -
 Пропуск тем, кто раздет донага.

 И, в предбаннике сбросивши вещи,
 Всю одетость свою не забудь -
 Одинаково веничек хлещет,
 Так что зря не выпячивай грудь!

 Всё равны здесь единым богатством,
 Все легко переносят жару, -
 Здесь свободу и равенство с братством
 Ощущаешь в кромешном пару.

 Загоняй по коленья в парную
 И крещенье принять убеди, -
 Лей на нас свою воду святую -
 И от варварства освободи.

Людмила Межиньш
ТРОПА НА ЛЕЗВИИ НОЖА
 посвящается В.С.Высоцкому

 "Поэты ходят пятками по лезвию ножа
 И режут в кровь свои больные души"
                (В.Высоцкий)
 Ходить по лезвию ножа... -
 Да что за прихоть?
 Кому она в наш век нужна,
 Такая лихость?

 Зачем изрезал душу в кровь?
 Смерть - двери настежь...
 Земли альков, зарытый гроб... -
 Большое ль счастье?

 А он хрипел и хохотал:
 Не жаль мне душу, -
 И в харю смертину плевал, -
 Греми, не струшу.

 Что сможешь сделать ты во мгле
 С душою голой?
 А на Земле, а на Земле
 Живёт мой голос!

 Тропа на лезвии ножа... -
 Да не свободна.
 Эй, чья ещё там в кровь душа? -
 Так благородно...

Юрий Медных
 В.С. Высоцкому
Для нас – живой, на фото – каменный,
Стоит,  открыточно цветной,
Объят у ног цветочным пламенем,
А рядом – ярлычки с ценой;
Певцу цена – любовь народная,
Открыткам: «рупь» - четыре – семь...
Иль в той стране, откуда родом я,
Ополоумели совсем?
Ведь он сказал бы, вновь пожаловав:
– Россия, ты с ума не пять –
В пылу признанья запоздалого
Живых затопчете опять.

Ирина Васильева,
    Новосибирск
 
Нечто совершенно космическое   

 Шорохи, шепоты, сказка волшебная...
 Ночью - на цыпочках, ночью - молчок.
 Сладко в кроватке уснула вселенная,
 Детское время зажав в кулачок.
 Выгнулся месяц счастливой подковою.
 Звезды! А звезды! Хватило бы глаз!
 Носом в подушку сопели сверхновые -
 Те, что в родители выбрали нас.
 И проступало все явственней вечное,
 И не хотелось, не мыслилось вслух.
 Тихо струилось дыхание млечное,
 И на затылке топорщился пух.
 Снова на вырост - летали и грезили,
 Все это - правила давней игры,
 Чтоб поутру - деловито и весело -
 Снова из кубиков строить миры.
 Так вот, в обнимку с Большою Медведицей,
 Плыли, а ночь иссякала уже.
 И - торопясь, чтобы встретить и встретиться,
 Нежность, как солнце, вставала в душе.

Сергей Воробьёв,
           Рига
 

Сопредседатель  Союза
 литераторов  «Светоч». 
        В ОКЕАНЕ
 Устало дышит океан,
 Вздымая к звёздам пароходы,
 Верхушки мачт уткнулись в своды,
 И Млечный путь на откуп дан.

 И я, убогий странник, рад
 Добраться до заветной сути,
 Ночные брызги звёздной ртути
 Мне ночью жажду утолят.

 Дыши, прародич, полни грудь,
 Неси меня к другим созвездьям,
 К другим чертогам и поместьям,
 Другими снами там уснуть.      
               
        Ольга Зайцева,
          Новосибирск
 
Организатор НООПО «Сибиряки»   
               
                Погода
Люблю судьбы разноголосицу,
Что оголтелым вихрем носится,
  Дождей косых шаги осенние,
Вагонов шумное терпение
И стук дождя в окно вагонное
В своей сползающей агонии,
Дорога, с жизни узелочками,
Не докучай кривыми строчками.

       Созидание
 У творца –  на берегу
Звёзды зорко стерегу;
Сквозь туман и  свет зари,
Вдохновеньем  – озари:
Раз – ромашка,
Два – кузнечик,
А  над ними – человечек;
Из цветного бантика
Сделала романтика –
Он поднялся в высоту,
Растворился налету –
Сердце разуму поёт –
Это творческий полёт.
       
   Плата за талант
Моя игра – мой хлеб насущный –
Небес и упражнений дар,
Сквозь тайны тайн, вскрывая сущность, –
По прозябанию удар:
Над мелочами – госпожа –
В ладонях своенравной сцены –
И  роль искусного пажа
Играю в храме Мельпомены:
Чем выше взлёт, тем боль острее,
А зал восторгами кипит –
Ведь мастерство на сцене реет,
К искусству множа аппетит;
Сбегу в объятия кулис,
И, «медитируя» в гримёрке,
Душа торопится «на бис» –
К восторгам жаждущей галёрки.



         Лесное царство.
Птицами листья вспорхнули с ветвей;
Видно их снял ветерок — дуралей ;
Жёлтыми листьями синь околдована,
Тёплыми днями земля избалована:
Осень духмяная, баба бесстыжая;
Лёгкая, мягкая, жёлтая, рыжая,
Не отпускает: листвой закидала -
И завертелась, забыв про усталость:
Кружится леший по голым кустам:
И по нехоженым жутким местам -
Ветер сорвался, как будто сцепи,
Тучей  стараясь меня зацепить -
И под корзиною, что набекрень,
Мысли уносятся в солнечный день.

            Новая
Вспыхнув галактической царицей –
Рассиялась Новая звезда,
Уходя из жизни светлолице,
Оставаясь Новой навсегда;
Отдала энергию она,
В темноту безмолвием зияя;
А не так ли гении у нас –
После смерти славою сияют.

            Природа
Мне с весёлой колесницы
Улыбается зарница;
Приглашая причаститься –
Будто я – её частица,
Распустила гриву
В темноту игриво,
Зацепив на склоне дня
Ярким сполохом меня;
Приняла как счастье – я
Мокрое причастие.

Странница.
Создатель видно «медитировал»,
Когда судьбу мою ваял –
Так в тонкостях отредактировал –
Что каждая – девятый вал –
И выпустил мятежной странницей
Лететь наперекор ветрам,
Но, как эпохой не изранена,
А  за неё и жизнь отдам.

                Творчество
Бесконечна страна воображения – держава красоты. Сила красоты, в отличие от ума,  не нуждается в дополнительных доводах. Творчество – это не демонстрация силы, а проявление возможностей. У каждого вида творчества своя азбука, и творческие люди, чем бы ни занимались, постигают эту азбуку с детства. Балет, музыка, рисование, стихи, проза – всё это – поэзия. Сначала игра, потом – потребность заполняет мою суть. По узкому лучу необходимости – лечу – дышу запахом кулис, наполняю мир своим присутствием. У меня есть мечта – это единственный путь к свободе духа. Дорог много – выбираю свою. Небольшой процент таланта, остальное – работа, воля, вера,  - вера без воли, что мельница без ветра. Усталость – верная спутница творчества – не знает выходных и праздников – вечная гонка за непостижимым прекрасным. Вдохновение, однажды посетившее меня, гонит вперёд – боюсь отстать и устать: меняю города, страны, пересекаю, экватор, омываюсь океанами, скучаю по Средиземному и Восточному морям. Лучшие столицы мира, пятизвездочные гостиницы с бассейнами на крышах – это маленькие сувениры от моей мечты за смелость, терпение и преданность. Невозможно остановиться, сделать паузу – мечта умчится, и  не догоню её. Надо успеть за мечтой – она – моя нить Ариадны.

Зайцев Александр,
         С-Петербург
 
Член  СП СССР
У нас в цеху…(из сборника
«Огненные комья»)
                ***
У нас в цеху не говорят вполголоса
Весёлые товарищи-станки –
У нас в цеху равно пустому колосу
Бесцельное движение руки:

Вот мой участок, серый от бессонницы:
На стеллажах три смены грохоча;
От сварки брызги срубывать приходится
Тяжеловатым шабером сплеча;

И если вдруг я вяло начал дело
И в цель кладу удары кое-как –
Наш контролёр бесцеремонно мелом
На рамах броско пишет слово «Брак».

И я рублю, порой ожесточаясь,
Росой солёной орошённый весь –
О, если б так открыто накаляясь,
Сшибать и лицемерие, и спесь,

И грязную насмешку хулигана,
И сытое довольство ловкача –
Не кулаком, показанным в кармане,
А, как у нас, на сборочном – сплеча!
                ***
Не  гнутся ивы не ветру,
И нет дождей, и небо чисто,
А на поникшую траву
Летят, летят с деревьев листья;

У глади озера стою
Мальчишкой странным, оробелым,
И ясно голову свою
Я вижу в заморозке белом –

Пора обманной тишины…
Как осень ласково подкралась!
А в сердце дверь ещё с весны,
С весны распахнутой осталась.

              Дождинка
Она упала чудом на осинку,
Продутую  ветрами за бугром,
Но чистую и хрупкую дождинку
Смахнул с листа в одно мгновенье гром;
А там, внизу, не лужи голубели –
Сверкало подорожника копьё –
И  не дыша  кузнечики глядели
На светлую трагедию её.

                ***
День сверкал и лучился алмазом,
А сейчас вот, как будто не жив –
Солнце огненным сплющенным глазом
Опускается в Финский залив

И теперь, -  остывающе стонет,
Завершая привычный полёт –
Не утонет оно, не утонет,
Только воду слегка обожжёт;

В суете запоздало решает
Гобелена кусочки сберечь,
И у чайки, что в ночь залетает,
Всё пытается крылья поджечь.
                ***
Оживает Нева ото льда –
И гремит, и свершается действо
Каждый год, по законам всегда
Высочайшего Адмиралтейства;

Этот час очень долго ждала:
Прочь, долой ненавистные платья!
Чтобы снова, в чём мать родила,
Дорогому заливу – в объятья,

А потом, - говорить, говорить,
Как ей было без милого плохо,
И, взлетая, на миг ощутить
Осуждающий  взгляд Петергофа.

Станислав Заречанский,
     Новосибирск
 
фотообозреватель 
НООПО «Сибиряки»
        Из раннего             

          ЛЕТО-ШАЛОПАЙ!
Тихий звон, а может это
Зори алые звенят
И в карете едет Лето,
А за ним встает закат.
Едет свататься веселый
За красавицу Весну -
И полны восторга  села:
Каждый дом  стоит в цвету!
Будет свадьба – то-то радость!
Расцветай, наш вольный край!
Ждать совсем чуть-чуть осталось:
Едет Лето-шалопай!       1996 год

РОДИНА-РУСЬ!
Вышло клеверное племя
Разбежалось по лугам,
И сиреневое стремя
Бьется в землю тут и там,
И волшебные копыта
Пахнут медом-молоком.
Даль моя всегда открыта -
Без дверей стоит мой дом.
Лишь качнется даль родная
И вздохнет она любя -
Вижу, вот она – святая
Чудо-Родина моя.
И трещит кузнечик милый.
«Здравствуй!» - слышится с берез.
Мне дает на годы силы –
Я же вместе с ними вместе рос.
Не от тех ли  рос  и брюки
Нынче влажные  с утра,
А  костром пропахли руки,
В волосах моих - ветра.
В сердце - Русь, луга и сено,
Двор, что снегом замело;
И зовет в тот мир бесценный
С давних пор меня село.
                1995 год


ПРОДАВАЛА ЖЕНЩИНА КОРЗИНЫ…
Продавала женщина корзинки,
Сплетены из свежей бересты:
И жгутом прошиты «паутинкой» -
В крестиках ритмичных каждый стык;
Родинки в коре в разбросе смелом -
Черточками  тайнопись земли,
И живёт здесь легким миром целым
Каждая корзинка, чуть  в пыли.
Город  же, оскаливая зубы,
Смотрит сквозь очки на блеск витрин;
Шквал машин вокруг в потоке грубом -
Не до рощ, корзинных «паутин»;
Не устану  чудесам дивиться,
Восклицая:  «Вот где пляшет Русь!»
И  живут берёзы белолице,
Радость навевая мне и грусть;
Чувства схоронив в себе утайкой,
Подошел, помыслил, посмотрел:
Как сидит с корзинками хозяйка,
Так сказать, в России, не у дел!
 На корзинку мне, пожалуй, хватит,
Но у чувства с мыслями разлад:
 «Что ж ты, Русь, березам сшила платья?!
А народ как прежде - не богат».
                1997 год
          Ольга Киевская,
             Новосибирск
 
        Член СП России
      О, то - не бред
О, то - не бред, не паранойя
 Чеканят знаки по судьбе.
 То - сумасшествие иное,
 Ликуя, царствует в тебе.

 Оно острей опасной бритвы,
 Но обещает древний рай…
 Ну, так шепчи свои молитвы,
 Греховной страстью истекай,

 Зови до умопомраченья
 И очарованно лови
 Лик драгоценного виденья -
 Галлюцинацию любви.

Меня толкают весело взашей
Меня толкают весело взашей.
 Одни – толкают в грудь, другие – в спину.
 Я всё стерплю от своры торгашей,
 Но я смиренья вахту – не покину.

 Тиранов о пощаде не молю.
 Мне хватит сил Иуде улыбнуться.
 Толкайте. Ничего. Я потерплю,
 Лишь было б от кого вам оттолкнуться.

 Лелею я возмездие, не месть.
 В кровавый узел нервы затянулись…
 О, если от меня вы отвернулись,
 Так значит, всё же, Я – на свете есть!

 Зачем вам знать, хорош я или плох?
 Земные человеки, развлекайтесь.
 Я – ваш чертовски терпеливый Бог.
 Я потерплю ещё чуть-чуть. Толкайтесь!

              Побирушка
Побирушка с пергаментной кожей
 Тянет к людям иссохшую руку
 И читает в глазах у прохожих
 То презренье, то жалость, то скуку.

 Рот кровавит сухая коврижка…
 Под ногами без тени позора
 Воровато снуёт воробьишка
 С бесконечной нуждой крохобора.
 А старушка просить не умеет.
 Где ей с птицей бесстыжей тягаться?
 Это лишь воробей - не робеет,
 И не в тягость ему - побираться.

Мне пыльца цветочная на коже
Мне пыльца цветочная на коже
 Вывела по - царски вензеля,
 Ландышей широкие ладоши
 Церемонно жалуют меня.

 Чашечками белого фарфора,
 Что свисают с утончённых шей,
 Я любуюсь, и цепляю взором
 Влажный мох и позвонки хвощей.

 Обернусь на шорох с интересом –
 Шепот крыльев рядом нежно-бел,
 То ли голубь выпорхнул из леса,
 То ли мимо ангел пролетел.

         Александр Кноль,
        Новосибирская обл.
 

         ***
Я иду по лучам
Изумлённого солнца.
Я иду получать
Индульгенцию Неба.
Я раздам скрипачам
 Золотые червонцы
И усну у ручья,
 Исцелованный Негой.
– Нега, Нега, – пою, –
 Полулес, полутундра:
Соткан мир из огня
 И сибирского снега.
 Сумасшедший июль
 В сумасшедшее утро
Подарил мне тебя,
 Моя милая Нега.
 И нельзя запретить
 Восторгаться травинкой,
И ключами, что бьют
 Из озёрного нерва,
 И бродягой-дождём,
 И оленьей тропинкой,
И любовью моей
 Неразгаданной, первой…
 Нега, Нега моя,
 Дорогая безбрежность!
Ну и пусть, ну и пусть
 Не шумят тополя
 Над морошковым раем –
 Лишь бы дальнего дня
 Незакатная нежность
 Прикоснулась к душе
 Самым краешком-краем…
 
 09 июля 2010 г.
                ***
                Где отрада и свет
                А на улице грязь,
                А мне надо идти
                Собирать голоса
                Прилетающих птиц.

                Ноги сами несут
                Не во двор и не в сад,
                А в берёзовый лес,
                Где скворцы голосят.

                Здесь дрожат небеса,
                Здесь бодрей холодок,
                Здесь до одури свеж
                Прошлогодний цветок.

                Здесь под палой листвой   
                Хорохорится груздь,
                Здесь всю зиму меня
                Ждёт рябиновый куст.
               
                Здесь отрада и свет,
                Здесь не принято лгать,
                Здесь не скажут в ответ:
                Вот и вся недолга.

                Здесь родятся стихи
                И весенняя песнь.
                Здесь мои родники.
                Здесь я сам. Здесь я весь.   
                10 января 2010 г.
   
 Захар Креймер.             
         Израиль,
 
Участник лито 
 «Горные зори» г. Фрунзе

Родимый, но нездешний
 Недекабрьское солнце
 Ярко светит в декабре.
 Недекабрьская травка
 Зеленеет во дворе.

 Неожиданно, незримо,
 Забегающий вперёд
 Приближается родимый,
 Но нездешний Новый Год.

 Впрочем, рядом лес сосновый,
 Место есть для пикника.
 Cядем, выпьем и промолвим:
 "С Новым Годом!" А пока

 Нам искусственная ёлка -
 Ностальгии благодать.
 Нужно стрельнуть шумно пробкой
 И желанье загадать!

 Вдаль, по пальмовой аллее
 Мы идём до маяка,
 И плывут над Галилеей
 Кучевые облака.

Клавдия Левун,Новосибирск
 

         Стражи Порога 
 "Только победивший себя,
 только владыка
 своего собственного микрокосма
 может
стать победителем мира.
Ибо тот побеждает всё, кто самого
 себя    сумел победить."
       Грани Агни-Йоги
                ***
 Предо мною лежит в Беспредельность
дорога,
 Позади - завершение жизни земной.
 Где вы, алчные демоны, стражи Порога?
 Я готова сразиться и выиграть бой.

 Порожденья стихий, не возьмёте вы
 страхом,
 Не подкупите фильмом видений былых,
 Что прельщало когда-то - всё сделалось
 прахом.
 В Высшем мире ищу утешений иных.

 Не сломить вам меня перед страшным
Порогом,
 Предуказанный путь от меня не закрыть,
 Мне победа над вами дарована Богом,
 Потому, что себя я смогла победить!

         Людмила Межиньш,               
            Рига
               
член СП России,  поющий
поэт, сопредседатель
Рижского СЛ "СВЕТОЧ"

               СИНЕОКИЕ ЛЮДИ
 Синеокие люди в водопаде плескались,
 Подставляя фигуры под поток ледяной –
 Вал за валом опалом разлетался о скалы
 И дымком испарялся на одежде льняной;

 Выходили на дюны – облачались в одежды,
 Улыбались друг другу, лучезарно чисты;
 Возносили молитвы, о любви пели нежно –
 В небе радуга млела от земной красоты;

 Обнимаясь, прощались – каждый шёл в одиночку –
 На пути к белой роще растворялись вдали;
 Лес берёзовый ясен от коры до листочка,
 Но пройти по болотам здесь они не могли...

 Не до самообмана – все двенадцать не вышли –
 Где в берёзовой роще затерялись следы?
 Но в сознанье блуждали только легкие мысли,
 Вспоминалось сиянье в небе и от воды;

 За болотом разлётно птицы в путь собирались...
 Отличишь, но не сразу от берёз – лебедей:
 Самоцветные крылья  радуг - переливались,
 А в ромашках - одежды синеоких людей.
 
    РОЖДЕСТВО
 (акро-переплетёнка)

 Радости разблаговестить!
 Оползень мглы размыть.
 Жажду разливной лести
 Долей добра избыть.
 Единоверьем если
 Света свирель звенит,-
 Торно - любви и чести -
 Витютнем взмыть в зенит!
 Окна Любви отверсты.
ИИСУС ХРИСТОС

 (акростих детям)
 И- Иоанн бродил в пустыне,
 И- Исповедуя любовь.
 С- Сам тщедушен и убог,
 У- У реки вещал о сыне...
 С- Сыне Божьем,что грядЕт,
 Х- Храм построит в наших душах,
 Р- Радость поселится где,
 И- И печаль Земли разрушит...
 С- Самый мудрый! Сам Господь!
 Т- Только в нём душа и плоть
 О- Обижаться не умеют,
 С- Служат Богу, а не змею.
                ***
Байховый чай из жбана
 Булькнули весь под воблу
 И, ублажив утробу,
 Бойко пошли из бани
 Бабушки в тёплых байках,
 В войлочные бабУшки
 Сунув сырые ножки...
 Перебирают байки:
 Взбалмошно балабонят;
 В дебрях дебатов губы
 Перетирают судьбы, -
 Сплетен стада в погоне.
 Бабкам пора байбайки,
 Веникам - на просушку.
 Бабки сопят в избушке,
 В норке сопят байбаки.
Петр Межиньш,
           Рига         
               
 
Председатель СЛ. «Светоч»,
   член СП России

               ***
Видишь, звёзды осыпает
шёпот лунного жасмина?..
В тёплом шёпоте витает
нежный запах сновиденья?..
Видишь -- бродит по дорожке?..
И -- цветут следы босЫе?..
И безбрежная дремОта
затопила всё вокруг?..
Видишь, как дрожат ресницы,
как мерцает сна улыбка,
На губах парит и тает
лепестками звёзд жасмина, --
выше лёгких крыл деревьев,
выше лунных шпилей ночи?..
Аромат скользит по пальцам
и плывёт, лаская, в сон…

Галина Медикова
Ульяновская область
              Птица Счастья
 Стелила ночь мне звёздную постель,
 Рогатый месяц колыбель качал,
 И соловья чарующая трель
 Манила вновь к началу всех начал.

 Там пела ветра тихая струна,
 Родник искрился в блике золотом…
 Я выпью нежность томную до дна,
 Не оставляя радость на потом.

 Сольюсь с ромашкой белой на лугу,
 Слезой растаю в глубине озёр,
 Огонь любви под сердцем сберегу
 И птицей Счастья вырвусь на простор.

 Взлечу мечтою к вольным небесам,
 Плесну на Землю страсти водопад,
 Чтоб люди стали верить чудесам,
 Вбирая в души солнца светлый взгляд.
       
           Юрий Медных,
            Новосибирск
 
Член  МСПС,  создатель НООПО
 «Сибиряки» и его председатель,
редактор  альманаха «Сибиряки»

 


               БОГАТЫРИ               
 (акрообзор к 200 - летию подвига)
                1
Безвестно жившее до боя,
Оно, в мою Москву - окно,
Решало дважды спор с  судьбою,
Огнём двух войн обожжено:
Дало отставку Бонапарту
И Гитлеризм сгоняло с карты;
Навеки память горяча,
От груза тягот на плечах.
                2
Надежду  на господство глыбя,
Азартом дружбу попирая,
Пришёл – Россию вздеть на дыбу,
Огнём воинственно играя;
Лежат замашек легионы,
Ежовым сражены поклоном;
От трона алчность удалила
На остров – в бывшие светила.
                3
Когда нависла над Россией
Угроза: быть нам иль не быть!?
Тогда военных дел мессия
Умом сумел врага разбить:
Заставил слушаться дубину,
Ответно, в длани исполинной,
Веленьем воли и судьбы. 

                4
Апофеозен царь победный:   
Лавиною геройских войск,          
Единодушно славе предан;      
Кончину обрести пришлось         
Слугою божьего закона;   
А мир царя похоронил,
Наследника приняв амвонно;      
Дальнейшей  тайне вглубь и вширь      
Радеет скромно монастырь.   
                5
Исход сражения она,
Конечно, воинству не скажет,
Однако, мужества волна
На сердце бранной силой ляжет,
А вера – мужеству – жена.
                6
Можем душу Господу отдать,
Отчий край храня от супостата –
Ласточкой несётся от солдата
Естества и духа благодать
Богу – чтобы он благословил,
Если не достанет к жизни сил,
Наших чад – отчизну защищать.
                7
Богатый ум – военный гений,
Атак блестящий кавалер,
Рачитель хитрых отступлений,
Король победоносных дел;
Лавируя, спасал солдата,
Абсурдным сделал супостата
И отошёл от ратных дел.
                8 
Боец из княжеского рода,
Азартным выросший в походах,
Гигант двенадцатого года,
Решительный и светлый ум;
Атака – почерк удальца,
Товарищ сабли и свинца,
Идальго трона и творца,
Он в бородинский бранный бум
Навеки – в славных храбрецах. 
                9
Резвилось пламя – до угара:
Его горячим языком
Давали шевардинцы жара,
Умыв француза кипятком
Творимой битвы – с огоньком.
                10
Рядам защитников в подмогу
Упругой высота была:
Богатырей – десница Бога
Огнеответно подняла.
                11
Когда и время закипело,
Утинцы дали свой ответ:
России честь, свободу, тело
Готовы защитить от бед:
Атак агрессорских немало
На этой высоте осталось.
                12
Фавор солдатских настроений
Ловить умел Багратион –
Ему служил военный гений:
«Шефроны» дотов строил он
И дрался мощью укреплений.
                13
Богатство духа россиян
Альянсом выразил Раевский:
Титан – отец и сыновья
Атаковали, с силой Зевса
Рассеивая мощь врага:
Его снарядный ураган
Язвил напоры басурман.
               14
Давыдов – верный сын отваги,
Ершист, врага налётом брал,
Наперсник музы, славы, шпаги
И – партизанский генерал,
С презрением к штабной бумаге.
                15
Победно юноша в лицее
Уже за музой волочился,
Шепча о воинах – в лице их
Казня военную волчицу
Из Бонапартова шатра,
На рифмах прокричав «ура».

                16
Легкокрылою поэмой,
Емкой, как былинный сказ,
Разрослась в России тема
Мужества в геройский час;
Окрылил её поручик
На Парнасе и – земно,
Тканью слога краснозвучной
О боях в Бородино
Встав в великое звено.
               17
Толпу воинственных времён
Он облачил мудрейшим словом:
Ласкает наше ухо он
Соцветием больших имён,
Трудов своих и дел суровых;
Они, герои славных дней,
Искрятся в памяти моей.
                18
Благородное голубокровье,
Аристократизма красота,
Любящего сердца крылобровье,
Кованая чести чистота;
Он – прямое олицетворенье
Нашего духопаренья:
С ним войска выигрывают бой;
Как мне в нём ни видеть и героев,
И Россию-матушку – в здоровье,
И, конечно, – вечно молодой.
                19
Народной прелести полна,
Азарт огня в её движеньях,
Тепло душевное – видна
Активность головокружений,
Шалунья, пылко влюблена,
А в жёнах – очагу верна.
                20
Безмерно кроток и – философ,
Естественен и тверд, как посох,
Захвачен вихрями судьбы,
Упорен духом – для борьбы;
Хотел он высших равновесий,
Однако, мир желаньям тесен –
В семейный погрузился быт.
                22
Грозами шумят над нами войны,
Ералашно множа героизм,
Раньше прочих гробя жизнь достойных:
Отразили мы бонапартизм
И потом – коричневого зверя,
Загодя в свою победу веря,
Множа под Москвой патриотизм.
                23
Залогом верного успеха
Атака на штыках несла
Раскатистые, точно эхо,
От сердца жгучие слова:
Давили яростно солдаты
Их ярой силой – супостата;
Набатно огненны они
У каждого и в наши дни.
                24
Мощно в мужество врастая,
Угонять врага с земли
Жены воинами стали,
Егерями расцвели –
Самоцветной женской силой
Ткать победу для России –
Враг от мужества такого
Откатился, страхом скован.
                25
Творя хвалу Творцу в молитвах,
Усердьем душу просветля,
Черницей  богу Маргарита
Кладёт зачин монастыря:
Отныне слава ратных дел
Вошла к монахиням в предел,
А  монастырь – помолодел.
                26   
Рассвет сиял в её глазах,
А солнцем виденье всходило,
Христопровидческою силой
Испепеляя боль в сердцах –
Лавиной веры негасимой.
Ь
                27
Пора такая настаёт
Однажды, как большой экзамен,
Доказывать, что правда – с нами,
Вперёд из века в век ведёт,
И это было нам дано
Грозою под Бородино.
                28
Давила женская рука
Атаками крестьянской силы
Шатающегося врага:
Айда, фашист, на наши вилы.
                29
Статус ловко соблюдая,
Твёрд с поддержкой сатаны,
Антигений вырастает
Лагерем в размер страны
И умами генералов
Набивает в трубку славу.
                30
Остались, словно часовые,
Батальной памятью в веках
Единой доблести России,
Любовью, силою в руках –
И эта память не померкнет:
Своею каменной рукой
Как Рух, сзывают на поверку
И нас – хранить страны покой.
                21
Охота – промысел держав,
Творящих трапезу с ножа:
Едва ль такие устоят,
Чтоб травоядную не съесть –
Европа тешит эту честь,
Славянам подвиги слоя:
Теснил француз и немец нас
Войной, но – Бородинский час
Ответом будет, был и есть.

Редактор: Людмила Межиньш.
*Кутузов, победив, умер. Л.Толстой.
** в старцах под именем Фёдора
 Кузьмича умер в 1864г.          
Роза  Мира.
*** стар. набат.
**** погиб в бою
  О «конце» света
1 Бенгальскими огнями искрятся с телеэкрана от имени науки страшилки о «конце света» в конце 2012 года. А деловые люди и политики его не ждут, а планируют свои действия дальше. Конец света уже настал для верящих этим «страшилкам»;  астероид -  потепление и потоп; похолодание и оледенение.  Угасание Солнца через миллиарды лет воспринимается в этих «страшилках» как – завтра. Нагнетание страха нужно дельцам и политикам: всеми способами грабь запуганное население;  опусти сознание человека до животного и управляй «понурговым стадом».
А разумным  людям смешна нелепость этих «мистических» бредней «материалистов»:
Да, живём в конце временного периода – эона, называемого по санскриту Кали-Югой (черный век). Это по временной спирали развития материи. Конец нашего эона наступит через несколько столетий и сменится началом нового светлого цикла. Так было – так есть и так будет – об этом говорят книги великих мыслителей Земли. Никогда не было начала вселенной – невозможен и конец, а циклы смен астроэпох – постоянны.
Надо не поддаваться панике, а своими разумными действиями не создавать условий катастроф Лемурий и Атлантид.  С хорошим будущим, земляне.

     Литературоведение               
 Уроки русского языка и литературы
          Хочу поделиться нелёгким опытом работы с детьми в школе.
Класс мною делится по рядам на два отряда: мальчики и девочки. Отряды соревнуются в работе по заданной теме – им некогда заниматься посторонним, они – отряд: надо выиграть. Ребята сами объединяются по способностям, чтобы один мог помочь другому: ведущий горд тем, что он ведёт, а ведомый рад получить оценку выше.
           Капитаны у доски, работая с отрядом, ведут учет на доске мелом. Табло-доска – поджигает, тут и звонок – помеха.
           Проверка тетрадей тоже имеет свои особенности: хорошим ученикам делаю заметки на полях – ученик сам отыскивает ошибку и исправляет её – нелюбимая работа над ошибками превращается в исследовательскую работу. А исправленная таким образом ошибка, исправлена не только в тетради, а и в памяти ученика.
            Среднему ученику подчёркиваю ошибку и отмечаю её на полях. Ученик сам ищет правило, чтобы исправить ошибку, это тоже исключает её из памяти.
            Со слабым учеником сложнее: исправляю ему ошибку, отмечая её на полях, а он находит к ней правило и приводит пример, только тогда ставлю оценку за работу над ошибками – оценка является стимулом для работы.
            Части речи и члены предложения ученик не запоминает, а осмысливает:
1 Главная часть речи – существительное: то, что существует – предмет.
Все остальные части речи – слуги существительного:
2 Глагол сообщает о действии существительного (предмета).
3 Имя прилагательное определяет качество предмета.
4 Имя числительное определяет количество предметов.
5 Местоимение заменяет предмет.
6 Причастие – причастно к определению и действию предмета.
7 Деепричастие – содержит дополнительное действие предмета.
8 Наречие – управляет речью – как действует предмет.
9 предлог сообщает о взаимодействии предмета с другой частью речи.
10 союз – соединяет части речи.
11 частица – усиливает положительность или отрицательность части речи.
12 междометие – выражает отношение говорящего речь.
Именных частей речи – 4:
Имя существительное,
Имя прилагательное,
Имя числительное,
Местоимение.

Глагольных  - три:
Глагол,
Причастие,
Деепричастие
Наречие – прилагается.

Служебных – четыре:
Предлог
Союз
Частица
Междометие.
У ученика при такой раскладке в памяти все на своих местах.

Таки же образом даю члены предложения.
Подлежащее – подлежит действию (действует).
Сказуемое – говорит о действии предмета (подлежащего).
Определение – определяет качество предмета.
Дополнение -  вводит в действие дополнительный предмет.
Обстоятельство – сообщает, как обстоят дела (действия).

Любая часть речи может быть любым членом предложения:
Часть речи – это гражданство в грамматике.
Член предложения – должность гражданина в предложении.

Главная наука – литература, а её слуга – язык, потому что все науки объясняются и изъясняются, и изучаются при помощи языка. Художественна литература – царица всех жанров и наук потому, что она вмещает в себя всё: герой может быть любой профессии.
          Лучшее знакомство со способностями и недостатками в познаниях ученика – через диктант – грамматика и через сочинение – мышление, обширность познания и способность выражать мысли.
           К сочинению учеников готовлю заранее. Потом идет подготовка по теме на уроке. Замечательное развивающее упражнение на уроке – сочинение по картине, иллюстрирующей пройденное произведение.
С учениками составляю план на доске – поэтапно: развиваем сюжет и его композицию. Первый план, второй план, третий план. О чём рассказано на картине? Время года, время суток, о чем думает каждый герой. Выразить своё мнение о картине, а не то, что сказано в учебнике.
На цитаты не налегать и не избегать их.
Второй урок – написание сочинения.
Проверка сочинений по трём уровням:
1 раскрытие темы и отношение ученика к теме.
2 стилистика.
3 грамматика.
Работа над ошибками тоже по трём уровням – оценки только за хорошие работы.

           Работа со словами:
Любое слово рассматриваем во всех его значениях:
Течь – определить часть речи и дать ей полную характеристику.
Ответ: течь – глагол, неопределённая форма (инфинитив), несовершенный вид, первое спряжение. В предложении может быть сказуемым. (оценка за ответ 4).
          Ответ: течь – имя существительное, ж.род, 3скл.ед.ч. и(в) пад. В предложении может быть подлежащим, дополнением. (оценка за ответ 4).
          Полный ответ: оба ответа поочерёдно. И в памяти появилась течь (память ухудшилась – метафора).
Мысль продолжает бурно течь (хорошее быстрое мышление) – оценка за ответ – 5.

           Применение частицы СЯ.
«Я стираюсь» - говорим. Стираюсь – это стираю себя. А это похоже на моюсь из анекдота про «чукчу».
В ответ девочка от души смеётся: она представила, как стирается, подобно резинке в её руке. Говорить неправильно - смешно, если вдуматься, а писать?...
            «Убираюсь» - вместо убираю – навожу порядок. «Убираться» - в просторечии – уходить вон.
            И обратный эффект – отсутствие частицы СЯ:
           Самолёт кружит над городом - в значении: летает над городом кругами. Кого он кружит? – пассажиров внутри себя – витиевато. КружитСЯ он над городом. Мальчишка погнал на велике (велосипеде) – в смысле поехал. Слова превращаем в вульгаризмы – не задумываясь над смыслом.
О значении знаков препинания:
          Каждый знак имеет своё значение и свою величину во времени:
, (запятая) равна звуковой доле (любой безударный звук).
; (точка с запятой) равна полутора долям.
: (двоеточие) равно двум долям.
– (тире) равно 2,5 долям.
… (многоточие) равно 3 долям.
. (точка) равна 3,5 долям.
(), ?! «…»  - выражаются эмоционально.

           Времена глагола – применяются по смыслу.
Прошедшее время – отдаляет.
Настоящее время создает присутствие.
Будущее время – предполагает.

            Склонение:
Склонение – способ (отклонения) именных частей речи от нормы (именительного падежа): их 6. 3 склонения, 3 исключения.
Надо различать (а – я) – 1е скл.
И (ия, ий, ие) – искл. Склоняются по 3му скл.
И надо различать
Сочиненье (ье) – 2 скл.
Сочинение (ие) – к 3му скл.(искл).

           Спряжение – сопряжение (способ соединения) глагола с другой частью речи. Их 2. Есть исключения.
Есть разносклоняемые существительные, типа:
Ноль – нуль и цех…
Умножить на ноль, но свети на нуль. Начать с нуля.
Цех в предл. пад. В цехе и в цеху:

             Развитие поэтического слуха:
Расшиньгиваю строку известного поэта  и предлагаю ученикам восстановить её по памяти;
Потом то же делаю с малоизвестным стихотворением и помогаю восстанавливать строки – этим развивается слух к метру (размеру). Пример:
Ты, моя старушка, жива ещё?
Привет тебе, привет, жив и я.
Пусть над твоей избушкой струится
Тот свет, вечерний, несказанный.

Сначала ищем рифмы: старушка – избушкой; привет – свет.
Развивается понятие рифмы и ритма (размера), и смысла.

             Стихи и поэзия:
Отличительной особенностью стихотворения от прозы являются мысль, стихотворный (метрический) размер (хорей, ямб, дактиль, амфибрАхий, анАпест, пеон, гиперпеон и так далее; строфа, рифма.
А отличительной особенностью поэзии является новая мысль, высказанная не в прямом значении, а образно (наличие художественных тропов – приёмов), сама строфа являет собой внутреннюю структуру: силлогизм, а размер и рифма, оформляя мысль,  усиливают её, украшая. Поэзия может присутствовать и в прозе, и в живописи, и в музыке - в любом виде искусства. Стихи – ещё не поэзия, а поэзия – не только стихи.
             Вдохновение и труд
Настроить себя на творчество нелегко, а этот настрой и называем вдохновением. Это зов одухотворённости к творчеству. Он лёг на бумагу как первый снег – чистое блаженство. Теперь надо проявлять мысль – начинается работа ума и сердца. Умом ищу образ, в памяти отыскиваю слова, а сердцем накаляю то и другое. Образ найден, а слова топорщатся, не укладываются в размер, смысл шершав, не точен. В памяти неотступна статья Маяковского «Как делать стихи». Он – молодец уже тем, что сорвал маски с «мистического» вдохновения и показал истинную (творческую сторону) вдохновения, о которой говорили А. Пушкин и Л. Толстой. Чистое «вдохновение» - это ширма графоманов – они не умеют работать над словом.
              О слове: в наших учебниках (грамматиках) сказано, что части речи и члены предложения «употребляются», но нигде не сказано – вкусны ли они? Употребить в пищу, а применить – в дело, оставив целым. Выходит, что безграмотность наша – очень глубинна.
Проверка сочинений:
             Кроме грамматических ошибок учителем подчёркиваются стилистические и речевые недочёты в тексте, заметки об этом выносятся на поля. Ученик, исправляя ошибки, усваивает их характер и приобретает навык работы с текстом – осваивает приёмы редактирования. Хорошие работы над ошибками оцениваются учителем, поощряя интерес ученика к повышению своей грамотности.

Сергей Михалков,
          Москва
Сергею Михалкову  100 лет 
             ***
В снегу стояла ёлочка -
 Зелёненькая чёлочка,
 Смолистая,
 Здоровая,
 Полутораметровая.

Произошло событие
 В один из зимних дней:
 Лесник решил срубить её -
 Так показалось ей.
Она была замечена,
 Была окружена...
 И только поздно вечером
 Пришла в себя она.

Какое чувство странное!
 Исчез куда-то страх...
 Фонарики стеклянные
 Горят в её ветвях.

Сверкают украшения -
 Какой нарядный вид!
 При этом, без сомнения,
 Она в лесу стоит.

Несрубленная! Целая!
 Красива и крепка!..
 Кто спас, кто разодел её?
 Сынишка лесника!
                ***
Нельзя воспитывать щенков
 Посредством крика и пинков.

Щенок, воспитанный пинком,
 Не будет преданным щенком.
Ты после грубого пинка
 Попробуй подзови щенка!

Где раздают щенкам пинки,
 Там воспитатели пеньки!

Геннадий Иванов,
          Москва
 
Первый секретарь СП России
                ***
 Все мы, печальные Лели,
 Карту бросаем не в масть.
 То мы деревни жалели,
 То вот — советскую власть...

 В мире есть некая схема,
 Это нетрудно узреть —
 Будет нам новая тема:
 Русскую душу жалеть
               ***
Золотые кусты над речкою,
Золотое у речки дно…
Всё прекрасное. Всё не вечное,
Но прекрасное всё равно.

И багряный огонь акации,
И янтарный огонь травы …
И деревня – опора нации,
Исчезающая, увы. 
                * * *
О разрухе… Опять о разрухе.
А о чём же ещё говорить?
Тут живут-доживают старухи,
А потом будет некому жить.

Тут живут-доживают старухи,
Дотлевают, как угли в золе.
О разрухе… Опять о разрухе,
О поруганной нашей земле.

       Иван Переверзин,
          Москва
 
Иван  Иванович Переверзин,
поэт, публицист, член СП России
Председатель Международного
 Сообщества Писательских
Союзов
 *  *  *
 Каждый вечер добавляет снега
 в шапки мономаховые гнезд.
 Дымом пахнет в наледи ночлега
 чешуя, летящая от звезд.

 До краев засыпаны озера,
 выровнены с речкой берега,
 письменами снежного узора
 с человеком делится тайга.

 Будто бы ни жгучие метели,
 ни седые стужи не страшны;
 спит душа в еловой колыбели,
 снятся ей березовые сны.

             ДИКОЕ  ПОЛЕ
 Жил не во зле, глядел светло
 и счастлив был, а не заметил,
 как с вековых начал село
 сорвало, как ворота с петель.

 Кричит могила без креста,
 кричит сухое дно колодца,
 кричит столбом своим верста –
 ничто людей не дозовется.

                ВЕСТЬ
 В небе черном гроза прогремит,
 тело дрогнет, душа отлетит,
 но пойдут и пойдут ковыли
 светлой вестью до края Земли.

 Ты могилы моей не найдешь,
 я повсюду, где поле и рожь,
 я под снегом, родная, я здесь,
 словно светлая-светлая весть.
 *  *  *
 Тополя – вдоль дороги,
 неба, речки, судьбы;
 и высоки, и строги
 верстовые столбы.

 Светло-розовый воздух...
 Мчишь на лыжах с холма,
 ну а кажется: к звездам,
 где надежда сама...
 Ничего, кроме страсти, –
 можно душу забыть...
 Ничего, кроме счастья
 и желания жить.

Анатолий Побаченко,
        Новосибирск
               
филолог, член Союза
журналистов России

                ***
 Дайте силу - собрать на земле,
 Завязать в узел горе людское,
 Чтобы стало повсюду светлей,
 Чтобы доброе жило,  не злое.

Укрепить я хочу в ранний час
 Людям добрым и сердце, и руки.
 Помолюсь я сегодня за вас:
 Будьте  стойкими,  милые  други!
                ***
Домой с зарёю – и таков закон!
Стога в полях поставлены в охрану.
Готовы лошади простор таранить:
Предчувствуя и отдых, и загон.

У баб пока спокоен лексикон,
Одна в другую – на коленях длани
Чтоб никого занозой не поранить,
Скрипит помалу старенький фургон.

Но вот: «Пошла»! – колёса покатились,
Усталость прочь, и голоса схватились
В одном порыве, в песне о любви!

А вскоре – ночь, восторженные муки,
На шее верной ласковые руки,
Поток могучей  в  огненной крови…
                ***
На заводь пал всемилостивый луч
Великого светила. Новый странник
Уже взошёл – и высветил дощаник.
Камыш вокруг поломан и колюч.

Но в травах – кто-то всё ещё певуч:
Открыт невидимый весёлый краник!
И я, земли солончаковой данник,
Вновь буду завтра яростен, живуч.

Иду по солеросам и воде,
Дивлюсь закату, тихой красоте,
Забытый всеми, никому не нужный.

Но рад тому, что нечего искать,
Есть что бессмертию мне передать –
Мой мир огромный, теплый, безоружный.
 

                ***
По глади озера плывет лениво лодка,
Рыбак веслом назад отводит облака,
Волна чуть плещется в смолёные бока,
И ветерок затих смиренно, кротко.

Из замыслов моих вечерний воздух
 соткан:
Качнуть султаны камыша, уйти б в века,
Где ханы злобствуют, течёт Онон-река,
И в шею пленника вгрызается колодка.

Густеют краски запада. Летит ночница.
С небес на заводи упали кружева.
Пора домой, заря, вещунья-истопница:

Пусть отдохнёт прибрежная трава.
А завтра с нею буду по свету струиться
И людям добрые отыскивать слова.


         Лариса Резаева
               

Посвящается Новосибирску
С добрым утром, город  мой любимый,
 Светофоры, запах тополей,
 Взгляд витрин: «не проходите мимо»,
 Строгость и ухоженность аллей.

 Нам прогноз сегодня обещает
 Ясный день и сильную жару,
 А пока что сонные трамваи
 На прогулку вышли поутру.

 В первые рассветные минуты
 Я иду, а милый город спит.
 Хорошо на сердце этим утром,
 И в душе мелодия звучит.

 Я люблю свой город утром ранним,
 Где сирень на радость расцвела,
 Где меня ждут встречи, расставанья,
 Новый день и новые дела.

Рига  Детское 
"МЫ  ЕДЕМ,  ЕДЕМ,  ЕДЕМ..."
 Владимир Новиков
           г. Рига
 СЕГОДНЯ БЕЗДЕЛЬНИК:

 Мыл мух, выл вслух
 Вместо того, чтобы делать уроки.

 Сел есть, съел шесть
 Порций мороженого.

 Ткнул тень, пнул пень -
 Ой!  Больненько!

 А пню - ничего.
               
              НА УРОКЕ
 Отправлюсь я в моря бурлящие дали
 И в горы, где только орлы пролетали.
 Мечтая на Марсе приятеля встретить,
 Я в космос отправлюсь на быстрой ракете!..

 Вдруг стало мне грустно, вздыхаю в тоске
 Учитель сказал: "Отправляйся к доске!"



       ГДЕ ЖИВЁТ БРЯК?
 Бряк живёт в пустой кастрюле,
 Скрип живёт в старинном стуле,
 Дзинь живёт в стаканах тонких,
 Смех - в мальчишках и девчонках!

                ТАЙНА
 "Я пошёл на обед", - заявил помидор.
 И никто не видал помидора с тех пор.

 ОГОРОДНАЯ ЛЮБОВЬ
 Репей Крапиву полюбил.
 Поцеловал - и попросил:
 "Люблю тебя, не видишь что ли?
 Целуй, пока не пропололи".
 Тогда Крапива очень мило
 Его взяла - и укусила.
 
Пётр Межиньш
      г. Рига
 З А Г А Д К И
 Угадай названье травки,
 Что для суповой заправки,
 Имя куклы в колпаке
 С балалайкою в руке.

 Эта травка и игрушка
 Называется ......(Петрушка)
                * * *
 Слон мой в комнате живёт,
 Вместо пищи пыль сосёт.
                (Пылесос)
                * * *
 Пароход с водой не ладит,
 Море ситцевое гладит,
 Он горячий и шипит,
 Он, наверное, сердит.
                (Утюг)

            ПРОСТУДА
 Ворона горло простудила,
 Ворона "каррр" не говорила,
 И рвался вон из горла хрип...
 Врач-грач прокаркал: "Верно, грипп!",
 И прописал скорей лекарство.
 "Здорова будь, ворона, карррствуй!"
                ***
Вот железная нога
Под названьем кочерга:
И не страшен ей огонь!
Но потом её не тронь...
Хорошо горят дрова!
Кочерга всегда права:
Может уголёк достать
И у печки снова встать.
Отдохнёт, остынет... Глядь, -
В печку просится опять!
Выгребет когда золу,
Спит у печки, на полу.
 
С уваженьем скажет печь:
- Кочергу прошу беречь!
 
СТИХО-ВАРЕНЬЕ
 
Не готовлю я варенье,
А варю стихотворенье:
Слов кладу, на вкус, немножко,
В голове мешаю ложкой.
 
Голова горит огнём, -
Слов-то больше с каждым днём!
Надо мне не опоздать
И в тетрадь их записать.
 
Как вишнёвое варенье,
Убежит стихотворенье!
 
Людмила Межиньш
          г. Рига
 
                НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
Два друга неразлучных, Растяпа
с Недотёпой,
Случайно повстречались с Неряхой
и Растрёпой.
С тех пор, не расставаясь, по свету шли
 гурьбою
И на пути столкнулись с Балбесом
и Балдою.
 
Довольные знакомством, в кругу
неугомонном
Шли-шли и повстречали Бахвала с
 Балабоном.
Толпою бестолковой теперь в округе
 бродят,
Приятелей всё новых, под стать себе,
находят:
 
Зануду, Забияку, Зазнайку и Кривляку,
Оболтуса, Огрызу, Задиру и Капризу.
Дразнила и Грязнуля к ним тоже
заглянули,
А вместе с ними Бука, Крикун, Драчун и
 Злюка.
 
Заботы их - безделье с болтливой
 похвальбою!
Но важным добрым делом мы заняты
с тобою.
И коль гостей незваных к нам приведёт
дорога,
С тобою мы метлою прогоним их
 с порога.
 
РЫЧАЛКА ПРО РЫСЯТ
Родители-рыси рычали:
- Рычата пропали, удрали,
Наверно, задиры дрались
И порознь в бору разбрелись!
А рыжие звери-рысятки
За горкой играли в прятки,
На дерево забрались...
Ни разу не подрались!

   СВЕТЛЯЧОК - ДЕТЯМ
          Ребята-сибирята, у вас в гостях "СВЕТЛЯЧОК". Писатели из этого общества живут в Новосибирске, в Риге, Москве,  Санкт-Петербурге и в других  ближних и дальних местах Земного шара. По секрету всему свету можно точно сказать, что объединяет детских авторов главное - они никогда не станут взрослыми (даже если будут бабушками и дедушками ). Потому что живут в двух мирах  всю жизнь, детском и взрослом.  В  2013 году  - 100 летие великого Сергея Владимировича Михалкова, он совсем немножко не дожил до этой замечательной даты!  Спросите у своих  бабушек и дедушек, читали им в детстве их бабушки и дедушки "Дядю Стёпу"? А, к примеру, "Два барана"?  А песенку "Любитель-рыболов" или "Мы едем-едем-едем..."  они помнят?  И, убедившись, что - конечно, помнят, вы и сами перечитаете книги Сергея Михалкова. В память о нём, страничку для детей в альманахе "Сибиряки" мы называем "МЫ ЕДЕМ, ЕДЕМ, ЕДЕМ...".

Н. Рерих

 
               
        ТАЙНА СЕДЬМАЯ.
   ЛУНА—МАТЬ ЗЕМЛИ
     Знаешь ли ты, что представляет собой планета Земля? Знает ли кто-нибудь по-настоящему, что такое человечество?  И знаем ли мы, как в действительности протекает жизнь человечества на этой планете?
       Послушаем, как отвечает на эти вопросы легенда. Это поможет нам понять сказание о тайне рождения планеты Земля.
       Наша жизненная волна до своего вступления на нашу планету Земля была в продолжение бесчисленных веков жизнью предшествующей лунной эволюции. Но на планете Луна жизненная волна появилась на одну стадию раньше, чем на планете Земля. Это значит, что человечество планеты Земля было животным царством на планете Луна; наше теперешнее животное царство земной эволюции было растительным царством на Луне; точно так же и все остальные царства лунной эволюции были на одну ступень позади тех же царств земной эволюции.
       Как произошел переход жизненной волны с Луны на Землю? Когда Луна завершила свой жизненный период, когда все ступени космической жизни на Луне достигли высшей точки развития и были готовы перейти на высшую ступень, а тем самым и на другую планету, тогда был создан новый центр планетной жизни — центр будущей планеты Земля. Вокруг этого центра начал формироваться Огненный Мир новой планеты — путем переноса его с Луны. Затем был передан Земле Тонкий Мир. Наконец, на новую планету перешли и все эфирные, газообразные и жидкие части Плотного Мира Луны. Это произошло следующим образом.
      Новая туманность, из которой возникла Земля, развивалась вокруг центра, который находился приблизительно в том же отношении к умирающей планете, в каком в настоящее время состоят центры Земли и Луны. Но в состоянии туманности это скопление материи занимало гораздо больший объем, чем плотная материя настоящей Земли. Оно распространялось по всем направлениям так далеко, что заключило и старую планету в свои огненные объятия. Температура новой туманности значительно превышала известные нам температуры; благодаря этому поверхность старой планеты нагрелась до такой степени, что вся вода и все летучие вещества перешли в газообразное состояние и сделались, таким образом, доступными воздействию на них нового центра, притяжения, который образовался в центре новой туманности. Таким образом, воздух и вода старой планеты были втянуты в состав новой планеты.
      Вот почему Луна в настоящем своем состоянии представляет плотную массу, лишенную воздуха, облаков и воды, необитаемую и не приспособленную для существования каких бы то ни было физических существ. Передав все свои жизнетворные начала новой планете, она стала действительно мертвой планетой, в которой со времени рождения нашего земного шара вращение почти прекратилось. Луна передала Земле все, кроме своего трупа.
        Луна является сейчас охлажденным отбросом, тенью, влекомой новым телом, которому переданы ее жизненные силы. Она обречена на протяжении долгих веков преследовать Землю, привлекая свое порождение и будучи сама привлекаема им. Постоянно вампиризируемая своим порождением, Луна мстит Земле, пропитывая ее своими губительными, невидимыми и ядовитыми воздействиями, излучаемыми сокровенною стороною ее природы. Ибо она мертва, но тем не менее еще живо тело. Частицы ее разлагающегося трупа полны деятельной и разрушительной жизни, хотя созданное ими тело теперь лишено души и безжизненно. Поэтому ее излучения одновременно благодетельны и вредоносны — обстоятельство, находящее на Земле параллель в фак те, что травы и растения нигде так не сочны, нигде не растут с большею силою, чем на могилах, тогда как именно эманации кладбищ или трупов приносят болезни и убивают.
       Прежде чем Земля достигнет завершения своей эволюции, распадение ее матери Луны будет закончено. Та материя, которая все - еще держит ее в соединении, превратится в метеорную пыль. Когда закончится задача нашей планеты Земля, работа развивающейся жизни произойдет в царствах следующей, другой планеты. К тому времени задача нашей планеты будет закончена, и теперешняя земля станет мертвой планетой, без развивающейся жизни на ней. Она уменьшится в размере благодаря утрате жидкости и газов, и тогда ее притянет к себе новая планета, и она будет следовать за нею, как Луна. Каждое царство развивающейся жизни поднимется на одну ступень. Наше теперешнее растительное царство на следующей планете будет ее животным царством; наше животное царство начнет жить тогда в качестве человека. А наше человечество поднимается на уровень сверхчеловеческий!
        Существуют и другие бесчисленные планеты, на которых обитают разумные существа, — как в солнечной системе, так и вне её. Также и у них имеются плотный физический мир, тонкая и огненная сфера. Мир Тонкий всех планет вполне отличен от Мира Тонкого нашей Земли. Так же, как нет физического сообщения через междупланетное пространство между Землею и другими планетами, так нет тонкого сообщения между Миром Тонким других планет и нашим Миром Тонким. То же можно сказать и о Мирах Огненных.
      Венера и Меркурий не имеют спутников, но они имели “родителей”, так же как имела их Земля. Обе эти планеты гораздо старше Земли. Эволюция Венеры впереди земной на одну ступень. Нужно иметь в виду, что, когда на физической планете благодаря высокой температуре и давлению еще не может быть органической жизни, подобной нашей земной, там все же находятся различные виды не физической эволюции, могущие производить свою работу в Тонком Мире планеты.
       Благодаря тому, что эволюция Венеры на одну ступень впереди Земли и что среднее человечество Венеры приближается к уровню Адептов, на помощь обитателям планеты Земля при ее начале пришли Адепты Венеры в качестве Владык, Ману, Будд и других Великих Вождей эволюции.
       Итак, планета Земля является порождением и созданием Луны – её воплощением, так сказать. Завершившая же свой жизненный период планета Луна умерла – вступила в свою Пралайю. Планеты дей ствуют в небесах подобно человеку на Земле. Они порождают себе подобных, стареют и потухают, и только духовные принципы их живут в их порождениях, как пережиток их самих. Планета есть живое существо, ибо в Космосе ни один атом не лишён жизни или сознания или духа. В древних легендах можно встретить сравнение Земли с большим животным, име -ющим свою особую жизнь и, следовательно, своё сознание или проявление духа.
     Закон рождения, роста и разрушения всего в Космосе, от Солнца до светляка, ползающего в траве, Един. Существует непрерывная работа совершенствования с каждым новым проявлением, но Субстанция – Материя и Силы одни и те же. Так повествует легенда о Седьмой Тайне Космоса – о рождении нашей Планеты.

Лина Родина
 
 Снежной бабушке
Кто-то безумный  пророчит:
 - Мир у последней черты,
 Скоро, недели короче,
 Белому свету «кранты!»
 Будет  вам  небо ночное,
 Сдвинется  шарика ось…..
 Сколько потопов без Ноя
 Нам пережить удалось?
 Впрочем, банальную «утку»,
 Мы удостоим похвал.
 Сможем продлить не на шутку,
 Праздничных дней карнавал.
 Больше веселья и песен,
 Елок, снегурочек рать,
 Двадцать второго воскреснем,
 Чтоб маскарад продолжать.
 Минимум до неприличья,
 Выпьем за славный исход.
 Новую жизнь, как обычно,
 Каждый начнёт в Новый год.
               
                Куда
В обыденной Галактике моей,
 Где солнцем служит уличный фонарь,
 Не падает живительных дождей,
 А царствует безвременный  январь.

 У фонаря аллегоричен блеск.
 Он освещает  мой убогий быт,
 Желаний неисполненных гротеск,
 Из звёзд, не снятых с видимых орбит.
 Из неминуемых привычных  стен,
 Вне края, изначально, до конца,
 От роли, от кулис и авансцен,
 Иду-бреду.....
            по контуру кольца.

Андрей Романов-Старший
           С-Петербург
 
                Председатель СПб  СП ,
                член СП России
***
 Ну-ка сгинь, скандинавская сказка,
 Если с Лахтой общаясь на «Вы»,
 Запах снега и ранняя Пасха
 Обвенчались в пространстве Невы,

 Если в царстве гранитного грунта,
 Где с тобой мы воскреснем одни,
 Театральные всхлипы Пер Гюнта
 Наркотической ломке сродни.

 В подворотне сквозной – круговертье…
 Там с братвой сгоношась на троих,
 Невский спит, осязая бессмертье,
 Что пригрелось в ладонях твоих,

 Но пока верховодит растрата,
 Поджигая бюджет на корню,
 Не стремись осудить Герострата,
 За преступную тягу к огню.

 Пусть Европа с небес кувырнется,
 Перед нею мы впредь не сглупим,
 Потому что Спаситель вернется
 Из космических мрачных глубин,

 Но легенду расскажет едва ли,
 Как, не веря в успех перемен,
 Мы  с любимой живот надрывали,
 Поднимая Россию с колен.
 11 мая 2009 г.

Краткость не всегда сестра
Андрей Романов -Старший
 ПОЭТЫ ГРАНИТНЫХ БЕРЕГОВ
 Серия книг: «Живая антология»
 Андрей РОМАНОВ
 КРАТКОСТЬ  НЕ ВСЕГДА  СЕСТРА… ИЛИ РАЗГОВОР С МОЛОДЫМИ ПОЭТАМИ  ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ.
 Перекличка со статей Л.И. Хаустова «Разговор с молодыми», (Альманах «Молодой Ленинград-1976».  «АСС ПИН». 2006. Санкт-Петербург.
 
 Почему лирические стихи нужно создавать только от первого лица? Да всё потому, что каждый конкретный читатель, увидев в тексте местоимение «я», внутренне поставит себя на место автора. И тогда всё, что было написано вами, непременно станет достоянием другой души, а сопереживания чужого вам человека по поводу ваших стихов неожиданно окажутся для него личными переживаниями, без которых ваши стихотворные тексты никогда высокой поэзией не обернутся.
 ВМЕСТО ЭПИГРАФА
 ЛЕОНИД  ХАУСТОВ:
 ОТРЫВКИ ИЗ «РАЗГОВОРА С МОЛОДЫМИ »
  Рождение стиха – это сложный и тонкий процесс, в котором стремление поэта выразить содержание как бы само находит нужную форму. Иначе говоря, рождение стиха во многом интуитивно. Чаще всего новое стихотворение представляет собою строительную площадку для дальнейшей работы, где взыскательный автор – и архитектор, и прораб, и рабочий, действующий на ней.
  …Стихи не пишутся «на тему». Убежден в обратном: тема рождается из мате-риала. Чего не терпит поэзия – так это прописных истин.
  Сегодня, наконец-то у критиков не в чести декларативные трескучие стихи почему-то именуемые «газетными». И всё-таки они появляются многословные или краткие, внешне актуальные произведения.
 «Читатели отличат Лермонтова от какого-нибудь фразера, который занимается стукотнею звучных слов и богатых рифм, который вздумает почитать себя представителем национального русского духа потому только, что кричит о славе России, кстати, нисколько не нуждающейся в этом». Убийственно это сказано!
  Риторические, многословные стихи противоположны понятию талантливые. «Талант – это самоограничение», – говорили древние греки. «Талант это умение удивлять правдой», – писал Лев Кассиль.
 Жизненность – сущность искусства. Больше всего на свете художник должен любить жизнь.
  Несуразности, встречающиеся в стихах, часто объясняют «своим видением» поэта. Большим недостатком многих наших поэтов является бедность их словаря. К примеру, получая в 1946 году из рук редактора рукопись своей второй книги стихов, я обратил внимание на подчеркнутое им в двадцати местах слово «ветер». При этом редактор сказал: «Не думайте, что я прочитал вашу рукопись. Просто я все рукописи молодых поэтов проверяю на слово «ветер», и, как видите, не напрасно. Поищите, пожалуйста, что-нибудь посвежее ваших «ветров».
 Восприятие стихов – процесс сугубо творческий. Чтобы испытать радость от чтения стихов, необходимо, не скупясь, тратить душевную энергию. К сожалению, приходится встречать молодых поэтов, которые заявляют, что, мол, читать стихи они не особенно любят, а любят только их сочинять. Смею уверить: тем, кто равнодушен к чтению стихов, никогда не удастся написать что-либо стоящее. Воспитать в себе читателя пристрастного, заинтересо- ванного, компетентного – первостепенная задача каждого молодого поэта.
  АНДРЕЙ РОМАНОВ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПРОДОЛЖАЕТ РАЗГОВОР СВОЕГО УЧИТЕЛЯ С МОЛОДЫМИ ПОЭТАМИ ВСЕХ ПРЕДСТОЯЩИХ ВРЕМЕН.
  Практические выводы из подобного сегодняшнего разговора нынешние молодые вряд ли сумеют сделать. Ведь в отличие о Л. И. Хаустова, вступившего в 1975-76 годах в диалог с надвигающимся поколением поэтов, сегодняшние «гении» нас вполне могут и не услышать, ибо они никак не зависят от качества написания своих бессмертных виршей. С их стороны идет постижение неких «новых стихотворных форм», и, по мнению, бытующему в младопишущей самоуверенной среде, чем формально «хуже», тем лучше! При этом сами молодые считают нас престарелыми маразматиками, ничего не понимающими в современной поэзии, во-первых, а во-вторых: они еще смеют изгаляться над теми, кто был нами принят в Союз писателей России в возрасте до 35 – 40 лет. Дескать, пусть вы из себя, якобы, там что-то представляете, а печатают-то в «Молодом Петербурге» все-таки нас, а не вас молодых членов Союза!  Катастрофическая несправедливость! Кормить «улицу» за счет бюджетных средств, выделяемых исключительно для членов Союза писателей, не могут оправдать никакие издательские «традиции» советского периода. Тогда нам было понятно, что фактически единственный альманах, где с нами еще, быть может, станут «церемониться», – это «Молодой Ленинград». Во всех остальных изданиях, к примеру – «День поэзии», или «Нева», «Звезда» или, «Аврора», разговор с молодыми, хотя бы и выпустившими первые книги, был весьма жесткий..
  Этот разговор начинался с первой страницы принесенной поэтической рукописи и заканчивался на ближайшем огрехе, – с объективной (подчеркиваем) точки зрения редактора-составителя. К примеру, – натолкнувшись в шестой раз на слово «ветер». Времени на «строжайший отбор» у штатных сотрудников издательств  прак -тически не было. Хватало лишь на членов Союза писателей СССР и России, поскольку последних положено было публиковать по статусу! Причем эти стихотворные произведения, даже при всей подчас малоодаренности, отличались достаточным профессиональным уровнем.
        Молодые могли фыркать в кулуарах Дома писателя, что, мол, к примеру, Б. Ке- жун, В. Азаров, П. Ойфа и тому подобные поэты, ничего СОБОЙ не представляют, но вступить с ними в соревнование на ринге печатных площадей они имели возможность только при создании практически высококлассно «сделанных» стихов.
 Эти требования, – «Делай с нами, делай, как мы, делай лучше нас!», – собственно говоря, не изменились даже по прошествии нескольких десятилетий. Поэтому мой откровенный разговор с нынешним поколением «молодых», хотелось бы начать с тех азов, без которых их стихотворные потуги будут благопристойно заканчиваться книжками, изданными за свой собственный счет.
  Весьма уважаемая мною прозаик-документалист М. Боженкова в недавней телефонной беседе весьма недвусмысленно возразила мне, что только грядущие поколения способны разобраться, в том, кто сегодня создает «гениальные» или весьма близкие к этому понятию произведения. Но я еще раз хочу напомнить всем, что мы абсолютно не глупее наших потомков. И, владея более чем двухсотлетним литературоведческим опытом, можем с достаточной степенью вероятности определиться, кто же станет предста- влять сегодняшнюю поэзию на вневре -менном форуме грядущих лет.
 И это будут именно те поэты, которые работают в рамках традиционного русского стихосложения; при этом надо учесть, что оно практически себя не исчерпало.
       Итак, на что хотелось бы обратить внимание наших молодых поэтов? Во-первых: на их собственную молодость. Начинать работу в литературе после выхода на пенсию, просто не серьезно. В свое время, когда престарелый солист балета Мариинского театра стихотворец М-ский сунулся со своими наскоро испеченными виршами в Союз писателей, я вынужден был ему сообщить, что работе над стихами никогда нельзя придавать статус «второй» профессии.
 – Вы же не возьмете меня в балетную труппу, если мы сейчас с А. Мальцевой исполним для вас вальс или бразильское танго? Нет. Тогда почему вы хотите на счет «раз два, три!» стать профессионалом в деле, которым я в частности занимаюсь без малого сорок лет?            Поэтому молодые поэты должны забыть слово «вдохновение»! Ужасно, но факт… Почти ежедневное создание новых стихов, вне зависимости от завтрашней контрольной работы по физике, или неожиданного вступления в законный брак вашего очередного «предмета вдохновения». Объективный философский закон перехода количества в качество действует в этом случае безотказно. Из примерно двухсот стихотворений, написанных молодым поэтом за год, реально не менее тридцати на первых порах будут представлять интерес для неопределенного круга читателей. Запомните: существует реальная удручающая статистика: из десяти тысяч стихотворений, написанных поэтами, всего сто из них оказываются востребованными через год. Только десять стихотворений проживают десятилетие, и лишь одно – может рассчитывать на упоминание через сто лет. И когда уважаемый А. Ахматов сообщает, что его талантливый 37-летний ученик написал за свою сознательную жизнь тридцать (!) стихотворений, то можно лишь посочувствовать ученику по поводу бессмысленного прожигания его творческого времени и отпущенного ему дарования, а учителю – по поводу растраченных вхолостую занятий на передачу стихотворного опыта.
  Следовательно, – каждодневная напряженная работа. Как изволил повторять за римскими классиками Ю. Олеша: «Ни дня без строчки»…
 Однако надо помнить, что любое дело, – хоть сколачивание табуреток, хоть возведение кирпичной кладки, хоть изготовление кирзовых сапог, – требует от мастера квалифицированной работы. Есть у столяров такое профессиональное понятие, как «заподлицо». Так вот и стихи нужно делать «заподлицо», в соответствии со строгими правилами русского стихосложения и «великого и могучего» русского языка. Иными словами запросто стихи на- писать невозможно, нужно пройти тяж- кую школу профессионального мастерства, освоив ее так, чтобы можно было бы повторить вслед А. Твардовскому: «Вот стихи, а все понятно, всё на русском языке». Помню, как на семинарах, которые мне посчастливилось вести со Львом Куклиным, маститый руководитель вежливо интересовался у некоторых наших подопечных, какую оценку они имели в школе по русскому языку. И узнав, что «твердую тройку», сочувствующе кивал: «Оно и видно по вашим стихам, уважаемый, что на тройку. Оно и видно…».
           К сожалению, Лев Валерианович не договаривал, что, изучая лишь по книгам правила грамматики, постичь премудрости русского языка для создания стихов практически невозможно. Помните знаменитую поговорку, что ребенка надо учить, пока он лежит поперек лавки? Вот то-то и оно… Только при постоянном общении со взрослыми, владеющими в совершенстве русским языком во всем его многообразии, четырехлетний карапуз овладевает на подсознании всякими грамматическими тонкостями, в дальнейшей жизни применяемыми автоматически. Находясь же в ясельном «стаде», маленький русский человек, общаясь со сверстниками на «детском языке» может научиться лишь мычанию, а от затурканных воспитательниц исключительно отдельным выкрикам типа «нельзя!», «короче» или «прикольно». Не обижайтесь на меня мои молодые коллеги по перу, но А. С. Пушкин в детский сад не ходил.
  Из всего вышесказанного следует лишь один неутешительный вывод: для создания поэтических шедевров одного «вдохновения» просто недостаточно! Для этого существует жестокий ряд необходимых условий, при отсутствии которых творческий процесс превращается в адовы муки преодоления классической формы в ущерб «бессмертному» содержанию.
 Уже не говорю о природном маломальском музыкальном слухе, без которого процесс органичного аллитерирования строк и строф будет для начинающего поэта попросту недоступен.
  Но допустим, что молодой поэт первых два объективных условия «вы-полнил»: и слух-то у него есть, и в знании языка не откажешь. Но тогда необходимо самоустраниться от около литературной молодежной тасовки и начать овладение «секретами» профессионального мастерства, желательно под квалифицированным наблюдением опытного мастера. А у нас с опытными мастерами дело катастрофически швах! Загляните в любые московские издания, о питерских я даже и говорить не стану, – практически из рифмованной продукции нечего почерпнуть! А почему? Да потому что даже «Литературная газета» вынуждена публиковать подборки поэтов и поэтесс, стихи, в которых нет самого главного – поэзии. Куда же она девается? Да все туда же: в скрупулезное описание минувшего, в исторические экскурсы, в стихи о стихах, в пейзажную лирику, в обличительные лозунги и клеймение врагов Руси, в переписывание Ветхого и Нового заветов и, наконец, в отказе от истинно лирической доминанты, а если говорить попросту, по-рабочему, – от темы здоровой любви мужчины к женщине, ко взаимному продолжению рода человеческого…
 Но еще одно ключевое условие: поэзия рождается в стихах исключительно при соблюдении всего комплекса профессиональных навыков, овладение которыми невозможно без применения так называемого метода «камертона».
  Об этом вам никогда и никто не скажет в открытую. Девяносто процентов пишущих стихи об этом методе просто не догадываются, а если и применяет его, подражая столпам отечественной поэзии (Есенину или Рубцову, Мандельштаму или Цветаевой), то дальше подражания дело не идет.
 А ведь концертный рояль без этого маленького U-образного помощника не настроить, как невозможно самостоятельно настроить на профессиональную поэтическую работу обычный человеческий мозг.
  Для того чтобы применить «метод камертона» не в ущерб собственному творчеству, нужно сделать для себя чтение чужих стихов обязательным занятием. Еще в начале 60-х годов на «Поэтической пятнице» в газете «Смена» поэт-фронтовик Г. Б. Гоппе рекомендовал нам читать «миллион стихов». И он был категорически прав! Это сегодня каждый «уважающий себя» молодой поэт, к сожалению, читает исключительно самого себя. И если в периодическое издание его собственные вирши по той или иной причине не попали, то всё остальное, опубликованное там, ему и подавно не интересно.
         Так что же всё-таки читать? Всё подряд, включая классическую поэзию, стихи советского периода, а также сегодняшнюю, предлагаемую в широком ассортименте, самодеятельную кухню самиздата. У вас будет развиваться вкус, вы научитесь реально отличать хорошее от плохого с первых четырех строк, станете строже относится к самому себе. И когда те или иные фрагменты чужого стихотворения схватят вас за живое, берите перо и бумагу, включайте компьютер и, строго ритми- чески и интонационно следуя за каждой прочтенной строкой, создавайте свое стихотворение, как бы по мотивам прочитанного. Желательно чтобы камертоном были отнюдь не стихи вышеперечисленных классиков.
 К примеру, лично мне помогли в этой ситуации абсолютно нелюбимый мною П. Антокольский. Или малоизвестный Федор Сухов из Н. Новгорода. Или весьма известный Валентин Устинов из Петрозаводска. Когда на пленуме 1998 в году Надежда Мирошниченко из Сыктывкара вслух читала в его присутствии мою, по ее словам, весьма самобытную поэму «Купанье в полночь», Валентин Алексеевич реши- тельно отрицал, что она написана мною по мотивам его «Веснянки».
 Конечно, многое из того, что будет создано вами с помощью этого метода, классикой литературы не станет, но зато вы научитесь, как я уже говорил выше, делать стихи заподлицо. И уж тогда-то формально придраться к вам ваши недруги, увы, не смогут. И когда они станут, скрежеща от зависти зубами, говорить, что вы всего лишь (!) «научились рифмовать», имейте в виду, – виртуозное владение точной рифмой - одно из важнейших достоинств поэтической продукции.
  Почему я назвал ваших друзей-оппонентов – недругами. Да потому что в поэзии окололитературная тасовка весьма недружелюбно относится к тем из нее, кто, не сорвав голоса, реально добивается творческого успеха. Это всё равно, как если бы вы, будучи высококлассным скалолазом, настырно преодолевали бы высоту, приближаясь к заветной вершине, а зрители, стоящие внизу, на подсознании только одного и желали бы вам: оступиться и разбиться.
  НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРИГОДНОСТИ НАЧИНАЮЩЕГО ПОЭТА
 Вполне закономерным итогом вашей стихотворческой деятельности должна стать первая книга. Сегодня эту книгу издать баснословно просто: на писал 30 стихотворений за 37 лет жизни, сложил в кучу и под названием «Избранное» отнес в типографию. Потом расплатился за тираж и раздал его друзьям и знакомым. Ура!!!
          А что делать дальше? Прожить еще 37 лет – проблематично, даже кропая по одному стихотворению в год… Вам может не хватить или самой жизни, или серого мозгового вещества.
  Первую книгу мне предложили издать, когда мне было уже 28 лет. Уважаемый Леонид Хаустов безжалостно повычеркивал из составленной мною по собственному разумению рукописи половину стихов. Другая половина изобиловала пометками и контекстными рекомендациями, чего бы уважаемый метр желал видеть в каждом оставленном стихотворении.
 – Даю тебе двадцать один день. Когда вернусь из дома творчества, звони, приноси исправленную рукопись. Может быть, тебе повезет, если справишься с моим заданьем.
 Мне повезло.
 Но то, как я просидел двадцать один августовский день за письменным столом, показалось мне легкой прогулкой, после звонка Светланы Молевой, – редактора третьей кассеты Лениздата.
 Слава Богу, я работал у Пяти Углов и мог добежать до Лениздата в обе денный перерыв. Но больше всего я боялся не понравиться С.В. Молевой в первые секунды встречи. Недаром ведь свою первую книгу тот же А. Кушнер недвусмысленно назвал – «Первое впечатление».
 На меня пристально глянула из-за письменного стола женщина-ровесница, и мне стало ясно, что отрицательного впечатления я на нее, слава Богу, не произвел. За соседним столом, прислушиваясь к нашему разговору, трудился Б. Г. Друян.  С. Молева предложила мне, во-первых: кое-что подправить, а во-вторых: принести еще строчек двести.
 И эти «сто или двести» продолжались до тех пор, пока мою 32-страничную первую книжицу не собрались, наконец-то, сдавать в набор. Прощаясь, я вежливо поинтересовался, что с этого момента мне не надо будет подносить еще энное количество стихов, ведь у меня, – их просто больше нет! Редактор вежливо уведомила молодого автора:
 – Всё-всё. Мы ведь и так провели с вами, Андрей Владимирович, большую работу… – И вдруг, хитро подмигнув, спросила, – а всё-таки еще пять десять строчек, может быть, до завтра найдете?
 Я нашел… И в этот досыл попало мое единственное, написанное белыми стихами произведение о Лермонтове и Тенгинке. С. Молева, посоветовавшись с Б. Друяном, немедленно поставила его в книгу, и именно оно, год спустя, своим неординарным подходом к интимным фактам из лермонтовской биографии повергло в шок всю присутствующую на секции поэзии литературно-критическую общественность.
 Это была жестокая проверка на так называемую профпригодность. Но чтобы подготовиться к подобному «счастливому жребию», могущему выпасть нам в любой промежуток творческого времени, нужно было иметь «в столе» те самые пресловутые «сто-двести» вполне приличных строк на каждый (!) визит к редактору, рабо- тающему над вашей персональной пер- вой книгой.
 Давайте, займемся арифметикой, отбросив всякие философские законы о переходе количества в качество.
 Будем брать по минимуму:
 • 100 строк х 20 визитов=2000 строк;
 • 2000 строк : 5 лет = 400 строк/год;
 • 400 строк : 10 мес. = 40 строк /мес.
 Как  понимаете, этого катастрофически мало для создания качественной продукции, да еще и подлежащей вполне вероятному редакторскому «жесточайшему отбору».
 Попробуем с другого конца:
 • 24 строки х 10 стих-ний = 240 стр./мес.;
 • 240стр./мес. х 10 мес. = 2400 стр./год;
 • 2400строк: 10 визитов = 240 стр./визит.
 А вот это уже другое дело! Если у вас даже затребуют по 200 строк у вас останется в запасе по 50 строчек на визит, а всего около 1 авторского листа (семи-ста поэтических строк) резерва.
 Но один авторский лист – для молодого, «красивого, двадцатидвухлетнего» поэта, пожалуй, маловато… Поэтому увеличивайте производительность труда, не стесняясь каждодневной работы над строкой, строфой и целым стихотворением. И не надо играть в кошки-мышки с поэзией, а именно, накатав «рыбу», откладывать чистовую отделку «на потом». Делайте хорошо сразу! И тогда количество наверняка перейдет в качество.
 ЗАКОНЫ СОЗДАНИЯ ВЫСОКОКЛАССНЫХ  СТИХОВ
  Не менее важным подспорьем в создании высококачественной стихо- творной продукции являются объектив ные законы русского стихосложения, без понимания которых на поиск нужного слова в строке будет уходить масса времени, не приводящего к удаче.
 И первым из этих законов станет для вас закон палиндрома (перевертыша) по согласным звукам. Поэт Хлебников, потративший жизненное время на создание целой поэмы, в которой каждая строка представляет собой вышеуказанный перевертыш, ничего «городу и миру» не доказал.
 «Кони, топот, инок,
 Но не речь, а черен он…»
 С таким же успехом сеньор Буратино тупо смотрел на палиндром, предложенный ему многоумной Мальвиной, «А роза упала на лапу Азора», – являющийся строкой из А. Фета, и никак не мог взять в толк: на чёрта ему этот самый Азор.
 Не уподобляйтесь Буратино! И по мните, – в русском стихосложении палиндром по согласным звукам всегда выручит вас, когда вы будете мучиться со словом, отыскивая его, для того чтобы вставить в середину строки. Палиндром по согласным звукам поможет вам, уже определившимся с концевой рифмой, найти смысловое слово, открывающее смежную рифмующуюся строку, а уже по нему – заодно управиться и со смыслом последующей строки.
 Буря мглою небо кроет,
 Вихри снежные крутя.
 То как зверь она завоет,
 То заплачет, как дитя .
 Палиндром – это основное свойство русской поэзии. Без него вы не сможете выполнить процесс органичного аллитерирования очередного поэтического фрагмента. Конечно, вам не следует уподобляться К. Бальмонту и выдумывать очередной «чуждый чарам черный челн», или вслед за нерадивыми одноклассниками выдавать на гора опусы, типа «Отец Онуфрий осматривая окрестности Онежского озера, обнаружил…» и т.д., и т.п.
  Сочетания согласных звуков в русской поэзии – классический метод обретения собственного поэтического голоса.
 О весна без конца и без краю,
 Без конца и без краю мечта.
 Узнаю тебя жизнь, принимаю
 И приветствую звоном щита.
 Ненавязчивое высококлассное сочетание согласных звуков СН, ЗН, ЦН, ЧТ, КР и ПР создает удивительную завораживающую поэтическую картину. И не важно, о чем идет речь в предлагаемом четверостишии! Важно, что перед нами поэзия! Но без природного музыкального слуха подобные шедевры состряпать невозможно…
         Я уже не раз обращал внимание всего нашего питерского стихотворческого содружества, а не только молодых поэтов, еще на один феноменальный закон. Суть его заключается в том, чтобы количество слов в строке было как можно меньше, по отношению к количеству слогов. Лучше всего, когда слов будет два! Примеры? Пожалуйста:
 « …прозрачных улиц. И светла
 Адмиралтейская игла».
 Или:
 «За край земли держась когтями
 телескопических шасси».
 При применении метода поэтической экономии цена слова возрастает, потому что смысловая нагрузка на него становится слишком большой. Я не стану приводить примеры того, как при неумении отыскать единственное слово, молодой автор запихивает в строку целую суррогатную серию из односложных и двусложных компонентов, не всегда попадающих в ритмику стихотворного размера. При этом порой впадает в пропиаренный маразм бессмысленного переноса последнего слова поэтического предложения в следующую строку, а порой и в следующую строфу. Стадо баранов на мясокомбинатовское заклание всегда ведет нанятый для подобного мероприятия козел-провокатор. В поэзии – подобны ми делами занимается тот, кому «свыше» поручено спроваживать 90% молодых поэтов в литературное небытие. Их заталкивают в болото пейзажной лирики, или в черную комнату философских верлибров, заставляя гнаться за черной кошкой, давно исчерпавшей себя западной поэзии. Или идти по тупиковому пути формального поиска, на котором сломали свои шеи и Кирсанов, и Крученых, и Асеев. Во времена застоя в разряд «гениальных откровений» зачислялись попытки молодых иносказательно переписать библию или мифы древней Греции, скрывая за этой дырявой ширмой антисоциалистический контекст.
 «Насмешки вечные над львами, над орлами…» – всё это мы уже давно прошли на горьком опыте тех, кто так и остался «пригвожденным к трактирной стойке» сгоревшего Дома писателя.
  ...Настоящему поэту полиглотство противопоказано; по сути дела, он в большей степени должен быть дилетантом в максимально широком диапазоне общечеловеческих знаний и ремесел. Тогда, при условии профессиионального, – с точки зрения самого стихотворческого искусства, – применения этих знаний, понятий, навыков, «выработанных человечеством», образная палитра становится яркой, неординарной, насыщенной и, что самое главное, удивительно ёмкой. Широкий кругозор позволяет поэту, при условии применения многоцветного спектра понятий, вместить в объем даже одной строки огромный временной и смысловой пласт.
 Поясню для «троечников от поэзии».
 К примеру, они нарифмовали бы о том, что, «во-первых: в тридцатые годы был такой партийный деятель Карл Радек, сфотографированный с тросточкой-стеком, а также в крагах и очках; во-вторых: он, вместе со всей сталинской гвардией, загонял севернее семидесятой широты не только папанинцев и челюскинцев; в-третьих: был он внешне похож на профессора Паганеля из популярного фильма тридцатых годов, в котором означенный Паганель ищет пропавшего папашу Гранта вдоль всей 37-й параллели, проходя при этом, в-четвертых, через Анды Южной Америки, где когда-то жили ацтеки, чьи обнаруженные кости, в-пятых: страшно напоминают вышеозначенный стек».
 Думаю, что при подобном способе самовыражения им понадобилось бы весьма значительное количество рифмованных строк.
 Теперь вновь обратимся к задаче, предложенной мною нашим литературным троечникам. Их-то ответ заранее известен, но вы посмотрите, как ныне покойный Сергей Дроздов изящно, по всем канонам поэтической экономии, доводит до читательских умов свое решение:
 Дай косточек сухих, товарищ Радек,
 Для ставших снегом безымянных дядек,
 Которых за тюленью параллель
 Загнал ты дирижерским взмахом стека,
 Как будто белой косточкой ацтека,
 Пытливый мой профессор Паганель!
 
 В поэзии не всегда важно выйти на правильный ответ! В поэзии порой именно «неправильный» ответ являет собою истинную творческую удачу, при этом, словно в математике, важна красота и простота решения. Что, собственно говоря, с внешней легкостью и показывает нам Сергей Дроздов, трагически погибший в 2004 году.
        Возвращаясь к цене поэтического слова, мне бы хотелось обратить внимание на самый главный компонент, без которого стихи, может быть, и состоятся, но поэзии в них, к сожалению, ночевать не станет. Вы, уважаемые молодые поэты, можете сравнивать заостренные концы лыж с заячьими ушками, вы можете изобретать метаметафоры, но если вам до сих пор неясно, в чем разница между определением и эпитетом, то грош вам тогда цена! Героические попытки Льва Озерова обратить внимание «молодых» на чудодейственную роль эпитета окончилась закономерным крахом. И сегодня 99% поэтов всех возрастов и сословий значения эпитету не придают. А жаль…
 Я уже сообщал выше, что у большинства поэтов многословие чаще всего оборачивается словоблудьем.
           «На живопись времени много не надо:
 Взглянул и опешил. Вот райского сада
 Фрагмент – и не важно, что это не сад.
 А, скажем, портрет, от которого взгляда
 Нельзя отвести, или старый халат…».
Не стану разбирать по строчкам предложенную «Литературной газетой»   галиматью. Скажу только, что на тридцать одно слово в якобы поэтической строфе наличествует всего лишь одно определение «старый»! «Райский сад» трогать не станем, ну разве что укажем на недопустимую для поэта подобного «правительственного уровня» рифму «сад – халат». Значительно лучшим, вероятно, было бы, к примеру, «сад – маркиз де Сад». Куда подевался эпитет? А никуда! Он здесь и не предполагался, потому что именно о поиске точного эпитета говорил В. Маяковский, когда предлагал перелопатить
 «…единственного слова ради
 тысячи тонн словесной руды».
 Владимир Владимирович естест- венно хитрил, он прекрасно был осведомлен и об аллитерации и о палиндромах, помогающих поэту в работе над словом. Зато нынешним гениям «западло» заниматься вышеуказанной «грязной» работой.
          Не знаю, долго ли пришлось Михаилу Светлову отыскивать эпитет к слову «нож», но всего лишь две его строки:
 «гильотины весёлый нож
 ищет шею Антуанетты»
 заставляют меня снять шляпу перед мастерски вылепленным поэтическим образом, за которым со всей очевидностью прочитывается весь ужас нескрываемого контекста. Но мне доморощенные критики, переполняющие окололитературные посиделки со всей ответственностью станут говорить, что «нож», дескать, «веселым» быть не может «по определению».
 И тогда мне придется повести разговор о «правде жизни» и «правде поэзии». Чем они отличаются и почему практически всегда смертельно противостоят друг другу?
 Слепая вера стихотворцев во всесилие описательной поэзии, основанное на личных впечатлениях во время сбора грибов, на исторических фактах, на газетных публикациях и, особенно на маршальских воспоминаниях, приводит их творчество ко вполне закономерному краху. Примером тому может служить громоздкая рифмованная «опупея», демонстративно названная «Куликово поле», одного, когда-то молодого поэта, прибившегося сегодня к руководству поэзией вообще.
Попопробуйте ему сказать, что поэма должна была стать плохой изначально. Так ведь не поверит! А все потому что, оправданием для создания подобных мыльных пузырей будет служить, якобы, необходимость передачи «нравственно-патриоти ческого опыта». Как будто без этой поэмы потомки не смогут заглянуть в соответствующие справочники и не уяснить для себя всю Куликовскую коллизию.
          В одном из последних номеров «Молодой гвардии» моим соседом по выпуску оказался и автор нижеприведенных цитат:
  То сходство с северной землей.
 «Заря у ног моих плескалась,
 Шла ночь под щелканье дрозда.
 Стекала с плеч моих усталость,
 И в душу падала звезда».
           А вот из следующего стихотворения:
 В ночах, где звезд электросварка,
 В обходах, пахнущих смолой,
 Проступит явственно и ярко
Или:
 Люди – мы идем на поклонение
 К лесу, к розовеющим лугам.
 Глиною испачканы колени,
 Лопухи колотят по ногам.
 Или:
 Иные слова и созвучия
 Мне дарит в лесу тишина.
 Ходи, удивляйся, заучивай,
 Задумчивых трав имена.
 О чем эти весьма неплохие стихи? Да, собственно говоря, ни о чем… Как прозорливо заявлял когда-то М.А. Дудин: «О чем я думал? Ни о чем… О том, что сердцу мило»…
 Так вот, уважаемые молодые поэты, то, что вашему сердцу когда-то было мило в реальной жизни, позже, в описательно-зарифмованном виде не сможет стать «милым» неопределенному кругу читателей, в силу тех условий, которые я приводил выше. И, кстати, имейте в виду, что окружающие вас «лопухи» всегда будут рады колотить вас по ногам, если свое творчество вы, с их же подачи, сориентируете на вышеприведенные описательные поделки.
 Подобные, весьма неплохо изго- товленные стихи очень напоминают мне любительские «фотки», отщелканные вашими друзьями-отпускниками в том же, к примеру, лесу, на речке, в поле, или у фонтанов и часовен. На них станет интересно смотреть ближайшему окружению, удивляясь: кто, во что был одет и, догадываясь, почему всесильные лопухи осадили потухший фонтан. Но к художественной фотографии весь этот набор никакого отношения иметь не будет.
        «Правда поэзии» – это тот удивительный, запечатленный в стихах набор событий, контекстов, экспозиций, который не понятен не только неподготовленному читателю, но даже и поэтам, и критикам, не осознающим роль эпитета и поэтической экономии.
        Такие стихи сложно читать со сцены перед случайной аудиторией. Аплодисменты будут жидкими, но затаенная зависть к более «удачливым» компаньонам по выступлению, сорвавшими бурные овации на, так называемых, сюжетных иронических безделушках, не должна препятствовать вашей дальнейшей работе, сориентированной на весьма пристрастное грядущее.
 «Друг за другом, – зимою и летом,–
 Пассажиров спасая от слез,
 Мы тащились вокальным дуэтом
 В неподкованном стуке колес, –
 Я мусолил скрипичное сальто,
 Ты в Рамбове брала передых
 И свое испитое контральто
 Не меняла на пару гнедых...».
 Стоит ли разъяснять внутренний контекст приведенной стихотворной цитаты? Говорить о высокопрофессиональных артистах – певице-контральто и скрипаче, – ставших ненужными в период перестроечных новаций и вынужденных зарабатывать на хлеб, исполняя в электропоезде, идущем из Питера в Ораниенбаум (Рамбов), слезливый романс «Пара гнедых». Артистах, спившихся и состарившихся…
         Вот пример того, как сокрытая за эпитетами и прочими стихотворными тропами «правда поэзии» становится «правдой жизни». И этот обратный процесс нашим молодым поэтам необходимо постигать каждый раз, когда перед ними оказывается чистый лист бумаги или безразличный ко всему экран персонального компьютера.
          Наши многоумные критикессы, падкие до стихов, созданных военно-морскими волками, превозносят их, так называемую, «метафоричность» превыше колокольни Ивана Великого. Но метафора давно изжила сама себя по двум причинам: первая – из-за катастрофической возможности скатиться в болото элементарного сравнения. И вторая – из-за весьма сложного механизма создания подлинного метафорического образа.
 «И еще не успеет ночь-арапка
 Лечь, усталая, на отдых в тень,
 Как на нее уже тушу вскарабкал
 Новый голодный день».
 Это яркий пример многофункци- ональной метафоры, описывающей языком подлинной поэзии страшную картину первой мировой войны, голода и насилия над беззащитными невольными её соучастниками.
            Перещеголять Владимира Владимировича рискнули метаметафористы Еременко, Жданов и другие. Но дальше «глубины коленчатого вала», в котором «ласточка летала», или
 «Я женщину в небо подкинул
 И женщина стала моя», -
 дело у них не пошло.
 В ином случае, об одном из четверостиший Ивана Жданова мне захотелось накатать целую статью, которую немедленно опубликовала «Литературная Россия» в 2001 году. Четверостишие того стоило. Но оно было выстроено великим метаметафористом как раз по принципу поэтической экономии и с эпитетами в каждой строке.
  Не следует также забывать о такой важнейшей составляющей поэтического поля, как энергетика стихотворения. Благородная попытка В. Меньшикова создать особое направление в поэзии, так называемый, «Энергояз» и объявленные им публично имена поэтов, работающих в этом направлении, привели к откровенной травле «энергоязычников» со стороны воцерковленной окололитературной паствы.
       Её (паству) взбесила вторая часть внедряемого Меньшиковым понятия. И она повела борьбу не на жизнь, а на смерть с «язычниками», как будто дорога в Царство Божье без этой идиотской борьбы для всей паствы и лично всех писателей, поименно входящих в неё, была заказана. Тем более что языческие понятия в своем творчестве отстаивал практически лишь сам Меньшиков. Но раздутый на пустом месте православными вождями внутренний литературный псевдоконфликт, расколол писательскую организацию на религиозной почве. На самом же деле рядовые посредственности под «кадильный канон» активно сгруппировались и, затащив в свои ряды свежеиспеченного «язычника» В. Меньшикова, все силы бросили на борьбу с подлинной русской патриотической литературой, продолжавшей в городе на Неве вековые поэтические традиции.
 Есть за что позавидовать Н. Некрасову, «певцу боли и скорби народной», когда он задолго до всех «энергоязов» выдавал на гора удивительные трехсложники:
 Не ветер бушует над бором,
 Не с гор побежали ручьи, –
 Мороз-воевода дозором
 Обходит владенья свои.
 Или:
 Идет, по деревьям шагает,
 Звенит по замерзшей воде,
 И яркое солнце играет
 В косматой его бороде.
 Александр Блок в припадке уязвленного самолюбия аккуратно записывал в блокнот энергетически непостижимые откровения:
 «Я сидел у окна в переполненном зале.
 Где-то пели смычки о любви.
 Я послал тебе черную розу в бокале
 Золотого, как небо, аи».
 Или:
 «Но была ты со мной
        всем презрением юным,
 Чуть заметным дрожаньем руки…»
 Вышеуказанная энергетика весьма редко наполняет рифмованные творения в любом, наперед заданном поколении. Я призываю молодых осмотреться и уяснить для себя, кто из предшественников и сверстников отличается от общей ординарной массы стихотворцев? При этом понять, что сразу, начиная с первой же строки, энергия должна выпирать в «упрямое пространство» из создаваемых вами произведений. К примеру:
 «Сокрушенья парень, не приемлю»… Принципиально не стану назвать авторов и указывать, где и когда создавались ими предложенные бессмертные строки начальных четверостиший.
 «Радостный, веселый, бесноватый,
 С марсианской жаждою творить,
 Говорю, что небо небогато,
 Но про землю стоит говорить».
 ;
 «У меня не смертельная рана,
 Я еще добреду до огня…
 Улыбается мальчик с экрана
 Бесподобно играя меня…»
 ;
 «Он всё – тенором, всё тенором,
        со злобой,
 Выводил рука, протянута к ножу:

 – Ты забудь меня, красавица,
        попробуй,
 Я тебе тогда такое покажу».
 ;
 «Ночь стоит у взорванного моста,
 Конница запуталась во мгле,
 Парень, презирающий удобства
 Умирает на сырой земле».
 ;
 «Я ли свадебный поезд украшу,
 Опрометчиво срезав цветы
 Вдоль платформы,
        где молодость нашу
 Повторить не решаешься ты».
 ;
 «Я нагнусь над водой,
        там лежит колесо:
 Медный обод и косточки спиц,
 и увижу свое молодое лицо
 в быстрых росчерках поднятых птиц».
 Наверное, из приведенных выше примеров, любому даже самому «круг- лому отличнику» станет понятным механизм создания энергетических стихов весьма высокого порядка. Во-первых: не должно быть никаких, как я уже сообщал, формальных вывертов, противоречащих русскому классическому сти-                хосложению.  Во-вторых: необходимо строго соблюдать очередность женских и мужских рифм, как при перекрестной, так и при парной рифмовке. Женская рифма, поставленная на четные строки четверостишия, обычно снижает энергетику всей строфы, при этом кажущийся прогресс оказывается ко всеобщему конфузу элементарным отсутствием профессионального мастерства.
  Не хотелось бы лазать за примерами в другие виды искусств, но никак не обойтись без экскурса в фотографические дебри! Для того чтобы ваши снимки хотя бы отдаленно приближались к подлинному искусству светописи, необходимо при съемке соблюдать всего лишь три композиционных условия: а) один из второстепенных планов должен быть направлен в сторону снимаемого объекта, б) объект съемки должен находиться на пересечении двух второстепенных планов, в) а также быть контрастным к окружающей действительности.
 ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ В БАЛЛАДУ О «ДАТСКИХ» СТИХАХ
 Это потом, овладев профессиональным мастерством стихосложения, можно задумываться о пользе инверсии, о составной рифме, об ассонансах-диссонансах и прочих паньских вытребеньках. Главное, чтобы сам факт написания рифмованного стихотворного текста не представлял для вас никакого труда. Когда в самом начале 90-х годов не на что стало, извините за выражение, жрать, мне неожиданно вспомнилось, что я всё-таки числюсь в поэтах, что выпустил не одну книгу. И тогда я решил зарабатывать деньги собственной рифмованной продукцией. Тем более что в рекламных газетах оказалось множество предложений типа: «лужу, паяю, стихи сочиняю!»
 И я рискнул отослать в «Рекламу-шанс» следующее бесплатное объявление:
 Стихи, от которых приходит в экстаз
 Красавица с южным сиянием глаз,
 Стихи, от которых мужчина готов
 Сорваться с цепи и примчаться на зов,
 Для папы и мамы, родных и друзей
 За вас напишу я, звоните скорей.
 И подписался – Андрей…
 Первый звонок не замедлил себя ждать.
 …Потом, я не раз предлагал членам нашего Союза писателей России подобным образом зарабатывать себе на хлеб. Увы, все отказывались по одной причине, дескать, мы не умеем сочинять датские стихи. Я не спрашивал, почему… Я внутренне понимал, что подобное занятие, по их личному мнению, ниже их высокопрофессионального достоинства! Но на самом-то деле, они боялись одного: не справиться с написанием рифмованной продукции.
 Потому что граждане были не дурнее нас. Они, уточнив, сколько стоит зарифмованная строка и, убедившись, что лишнего никто за них писать не станет, кроме того, что они сами предложат в прозаической форме, соглашались сделать заказ. Диктовался текст. Обозначалась дата юбилея. Договаривались о конкретном дне, когда я должен был отзвониться и зачитать стихи, чтобы уточнить и подправить. Если заказ нужно было сделать к следующему дню, я сразу же назначал двойную цену за строчку. Естественно, что за перлы, типа: «С днем рождения поздравляем, и здоровья вам желаем!», – никто денег попросту давать бы не стал, и поэтому приходилось сочинять профессиональный стихотворный текст. Потом жизненные обстоятельства переменились; от изготовления подобной продукции я давным-давно отказался, но с той далекой поры у меня остались два-три состоятельных клиента, которые готовы платить мне весьма большие деньги за профессионально слепленные «датские» посвящения. Послания к юбилейным датам, которые мне приходится переводить в стихотворную форму, порой бывают на четырех и более страницах компьютерного набора. И здесь без высококлассного профессионального мастерства не обойтись.
 А повел я весь этот разговор к тому, что 99% стихотворной продукции, выдаваемой нашими гениями от поэзии, представляет собой не больше не меньше, как «датские стихи», написанные «на тему», да еще к тому же и не самым лучшим образом.
          В. Маяковский был абсолютно прав, когда со всей определенностью заявил, что: «поэзия – вся! – езда в незнаемое»… Обратите внимание, господа молодые, на слово «вся!» Владимир Владимирович этим хотел сказать, что как только вы начинаете описывать нечто произошедшее когда-то с вашей двоюродной бабушкой, то читатель немедленно вместо высокой поэзии получает от вас элементарное сочинительство «датских» стихов. И не надо «призывать во свидетели небеса» и всё сваливать на мифическое «вдохновение»! Если уж вы изволили поехать «в незнаемое», поверьте хотя бы, что, вдохновение прискачет к вам на цырлах через несколько профессионально вылепленных строк, заставит вас решать вневременные задачи, и после написания стихотворения, вы с удовлетворением станете кричать, как когда-то кричал великий поэт: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»
 Опытные прозаики всегда говорят, что герои создаваемых ими произведений живут на протяжении написания романа, повести или рассказа вне зависимости от воли автора. Так почему же в аналогичной ситуации поэтам должно даваться послабление? Стихотворная продукция обязана жить своею жизнью помимо вашего сознания и приоткрываться автору только по ходу высокопрофессионального сочинительства.
 ДЫШАТЬ ПО ЧЕТНЫМ ИЛИ  ПО НЕ- ЧЕТНЫМ?..
 Это когда вы пишите поздравления, или посвящения или, осененные «вдохновением», рифмуете рассказ «на тему», количество четверостиший у вас может получаться любое. Лишь бы тема была раскрыта, как в школьном сочинении. И не станет играть никакой роли то, что в вашей поделке окажется нечетное количество четверостиший.
 Иное дело, когда вы рискнете поехать в незнаемое. Тут весьма важным будет поэтическое дыхание, как по горизонтали, так и по вертикали. По горизонтали мы, вроде как договорились: выбираем трехстопные размеры или, в крайнем случае, пятистопный хорей. А вот по вертикали у вас могут быть проблемы с концевыми двустишиями!
 Русское силлабо-тоническое стихосложение предпочитает чётность! Но я уже чувствую заранее, как мои коллеги по перу, – выпускники литературных и кинематографических Вузов, – станут тыкать мне вслед и по поводу вышеприведенного постулата истошно кричать: «Он алгеброй гармонию разъял!», «Образ дивно расчлененный исчезает навсегда!», – и тому подобные благоглупости.
            Но, во-первых: путь от первой строки до концовки не должен превышать шести четверостиший, иначе и поэта, и его потенциальных читателей станет одолевать скука и усталость.
              Во-вторых: так называемую, ударную концовку всего стихотворения надо готовить исподволь, переводя в разряд ударных (промежуточно-концевых) две последние строки каждого четного четверостишия.
 В-третьих: именно при создании целого стихотворения надо соблюдать некое подобие палиндрома «по теме», что возможно выполнить качественно, лишь применяя механизм «чётности». В противном случае, одно из нечётных четверостиший всегда будет казаться вам лишним.
 В-четвертых: замечательный рус- ский советский поэт Михаил Дудин объ- яснял мне, тогдашнему девятикласснику, что цельность стихотворения достигается внутренним и внешним единством поэтических образов. К примеру: если коммунизм – скала, то человек, мечтающий его достичь – альпинист. И тому подобное. Сам Михаил Александрович умел находиться «в теме», причем придерживаясь именно палиндрома.
 Смотрите:
 «И раструб пионерского горна
 Ликовал на зеленой заре»… –
 концовка второго (четного) четверостишия, а
 И ликует в березовой роще
 Пионерского горна раструб». –
 заключительные (ударные) строки знаменитого стихотворения «Начиналася юность с примерки…»
 КРАТКОСТЬ   НЕ ВСЕГДА СЕСТРА
 Порой бывает непонятно, каким образом у поэта выскакивают абсолютно гениальные строки, откуда они берутся? Стихотворные неумехи считают, что всё гениальное – «от Бога». Утверждение – замечательное само по себе, но, как мне кажется, весьма спорное! Господу Богу только и заниматься, что нашептывать грешному пииту нечто такое, от чего у людей во все последующие времена от подобных нашептываний будут наворачиваться слезы на глаза и от удовольствия – урчать в животе…
 Долгожитель Г.Р. Державин в поэтических делах соображал весьма неплохо, нагло заявив о себе в четырех ипостасях, – дескать, «Я – царь, я – раб, я – червь, я – Бог!», а на исходе жизни абсолютно четко определился с Пушкиным, – «вот кто заменит Державина!»
 Александра Блока никто не назначал себе в преемники. Писание стихов являлось для него естественной потребностью, иначе как бы он накатал к сорока годам такое количество толстенных, рифмованных академических томов. В конце концов, дописался до того, что, овладев всеми премудростями поэзии, забросил гениальное сочинительство. Приведу вам пример того, как практически из одного и того же теста великий Блок сто лет назад испек два практически одинаковых по сути стихотворения, являющих собой две ипостаси одного поэта: гениальность и профессионализм. Причем ни то, ни другое стихотворение без профессионального мастерства, о котором я говорил выше, создано быть и не могло.
 Давайте сразу договоримся о четверостишии, нарушающем четность построения в каждом из обоих стихотворений. Это, несомненно, – второе. Ведь то, что оно лишнее, видно невооруженным глазом. В одном случае – речь идет исключительно о рекламном кренделе и детском плаче, никакой роли для контекста стихотворения не играющих. В другом – о некой «недостижимой заре» и повторяющихся всуе «дачниках».
 То, что первое предложенное стихотворение гениально, не сомневается никто! Почему гениально? Да потому что в нем сконцентрирована удивительно проаллитерированная энергетика практически каждой строки: «По вечерам над ресторанами…», «И правит окриками пьяными …», «Девичий стан, шелками схваченный…», «Дыша духами и туманами…», «И шляпа с траурными перьями…», «Ты право, пьяное чудовище!..», – и тому подобное. В этом стихотворении обычная «женщина полусвета», спускающаяся ежедневно из заоконного небытия во тьму ресторанных «истин», оказывается богиней, когда-то утратившей и «очарованный берег и очарованную даль», – то есть, то самое сокровище, без которого ее «синие и бездонные очи не зацветут за темной вуалью»…
 Но тогда весь ужас окружающего пьяного бреда утрачивает свою всепожирающую силу, потому что ключ от сокровища ресторанной богини надежно спрятан в «излучинах души» далеко не сломленного поэта.
 Можете продолжить мои рассуждения, или пофилософствовать по-своему, – запредельный уровень блоковской «истины» дает возможность ощутить себя сопричастным к самым высоким нравственным идеалам, путь к постижению которых непостижим, тернист и бесконечен.
 Другое дело, когда вы соприкоснетесь со вторым стихотворением, созданным два с половиной месяца спустя. Был ли смысл А. Блоку возвращаться и вновь взбираться на уже завоеванную потом и кровью вершину? Вероятно, не было… Но это его авторское право (продолжение рядом)
 НЕЗНАКОМКА
 1) По вечерам над ресторанами
 Горячий воздух дик и глух,
 И правит окриками пьяными
 Весенний и тлетворный дух.
 Вдали, над пылью переулочной,
 Над скукой загородных дач,
 Чуть золотится крендель булочной,
 И раздается детский плач.
 И каждый вечер, за шлагбаумами,
 Заламывая котелки,
 Среди канав гуляют с дамами
 Испытанные остряки.

 2) Над озером скрипят уключины,
 И раздается женский визг.
 А в небе, ко всему приученный,
 Бессмысленно кривится диск.
 И каждый вечер друг единственный
 В моем стакане отражен
 И влагой терпкой и таинственной,
 Как я, смирен и оглушен.
 3) А рядом у соседних столиков
 Лакеи сонные торчат.
 И пьяницы с глазами кроликов
 «In vino veritas!»* кричат.

 И каждый вечер, в час назначенный
 (Иль это только снится мне?),
 Девичий стан, шелками схваченный,
 В туманном движется окне.

 4) И медленно, пройдя меж пьяными,
 Всегда без спутников, одна,
 Дыша духами и туманами,
 Она садится у окна.

 И веют древними поверьями
 Ее упругие шелка,
 И шляпа с траурными перьями,
 И в кольцах узкая рука.

 5) И странной близостью закованный,
 Смотрю за темную вуаль,
 И вижу берег очарованный
 И очарованную даль.

 Глухие тайны мне поручены,
 Мне чье-то солнце вручено,
 И все души моей излучины
 Пронзило терпкое вино.

 6) И перья страуса склоненные
 В моем качаются мозгу,
 И очи синие бездонные
 Цветут на дальнем берегу.

 В моей душе лежит сокровище,
 И ключ поручен только мне!
 Ты право, пьяное чудовище!
 Я знаю: истина в вине.
 24 января 1906. Озерки
 * * *
 1) Там дамы щеголяют модами,
 Там всякий лицеист остер —
 Над скукой дач, над огородами,
 Над пылью солнечных озер.

 Туда манит перстами алыми
 И дачников волнует зря
 Над запыленными вокзалами
 Недостижимая заря.

 Там, где скучаю так мучительно,
 Ко мне приходит иногда
 Она — бесстыдно упоительна
 И унизительно горда.

 2) За толстыми пивными кружками,
 За сном привычной суеты
 Сквозит вуаль, покрытый мушками,
 Глаза и мелкие черты.

 Чего же жду я, очарованный
 Моей счастливою звездой,
 И оглушенный и взволнованный
 Вином, зарею и тобой?

 3) Вздыхая древними поверьями,
 Шелками черными шумна,
 Под шлемом с траурными перьями
 И ты вином оглушена?

 Средь этой пошлости таинственной,
 Скажи, что делать мне с тобой —
 Недостижимой и единственной,
 Как вечер дымно-голубой?
 Апрель 1906—28 апреля 1911
 …его бессмысленная попытка переформулировать предыдущую удачу. И, поверьте на слово, если бы не было создано стихотворение «Незнакомка», то стихотворение «Там дамы щеголяют модами…» вполне сошло бы за вполне достойное произведение искусства. Ну да, вроде бы и слова те же и интонации не заемные, а вот, поди ж ты, – за «вуалем, покрытым мушками» всего лишь «мелкие черты», а никак не «очарованная даль»! И «древние поверья», казалось бы, на месте. Да вот «под шлемом с траурными перьями» далеко не богиня, а «оглушенная вином она, бесстыдная и упоительная», с которой поэт, в принципе, не знает, что ему делать.
         Попросту, второе стихотворение не что иное, как мастерски вылепленная «правда жизни», не ставшая «правдой поэзии», а потому и оставшееся в истории литературы, лишь как один из прекрасных неудавшихся вариантов ежедневной работы гениального поэта. Хотя любому стихотворцу меньшего калибра подобная неудача сделала бы и честь, и хвалу. Пишите, и не ждите вдохновения.
 ОКЕАНСКИЕ ГЛУБИНЫ  ЛИТЕРАТУРНОЙ  НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ
        - Скажите, должен ли мало-мальски владеть пером человек, удостоенный трех литературных премий: «Золотой кортик», а также имени К. Симонова, и имени В. Пикуля?
 - Не вопрос!!! – ответите вы. И попадете впросак.
 - Скажите, а должен ли секретарь правления Союза писателей России уметь формулировать свои мысли на бумаге?
       - Естественно!!! – вновь рискнете наставать вы, наши дорогие читатели. И снова окажетесь неправыми.
  Раскройте «Литературную Московию №3» от 20-30 марта 2006 года (Главный редактор Лев Котюков.) на странице №6 (Не кажется ли вам чеховский номер этой страницы весьма символичным?!) и извольте прочесть сопроводительный текст Б. Орлова к подборке стихов моряка-подводника Павла Николайчика из очередной книги последнего.
 Подобного косноязычия, безграмотности, неумения сформулировать свои мысли вы еще вероятно не видывали. Если этому учат в Литературном институте, то незачем в подобном заведении учиться. А если автор статьи получил диплом престижного вуза в соответствии с должностным окладом действующего офицера Северного флота, то мы рекомендуем ректору С. Есину волевым решением отозвать этот липовый документ. Итак:
 «Название… «Покорение глубины»… символично. В нем показано покорение глубины и будущим, и уже состоявшимся офицером-подводником… Здесь и приобретение… глубины знаний, и глубина познания жизни… Глубина понимания своего народа…».
 Итого на один вступительный абзац пять слов «глубина» и одна непозволительная для поэта и секретаря Союза писателей России сдвигология.
 А далее следует текст, «опускающий» читателя во глубину времен, в конец 40-х годов ХХ века, где без подобных нижеприведенных перлов ни одна уважающая себя газета при Сталине не выходила.
 «Цикл стихов знакомит нас с замечательными людьми, настоящими сынами своего Отечества, с… ветеранами Великой Отечественной войны … Такими являются один из основателей контрразведки генерал-полковник Григоренко и генерал-лейтенант Бояров. Они… продолжают в трудный и непростой для России период быть полезными Отечеству, помогают… ветеранам Великой Отечественной, …сохраняя светлую память о своих погибших фронтовых и боевых друзьях-товарищах…»
        Если предложенный текст вам, уважаемые читатели, что-либо говорит о поэзии П. Николайчика, то мы снимаем перед автором хвалебной рецензии шляпу и предлагаем ему взяться за более серьезные литературоведческие темы, к примеру, за разбор творчества Пушкина и Лермонтова.
  А вот еще один, не менее достойный подражания литературоведческий текст, за который Бориса Орлова мог бы «похвалить» и сам Борис Бурсов.
          «…многим и за границей, и в самой России хотелось бы стереть… память о прошлом… Некоторым эта память мешает … Они делают всё, чтобы в сознании молодого поколения не осталось ничего положительного...»
 Что же, по мнению Орлова, такого положительного было в нашей истории?
          «Они готовы забыть и Великую Октябрьскую социалистическую революцию, и Коммунистическую партию, и Великую отечественную войну, и все бывшие завоевания советской власти, от которых и так мало что осталось…»
         Вероятно, уважаемый Борис Орлов со своей колокольни ох как прав! Но какое отношение эти целомудренные пассажи имеют к конкретным стихам П. Николайчика? Да, собственно говоря, – никакого. По крайней мере, из публикуемой подборки его стихов этого не прослеживается.
 Зато сам Борис Орлов заходится в болезненном припадке безумного словоблудия: и Родина-то у него, дескать, «больна», и «недруги-то хотели бы Россию поскорее увидеть на смертном одре». И «русский человек всегда силён своей верой, надеждой и духом. И что для него (русского человека) Россия – это смысл жизни». «Россия выздоровеет», в чем, по словам рецензента (Б. Орлова), «автор (П. Николайчик) ни капли не сомневается». Нисколько не хотим спорить с Орловым по поводу его слов о Родине, русском человеке и жизненном предназначении, силе духа и Веры. Он прав на 100%. Но к реальной русской литературе его кликушество отношения не имеет. Всё это мы, увы, проходили в средней школе, в 60-х годах прошлого ХХ века. …(Цитирует стихи):
 «Славься, Россия! Надежда и вера
 Нас не покинут с тобой никогда!
 В горе и радости ты – наша мера/
 Ты – наша радость и боль навсегда!».
 Плачь, Пушкин, лучше не скажешь! Хотя, об этом же гораздо лучше сказали С. Михалков и Г. Эль-Регистан. Видать, забыл Орлов в своей неутоленной пока болезненной жажде власти и о могучем русском языке, и о тексте гимна, переделываемого под каждое новое время, и даже о нуждах каждого из нас, на пути преодоления которых он далеко не случайно встал.
   ВМЕСТО ЭПИЛОГА
 СОЗДАНИЕ ВЕНКА СОНЕТОВ, ДАЛЕКО НЕОДНОЗНАЧНЫЙ ПУТЬ К ЛАВРАМ ЛИТЕРАТУР-НОГО ЛАУРЕАТСТВА
 С чего бы начать мне мой неожиданный рассказ о пользе написания венков сонетов? С того, как я, будучи в зрелом творческом возрасте, не стесняясь, обвинил всех венковых сонетчиков в бессмысленности написания лирических поэм в вышеуказанной форме... Или с того, как сам испробовал на своей шкуре всю прелесть завезенного из-за рубежа иноязычного жанра?..
 * * *
 Положительное решение той самой лирической причины, подвигнувшей меня в середине 60-х годов прошлого века взяться за создание венка, с самого начала было весьма проблематичным. Хуже того, шансов к тому, чтобы даже приблизится к ее решению, было один на миллион. И там, где нормальный человек предпочел бы просто отступить, я как молодой, но достаточно известный к тому времени поэт, взялся за эту трудную для реализации задачу, и решил довести ее до счастливого завершения хотя бы в стихах. И жанр мною был выбран соответствующий, чтобы преодолевать лирические трудности не только в жизни, но и на бумаге.
 Естественно мне был знаком венок сонетов Михаила Дудина «Орбита», и к нему я относился весьма положительно. Даже сегодня я искренне утверждаю, что то был один из лучших, не считая конечно Любови Ладейщиковой, лирических венков, созданных в русской поэзии. Это теперь хорошо екатеринбургскому гению Юрию Конецкому нести во все лопатки собирателя венков и корон сонетов Тюкина, дескать, не целесообразное это занятие. Естественно, когда сегодня каждый второй графоман с матадорской отвагой выскакивает на арену утонченной западной формы и тупым ножом начинает строгать непосильные рифмы, коллекционировать всю эту пятнадцатисонетную тягомотину – смысла нет.  А тогда...  Мне казалось, что преодоление этой неудобоваримой для русской поэзии формы поможет мне выразить все свои безнадежные лирические замыслы более достоверно.
 * * *
 Отдельные главы из упомянутого венка были опубликованы газетой «Смена» в 1977 году, почти через десять лет после окончания мной первой редакции. У меня перед этим вышла в Лениздате книга стихов, я находился на многомесячных офицерских сборах и с удовольствием дарил и свежеиспеченную книжку, и газету всем встречным и поперечным. Другое дело, что в целом меня венок не устраивал. Но с наскока я его осилить не мог, борьба со стихотворной формой требовала огромной напруги мозговой энергии, и я позволял себе браться за него в дальнейшем не чаще чем раз в пять лет.
 Окончательный вариант был опубликован мной отдельным сборником под заголовком «Траектория огня» через три десятилетия после первых записанных терцетов и катренов. Иллюстрировал этот поэтический «долгострой», по моей просьбе, замечательный русский график из Бокситогорска Виктор Кунташев.
          К чему я веду все эти окололитературные разговоры, которые так бы остались окололитературными, если в них не вмешалась безжалостная и беспристрастная жизнь, всего лишь подтвердившая правильность моего литературного выбора.
          На одной из февральских презентаций ко мне подошли, как потом выяснилось, многолетние супруги Новиковы – композитор и исполнительница песен. Они признались в том, что привела их к неожиданному творческому союзу песня, написанная на мои стихи, подсмотренные в той давешней газете, а совместная работа над нею к созданию самой счастливой на свете семьи.
  Можно долго обманывать себя самого бессмысленной уверенностью в непогрешимости и общественной значимости собственных стихотворческих потуг.
           Можно всю жизнь кормиться ожиданием грядущего снисходящего вдохновения и, в праздном безделье утратив мастерство, выдавать свои бес помощные случайные вирши за высшие поэтические достижения.
 Можно скромно считать свой литературный дар вторым призванием, числится на основной работе достойным специалистом, которого начальство при необходимости всегда сможет использовать для сочинения рифмованных поздравительных адресов и прочих стенгазетных однодневок.
         Есть ли всему этому альтернатива? И да, и нет... Потому что поджидать случайное вдохновение и числится непризнанным «гением» проще, чем каждодневным старательским трудом нарабатывать в течение всей творческой жизни стабилизационный запас золотых стихотворных россыпей.
          Потому что каждый раз выступать на самодеятельных шабашах и срывать овации двумя или тремя случайно удавшимися опусами доступнее, чем на каждую публикацию или публичное чтение выходить с абсолютно новыми произведениями, претендующими на вневременное существование.
          Потому что воспроизводить на бумаге, так называемую «пейзажную лирику» гораздо легче, чем отвечать на вечные вопросы, касающиеся земной, или внеземной мыслящей популяции. Проще говоря, переосмысливать проблемы любви и ненависти, вмешиваться в демографические ужасы деторождения, или перелистывать подчас трагические взаимоотношения Ромео и Джульетты, Григория и Аксиньи, а может быть даже Потемкина с Екатериной Второй...
  ОРГВЫВОДЫ
 Демографическая катастрофа и как с нею бороться?
 Вступая в юбилейный год Бориса Корнилова, мы выходим на вас, уважаемые руководители Союза писателей России, с конкретными предложениями по немедленной реорганизации работы в писательских организациях, где число членов превышает 200 (двести) человек.
        Предлагаем заслушать на одном из заседаний руководства СП России отчет всех, так называемых, питерских секретарей о том, что же реально они сделали за время прошедшее после съезда и вывести их за бесплодность из состава Секретариата Союза писателей России.
             А затем:
 1. Издать распоряжение, в котором четко указать, что в организациях численностью более 100 писателей, категорически запрещается одному человеку занимать две и более руководящих должностей.
 2. Запретить, так называемое, «редактирование» книг вновь вступающих литераторов писателям, задействованным на приемных делах.
 3. Прекратить принимать в СП РФ лиц старше 60 лет. Ограничить возраст избираемых руководящих работников 65 годами.
 4. Запретить практику кооптации в руководящие органы лиц, не получивших поддержки на отчетно-выборных собраниях.
 5. Пополнять ревизионные комиссии исключительно на собраниях писательских организаций, а не на заседаниях Правлений.
 6. Необходимо создать «институт» кандидатов в члены СП РФ при организациях типа Московской и Санкт-Петербургской, и принимать в кандидаты литераторов не старше 35 лет.
        К примеру, у нас в Питере, все мало-мальски способные поэты и прозаики известны нам не один десяток лет. Важно, чтобы эти люди желали не только водить пером по бумаге, но и участвовать активно в общественной работе, в помощи престарелым писателям.
 7. А поскольку Иисус со своих учеников не брал платы за обучение, то мы категорически против так называемых зональных конференций молодых писателей Северо-запада. Слишком высока себестоимость 4-5-ти человек, принятых в Союз на этих конференциях.
 8. Необходимо четко подтвердить уставное право писателей объединятся по интересам внутри писательских организаций, вплоть до образования юридического лица. И не объявлять это расколом, а самым непредвзятым образом просить ревизионную комиссию выяснить причину игнорирования работы официальных секций. Ведь если на творческие заседания к председателям секций ходит менее 10% членов СП России, состоящих на учете, нужно немедленно проверять уровень работы секции и снимать председателей, как не справившихся с этой работой.






Такшеева Зинаида Васильевна,

 

поэт и прозаик, член  СП России.

РАЗДИВЬЯ-ДИВЬЯ О СЕНЕКЕ И ВЕЙХО
         Это сказание, когда-то написанное неизвестно кем и спрятанное под голосистым камнем, наделало впоследствии, когда его извлекли, переполох по всему побережью. Камень
лежал на берегу Финского залива, недалеко от дороги, где в прошлом году разбился «Мерседес», и, где с тех пор висит на столбе траурный венок. Рядом одинокий обрывок тетрадного листка с кричащей надписью: «Лида! Позвони срочно по мобильнику! Игорь».
          Сказывали, что временами камень, под которым лежала рукопись, громко и жалобно рыдал на разные голоса, словно оплакивал кого-то. Услышав, жители хмурились и задумывались. А по большим праздникам заливался счастливым смехом жениха. И казалось, он будет бесконечным. Редко кто воздерживался, чтоб не улыбнуться. Даже на сумрачных суровых лицах финнов, чухонцев, вепсов появлялось подобие улыбки, хоть смех и слезы пронимают их на третий или пятый день, да и то после выпитого крепкого напитка.
          Жители побережья много раз пытались отвернуть камень, но тайный страх и богобоязнь отводили их от этого места. И все-таки после долгих размышлений и споров,
победило любопытство: что там под камнем? Некоторые жители перестали спать, думая о богатстве, которое, по их мнению, лежит под камнем: не зря же он голосит! Значит, подает сигналы. Другие же предполагали, что под камнем спрятано то, что никто никогда не видывал и никогда не слыхивал. Последние особенно были нетерпеливы и готовы хоть сию же минуту бежать с заступами и лопатами, но что-то останавливало их. И все-таки, несмотря на сомнения, разговоры, долгие споры, в конце концов, камень отвернули. И нашли к разочарованию некоторых, ожидавших обнаружить богатство, сказание, написанное на шкуре неизвестного зверя. После чего, камень замолчал. Трудно было прочитать и разгадать тайные знаки и мысли в рукописи. Буквы поистерлись, слова не складывались, а только догадывались.   
          Долго прели, потели, мозоля мозги, тыча корявыми пальцами, жители, стараясь выудить мысли из неразборчивых слов. Так долго, что молодой мужик Тихон успел похоронить трех жен и опять, как ни в чем не бывало, ходил в женихах. И вдруг неожиданно мысли открылись, осветились и заговорили. Вот, что поведали они. Весной на середине Финского залива появляется, как призрак, дочь водяного Синекка. Утром, превращаясь в девушку с прозрачными зеленоватыми глазами цвета глади залива, она призывно и стихийно поет в обнимку с ветром напевы древних вождей водяного племени. Голос ее звенит тонкими струнами кантеле и гуслей. Днем, приняв облик молодухи, Синекка то прогоняет ветер, то зазывает его. Говорит проникновенно, а что – не поймешь. Слова ее похожи на молитву, глубоко западая и поселяясь в душах людей, пробуждают в них неземные чувства. Она считает волны, подкармливая и охраняя рыб. Жители ее почитают и поклоняются ей. Поздним вечером Синекка выплывает старухой с одним свистящим передним зубом. Пересвистываясь с ветром, направляет его на побережье. Услышав ее свист, жители говорят:
      – Синекка с залива гонит ветер! А ночью она рядится в древнюю старуху-кокору с голосом, напоминающим скрип уключины. Просыпаясь и прислушиваясь, люди шепчут:
      – Синекка скрипит.
        На побережье издревле селились новгородцы, финны, вепсы, свеи, чухонцы, ижорцы. Их деревни стояли друг от друга на почтительном расстоянии. Из деревни Пахиокки до ближайшей деревни Кусои можно было доехать на сытых лошадях за полчаса, а на некормленых клячах и за день не добраться. А, чтоб попасть в другие деревни, протрясешься в пути неизвестно сколько времени. Рано просыпаясь, жители перекликаются громкими голосами на разных языках, желая доброго утра. Для этого выбирались мужики с громкими голосами. Взять к примеру мужика Захария. Не того, что ходил в прошлом году голым, удивляя и пугая людей, вызывая жалость, представляясь то святым угодником Николаем, а то и грешником, выскочившим с того света и обливающимся горькими слезами. А того Захария, про которого все слыхивали, да редко видывали. Глотка у Захария луженая. Ему кузнец Иван лет пять назад лудил ее и заодно громкий голосовой инструмент поставил, как у грозного генерала. Захарий с утра гаркнет:
      – Здравия желаю! – да еще прибавит, – смирно!
Сразу же все притихнут, станут по стойке смирно, голову к верху, руки по швам, как на параде. Так и стоят до обеда. А он еще второй раз гаркнет, да так, что звон колоколов заглушит. Кусты и травы повянут от страха, словно от мороза. А у мужика Харюши голос, перекатываясь через угоры, кусты, перелески, долетает подбитой птицей на третье утро, а, если за что-нибудь зацепится, то и совсем не долетит. Чухонец Сеппо растягивает каждое слово на два часа ровнехонько, пока выговаривает «доброе утро». Так и вечер поспеет. В этих болотистых низких местах разноплеменные жители с весны до осени ловили рыбу, пахали, сеяли, убирали урожай, ухаживали за домашним скотом, промышляли зверя.
Трудились, не разгибая спины, путая рассветы с закатами, забывая свою внешность. Однажды, увидев свое отражение, удивляясь и огорчаясь, восклицали:
       – Неужели это я?! Эдакая морда! Словно этой мордой землю боронили.
       Зимой наступала передышка. В это время года старики вязали сети. Иногда ходили для разминки на охоту, в гости к родственникам, друзьям. Вспоминали прожитые годы, вздыхая и уносясь в даль. Зато молодежи раздолье. Они катались с угоров.
Затевали немудреные игры, пели, плясали, гадали. Да мало ли у них веселых придумок и развлечений?!
       Синекка спала на дне залива и смотрела хорошие сны. Откуда явился погубитель Вейхо – никто не знал, только помнили, что в тот февральский день родилась вьюга с незрячими глазами. Нарядившись в белый призрачный саван с долгими до земли полами и рукавами, она с хохотом бросала рассыпные снега с такой силой, что под силу десяти, а может, и больше дюжины мужикам. Пронзительно свистела, дьяволила, каталась, выла пьяной бабой, плясала, вертелась, кувыркалась, сметая все на своем пути, срывая крыши домов. Жители крестились, шепча:
      – Господи! Спаси и сохрани, изыди нечистая сила!
Казалось, что вьюга опрокинет все вокруг. Слышался грохот падающих старых лесин, ветхих построек, сараев и еще чего-то стонущего, непонятного – то грустного, то бесшабашного. Временами, казалось, что кто-то палил из пушки. Вечером того же дня и заприметили погубителя Вейхо.
        Дело было так. Выглядывая с испугом из своих окон на улицу, жители с горечью полушепотом повторяли:
       – Ох, как развоевалась стихия!
       – Быть беде!
      – Кого-то леший или его двоюродник Кархо, принесет на нашу голову, чтоб испытать нас грешных!
Повторяя эти слова, словно заклятие, завороженные вьюгой, они не отрываясь смотрели на улицу. И тут увидели за окном погубителя Вейхо. В чем они нисколько не сомневались,
так как были давно наслышаны о нем. По всем приметам он, утверждали они.  В их представлении сложился образ Вейхо, похожего одновременно на человека и на зверя. Кто в нем проявлялся больше – человек или зверь – неизвестно. Видимо, по обстоятельствам или по необходимости. С того времени, как жители высмотрели Вейхо, он кажинный раз являлся перед ними в разных обличьях, чтоб не узнавали и не запоминали его. То волком и мошенником Никиткой в одном образе с оскаленной хищной пастью, жгучим жадным дыханием, то медведем и неповоротливым мужиком Кристианом с толстой красной шеей. И даже лисой, не смотря на женский пол, с платком на голове и оттопыренным одним ухом, который двигался в разные стороны и одновременно Дуней до того гладкой и слитой жёнкой, что трудно определить на глаз: где голова, где шея и другие части тела. Она не ходила, а катилась. С утра подкрадывалась Дуня к соседям и, прильнув ухом к их воротам, выслушивала, о чем судят-рядят.
         При появлении погубителя Вейхо, на побережье стала приходить беда за бедой; а началось это с деревни Кусои. У чухонца Каукко неожиданно со двора исчезли куры,  корова, коза и даже петух. Искали долго, расспрашивая всех, но никто не видел живности и не слышал о случившемся. При этом жители с подозрением поглядывали на Каукко.  Озадаченные, они обратились к местному священнику, но тот, выслушав, посмотрел на них и сказал:
       - Терпите, братья мои, терпите!
Правда, он был с тяжелого похмелья после праздника  и, вероятно, не разобрался, в чем дело. Но тут другие беды не заставили себя ждать. Вейхо спаивал жителей крепкими напитками, настоянными то на смехе, то на горючих слезах. Любители выпить, приняв по ковшику такого пойла, заразительно и невпопад смеялись при печальных обстоятельствах, приводя всех в смущение, и наоборот. При общем же веселье рыдали в голос. После этого, опомнившись, жители от стыда не могли  смотреть в глаза друг другу, избегая встреч. Но Вейхо на этом не успокоился. Ночью порядочно потрудясь, он настоял пойло на ядреных матерных словах. И чем ядреней «загибал» выражения, тем крепче получалось пойло. Пригубив его, иные у всех на виду дичали. Забираясь на лесины, издавали воинственные угрожающие клики. Другие
превращались в разбойников, царей, президентов. Такой контраст пугал окружающих. Хотя бывают президенты и цари, которые мало отличаются по своей сущности, уму и поведению от разбойников, пиратов, мелких воришек, мошенников, а иногда последние превосходят их. Вейхо до того настропалился, что придумал помиральный напиток, от которого приходила смерть. Оставшиеся в живых жители беспомощно разводили руками, сокрушаясь и покачивая головами. Весной, когда лучи солнца, словно пилы разрезали  ледовый покров залива и освободили его, со дна вынырнула Синекка. Она зорко оглядела свои водные просторы и от радости рассмеялась на все побережье. Жители, услышав ее голос, говорили:
       - Наша хранительница Синекка проснулась. Значит, рыба играет и нерестится.
         В это время Вейхо и задумал погубить Синекку и все живое в заливе.
         Поздно ночью позвал старуху-блудницу сердцеклювку из царства почивших. Они вместе настояли отраву на заклинаниях, добытых из мертвого мира, от которого все живое умирало или перерождалось в уродливые невиданные до сих пор существа. Приготовив ушат с дьявольским пойлом, они спрятали его в чулане, закрыв трехпудовым замком. Для  начала Вейхо решил выманить Синекку на берег, привязать ее к лесине и оставить на съедение зверям. Крадучись, подобрался к заливу и стал звать ее, но она  не показывалась.
       Долго подкарауливал ее Вейхо. То уходил, то снова приходил. Бросал ласковые слова, кружил около залива кочетом. Кричал:
       - Я тебя люблю! Выходи ко мне на берег. Мы будем вместе владеть заливом, всем побережьем, а потом и Миром! Он умолял, грозил, но Синекка не являлась. Вконец рассерженный погубитель закричал:
        - Подожди, скоро сама выскочишь! – и погрозил кулаком.
И вот однажды ранним утром Вейхо вместе со старухой сердцеклювкой, потаенными тропками понесли на коромысле ушат с пойлом к заливу. Спотыкаясь, кряхтя и расплескивая зелье, старуха проклинала Синекку и весь белый свет, выкрикивая что-то бредовое, непонятное. Где они проходили, все живое погибало. Опрокинув ушат с отравой в залив и увидев, что вода помертвела, они довольные присели отдохнуть.
        В это время в глаза им с осуждением поглядел залив, говоря:
        - За что травите меня?! Я пою и кормлю людей! Опомнитесь! Не будет меня, не будет и вас!
        Но они, ослепленные содеянным, торжествуя, ушли.
Вскоре жители забили тревогу. Двум трезвым уважаемым мужикам в сети попали лещи, судаки, щуки и другая рыба с двумя головами, тремя хвостами и одним глазом, как у женки Ефимихи, окривевшей еще в детстве.

        Впоследствии стали происходить еще более странные случаи, поразившие воображение самых отъявленных фантазеров, выдумщиков и просто вралей и напугавшие одних до смерти, а других заставив смеяться несколько дней подряд.
        Вот, что поведал мужик Евстигней, хоть он врал и дорого не брал, но к нему невольно прислушивались, так как он очень красочно и убедительно говорил, колотил себя в грудь, клянясь и ругаясь:
       - Вот те бог! – восклицал он, старательно крестясь, и добавлял, – сука буду, если вру! Однажды ночью сплю со своей женой Клавой, – рассказывал Евстигней. С полусонья по привычке протянул руку, чтоб приласкать ее, дотронулся, а она холодная и скользкая. Меня даже передернуло. Куда и сон делся?! Испугавшись, протер глаза, и спрашиваю: – Ты что, Клавдюха, помираешь что ли?! – Прислушался – дышит! – Отчего, – спрашиваю, – молчишь?! – А она ни гу-гу.
        Обнял, чтоб согреть. И тут померещилось, что это вовсе не женка, а рыбина. Вроде, щука. Пригляделся, снова ощупал. Так и не понял, то ли щука, то ли Клавдия. Вот те бог, не вру! – крестился Евстигней.
        А то, что приключилось с Сайми, долго помнили и, пересказывая, перемигивались. Сайли, еще не старая вдова, охотница до мужского пола, что вполне естественно, рассказывала, как глубокой ночью к ней проникли два гостя, но каким образом они оказались в дому, когда все было закрыто, – неизвестно.
        - Может, через трубу влетели? – говорила она, удивленно хохотнув. – С испугу я их не разглядела. Садитесь, – говорю, – угощу вас, чем бог послал. Ни слова не говоря, сели за стол.
        - Что это, думаю я, – немые они что ли? А потом смотрю – у гостей-то, неизвестно с какой стороны явившихся, вместо рук – плавники. Они так ловко ими загребали еду, любо-дорого глядеть. Не успела я опомниться, как все съели. Так целиком и глотали, не жевавши, и посуду мыть не надо. А когда выпила чарочку, меня и стукнуло по голове: это же судак и лещом ко мне пожаловали! Тут смех меня так одолел, - еле остановилась. Судак схватил меня и давай кружить, вернее, скользить вместе со мной. Плавали мы с ним и скользили по дому, словно во сне. Он обхватил меня плавниками и не отпускал. А что было потом, я не помню! – Так закончила свой рассказ Сайли.
         С той поры, как погубитель Вейхо со старухой сердцеклювкой вылили отравное пойло в залив, Синекка редко показывалась. А когда выплывала, горько рыдала, вызывая тревогу и жалость у жителей.
        Про то, что случилось, прослышал новгородец Василий, живший с матушкой Манефой далеко от побережья. Так далеко, куда Пантелей Хромуша направился лет пять тому назад в гости к куму и до сих пор не вернулся. Василий ростом был не так мал и не так велик. К удивлению и к удовольствию матушки, он подпирал матицу на повети. Никто не смел с ним помериться силой, боясь осрамиться. Да не только силой и могучим видом славился Василий, но и сердцем, в котором уживались смелость с детской доверчивостью, а чужая беда отзывалась болью. Матушка благословила его и дала ему палицу прадеда, наказывая:
       - Ты, сынок, только коснись лиходея Вейхо, он тут же предстанет в своем образе и рухнет, а старуха сердцеклювка сразу же уберется туда, откуда она и явилась, в мир почивших.
Иначе нечего ей делать без Вейхо.
        Долго ли добирался Василий до побережья, никто не знал. Не одного коня сменил в пути. Наконец, отпустив последнюю измученную лошаденку, побежал. А время-то обгоняло его, то отставало, а то и вровень бежало. Так, играя на перегонки со временем, он незаметно очутился на побережье. Спрятавшись за лесину, новгородец выследил Вейхо со старухой. Они шли, озабоченно рассуждая. Какое бы им ядовитое пойло сотворить, чтоб без промаха всех отправить на тот свет. Старуха, все повторяя, граяла вороной:
        - В мою компанию! В мою компанию!
        Появление Василия для них было неожиданным. Он вышел им навстречу. Перед его глазами высветился свирепый вид погубителя, никем еще не виданное существо - получеловек-полузверь. - Уноси ноги, – закричал Вейхо, – пока не выдернул их одного места и не ослепил тебя. Он ругался и доводил себя до белого каления, и старуха-сердцеклювка не отставала. Но Василий был спокоен.
        Намеревался Вейхо плеснуть ему яд в глаза, да не успел. Василий ткнул его три раза палицей, и погубитель Вейхо обернулся древним стариком, затем медленно стал оседать и пропал вместе со старухой.
        С тех пор залив стал чистым, прозрачным. Синекка – хранительница водных просторов и всего живого – снова играла, смеялась и пела. Услышав ее голос, жители, улыбаясь, говорили:
       - Наша Синекка поет!

Галина Толмачёва,
      Новосибирск
 
       Член ПО «Сибиряки»
            Витька
Мы, живя в большой деревне,
Между астр и васильков,
Корчевать в саду деревья
Попросили мужиков.
Новосибирск

Витька, «разудалый» парень,
По корням в избытке сил   
Так размашисто ударил,
Что ежиху загубил;
Отступил мужик поникший
И, с характером не в такт,
По наитию ли свыше,
Прошептал: Эх, как я так...
Лил осенний дождик частый,
Ветер тучи выжимал,
А ежат – сирот несчастных
Витька к сердцу прижимал.

Мамина помощница
Сообщаю по порядку:
Я проснулась нынче рано,
В темпе сделала зарядку
И умылась из-под крана,
Остальное (по секрету) –
Пирожки сейчас пеку –
Накормлю сестренку Свету
 И к подружкам побегу;
В тесто ловко положила
И изюм, и курагу,
И духовку я включила,
Но об этом – ни гу-гу –
 Про сюрприз никто не знает! –
Не до этого друзьям,
Мама думает: «Игает,
Видно, доченька моя»
Я и вправду заигралась –
Тесто жаль и курагу;
Мама мне пообещала,
Что мы папе – ни гу-гу.

Сергей Федьков,

 

           Военная страда (очерк)
Мой тесть, Дмитрий Николаевич Гончаров, потомственный сибиряк. До войны, увлекаясь стрельбой, дорос до звания Ворошиловского стрелка. В финскую войну  воевал снайпером и ранен в грудь навылет. После лечения был направлен в Ленинградское пулеметно-стрелковое училище. Успешная  учеба закончилась экзаменами и зачётом в условиях, приравненным к боевым – переправой  батальоном через реку и прикрытием переправы огнем из станковых пулеметов. Принимал зачёт представитель генерального штаба Москвы. Трое сибиряков и все – Дмитрии. Мой будущий тесть, богатырского телосложения, взвалил на шею станковый пулемет и саженками переплыл реку. Его друзья с другим пулеметом – не отстали от него и три богатыря поддержали переправу пулеметным огнем. За это были отмечены в приказе по училищу и уже лейтенантами получили 10ти суточный отпуск на родину. Это было накануне войны.
А война выдала им все свои «подарки»: и голод, и холод, и гибель товарищей.
Перед прорывом блокады под минометным обстрелом от батальона осталось около десяти человек. Раненые и истощённые, они вышли в какой-то пригород Ленинграда, и пожилая женщина сварила им суп из последней курицы. Два бойца, не внимая предупреждению старшего, набросились на еду и тут же схватились за животы – через несколько минут они скончались в муках. А Дмитрий Николаевич, старший группы, хлебнул для начала ложечки три бульона и остальным дал столько же.
Потом Лейтенанта Гончарова  в атаке  ранило в руку, а осколком мины вырвало подошву на левой ступне и перебило нерв и кость. Годы госпитализации, и он - инвалид 2й группы. Нога нарывает, но мужеством и силой воли он сменил костыли на палочку.
После госпиталей его пригласили на работу в военкомат, а после Победы он стал начальником отдела кадров и парторгом в Сибирьвзрывпроме.



Сибирь – жемчужина России!
Сибирь необъятна и многонациональна, и у каждой народности – свои культурные ценности: национальный фольклор и песни. Большая часть населения - русскоязычная. На втором месте  выходцы с Украины – война перебросила их сюда, переселяя промышленность из европейской части. Работа на нужды фронта и редкие часы отдыха сближают людей: облегчая душу, истерзанную войной, люди поют.
Я появился на свет перед войной и, живя в Харькове, в свои полгода,  уже испытывал фашистский гнет через муки матери. Соседи по «коммуналкам»  помогали друг другу, из последних сил  отдавая фронту свой труд. А песни не умирали – мелодичные украинские песни - под них меня убаюкивала мать, и с ними мы радовались победам на фронте, а потом - встречали победителей-отцов и старших братьев.
При исполнении украинской песни душа поёт - песня ей дает простор – песню надо уметь слушать, а украинскую – особенно: освежается в памяти красота родной природы, пестрота национального костюма - создается неповторимое впечатление от увиденного и услышанного.
Раиса Непочатных после 4х лет руководства хором «Надежда», организовала ансамбль украинский песни «Маричка»: сначала мы включили в репертуар хора несколько украинских песен - зрители их одобрили, и мы создали ансамбль украинских песен.
Успешно выступая ансамблем на советских праздниках с театрализованной программой, коллективно отмечаем дни рождения  чаепитием.
На конкурсе-фестивале «Маричка» заняла призовое место, и нас приглашают  в библиотеки  и другие организации.
В 2012 году в саду имени Кирова  был фестиваль «таланты левобережья», и мы заняли 2 место. Нас пригласили  в  ДКЖ - в Новосибирске  проходят Маланинские фестивали «Играй гармонь». В  2013 году с 10 по 16 февраля состоялся  фейерверк гармонистов многих городов - Новосибирск  любит музыку гармонистов и украинские песни - наш ансамбль пригласили в  ДК имени Клары Цеткин.
Волнуемся: сами сшили украинские наряды, чтобы достойно выступить  перед новым зрителем. Мы - на сцене - в национальных сорочках-вышиванках. «Вышиванка» объединяет нас с отчим домом.
Мы с приятелем - в вышитых украинским орнаментом сорочках красными (червонными) и чёрными нитками, в шароварах синего и красного цвета, подпоясаны ярко-красными шарфами. Старший - с усами на запорожский лад, в соломенной шляпе (брыле), а другой - с объемным животом.
На женщинах - белые сорочки,  отороченные по периметру рукавов, а на груди - украинскими вышивками. Поверх пышных юбок подвязаны передники с цветными орнаментами. На головах - венки из цветов и россыпь ярких лент. Чередуя русские и украинские песни, спели «песню о Новосибирске», потом - «Киевский вальс» - под руководством концертмейстера Виктора Дадыкина радуем зрителей – аплодисменты не смолкают, подбадривая нас. А песня о любви казака к пирогам встречена взрывом оваций. Выступали и сольно.
 Песни объединяют людей разного возраста и взглядов и укрепляют  дружбу сибиряков.

       Натали Чарова,
    Ростов – на Дону
 
              Поэт
На перекрёстке дня и ночи,
 За горизонтом юных лет,
 Судьбу волшебную пророчил
 Влюблённый в Грацию поэт.

 В любовном сне благоухая,
 В истоме с девою томясь,
 Сонеты  страстно ей читая,
 Лелеял чувственную связь.

 Стремился ввысь, к заветной тайне,
 В словах пытаясь передать
 Всю красоту души. Случайно
 Амфетамин забыл принять.

 Потухли радужные блики:
 Поэт вернулся в пресный мир,
 Где дождь, где грязь, соседей крики
 И плащ, изношенный до дыр.


Анатолий Чернышёв,
       Новосибирск
                ***
А вы, первосвященники левиты,
Библейскими грехами не повиты,
Религию такую замесив,
Где каждый и заносчив и спесив?

А результат?
Никто не возвеличен.
Тем более, надменный иудей.
Но Моисеи кличут всё и кличут
К вершинам спеси – царствуй и владей.

Она, как мор, гремучая идея.
Страшнее эпидемии она,
Когда и мы, как будто иудеи,
Пропитаны до кончиков, до дна.

Исус  Христос – забытое явленье,
Хоть и хвалу поют ему окрест.
Глядит за поколеньем поколенье
На золотой телец, а не на крест.

                ***
Библейский Лазарь исцелён.
Слепой прозрел, мощей коснувшись.
А я за всё плачу рублём
И с головой хожу опухшей.

Шприцы. Микстуры. Пузырьки.
Врачей значительность и важность.
А недуг вяжет узелки.
А хворь идёт на плоть отважно.

Синица долбится в окно –
Ни сотрясенья, ни инсульта.
А мне такое не дано.
Но и таблетки мне не суйте.

                ***
Птицы умирают в одиночку.
Без больничных коек и гнезда.
На болоте где-нибудь, на кочке
Или у заросшего пруда.
Улетает стая.
Кличет, кличет.
За собой отставшую зовёт.
Затаилась. Слышит голос птичий,
Но ответный клич не подаёт.

Пусть летят в далёкие пределы,
Где тепло, где солнце, где еда.
А она, похоже, долетела
До последней кочки, до пруда.

И следит, следит она за стаей.
Бусинки тоскою налиты.
У неё задача не простая:
Раствориться в мире красоты.

Верона Шумилова
 


 
             Натали...
 Ты танцевала грациозно,
 Шелка сверкали, кружева…
 Смотрел Поэт на бал сей грозно:
 За ним охотилась молва.

 Ты птицей белою порхала,
 А он смотрел издалека:
 Твоя рука опять лежала
 На эполете чужака.

 Вокруг шептались дамы, гости, -
 Поэт улавливал слова:
 Перемывали тихо кости,
 А ты порхала, ты плыла.

 И снова вальс…
           Ты вновь с Дантесом,
 А Гений твой, России сын,
 Был для гостей чужих повесой,
 Был непристойный гражданин.

 Не прервала ты ересь эту,
 Ему руки не подала,
 Чтоб вызов бросить злому свету,
 А лишь хмелела, лишь цвела.

 Потом ты снова шла на встречу…
 Поэт же в письмах воевал
 За честь семьи…
                И в зимний вечер
 Письмо последнее писал...

Лилия Юсупова,
         Алтай   
 
Член СП России
Но если заметишь... 
Дороги не знают управы:
 Нам стелет под нОги земля
 То жесткие острые травы,
 То мягкий ковёр ковыля.

 Шепча звукоряд алфавита,
 Я шла по земному пути,
 Цепляя случайно обиды,
 Как белое платье – репьи.

 Но звуки меня выручали! –
 Когда под напевы стихов
 Я чистила сердце ночами
 От острых заноз и шипов.

 И, жизнь принимая как милость -
 За счастье влюбляться и петь,   
 Я даже уже научилась
 Уколы с улыбкой терпеть.

 Но если заметишь мой колкий,
 Печалью подёрнутый взгляд –
 Прости! – это снова иголки,
 Попавшие в сердце, болят…
Осень - время поэтов
На свои именины
 Приглашая давно,
 Осень кистью рябины

Бьет в ночное окно.

 Осень - время поэтов,
 И, внимая судьбе,
 Верность истины этой
 Примеряю к себе.

 Осень - мудрость и зрелость,
 Но еще никогда
 Так печально не пелось
 Мне под плачи дождя.

 Отцвело, отзвенело,
 Стало призрачным сном
 Всё, что прежде горело
 Многоцветным огнем.

 Осень - холод ненастья,
 Дрожь сухого жнивья
 И предчувствие счастья
 За чертой бытия...

Вечный сюжет
Дни пролетают как птицы:
 Были – и нет.
 Тихо струится на лица
 Нежности свет,

 Падает в буквы и точки,
 В рифмы мои.
 Пишется – строчка за строчкой –
 Книга любви.

 Всё что душой напоется –
 Всё нам в зачет:
 Всё Провиденьем вплетется
 В наш переплет.

 И не страшит наказанье
 Тающих лет –
 Если слагают страданья
 Вечный сюжет.

 …Всё разберут на цитаты -
 Чтоб сохранить,
 Скажут: «Умели когда-то
 Люди любить».

Когда я стану классиком
Когда я стану классиком,
 Закончиться возня -
 Стереть не смогут ластиком
 Противники меня:

 Всё творчество, до листика,
 Музеи соберут -
 И бедные завистники
 От зависти умрут.

 Я стану новой гордостью
 В своей родной стране -
 И больше черной подлостью
 Платить не будут мне,

 Напротив, станут пестовать,
 Ценить, хвалить, любить...
 Как жаль, что мне до этого
 Не даст судьба дожить.

С распахнутым сердцем
Юсупова Лилия
 Невзгод никому не желая,
 О славе чужой не тоскуя,
 С распахнутым сердцем жила я,
 С распахнутым сердцем живу я.

 Влетают снаружи, как ветер,
 И радость в него, и тревога.
 Но радости мало на свете,
 А горя и горечи - много.
 И мается сердце ночами,
 О ребра, как колокол, бьется.
 Я знаю: оно от печали
 Однажды в груди разорвется.
 Сейчас ещё себя прославлю -
 Опять иронии добавлю.

 О русской поэзии
 Меняется формация -
 Меняет вкусы свет.
 Был при царе у нации
 Один авторитет,
 И так блистал он гением,
 Что стихотворцев рать
 Старалась все творения
 По-пушкински писать.
      Но царские конструкции
 Сломал октябрьский шквал -
 И голос революции
 Взлетел на пьедестал.
 Лирические песенки
 Покрылись сразу мхом:
 Писать все стали лесенкой
 И рубленным стихом.
      А ныне Маяковского
 Отправили в утиль:
 Теперь народ у Бродского
 Перенимает стиль;
 И новые условия
 Диктует всем тираж –
 Ведь в моде многословие,
 Игра и эпатаж.
 А я другой конфессии
 Давно служу душой:
 А я люблю поэзию
 Эпохи золотой;
 И жду с надеждой жаркою
 Уже не первый год:
 Когда ж придет монархия
 И Пушкина вернет?




 
                Страницы жизни «Сибиряков»