Ах, Питер!

Ах, Питер! Если бы ты знал
Как измельчают твои чада,
То конь твой медный, от досады
Еще не так бы дыбом встал!

На прибалтийском сквозняке
Твоих бандитских подворотен.
Я стал настолько ж беспороден
Как глаз заплывший в синяке.

И как чахоточный грифон
Прожженный бытом коммунальным
Я становлюсь тут маргинальным
И погружаюсь в пьяный сон.

Иль, расправляя в темноте
Свои чудовищные крылья,
Я поднимаюсь в туче пыли
К далекой северной звезде,

И, пролетая в тишине
Над копошащейся клоакой,
Мне только хочется заплакать
Тихонько плакать обо мне.

Полузасушенный кумир,
Его восторженные чада,
И вечная альфонсиада
Твоих салонов и квартир.

Уже не манят миражи
Твоих пластов полукультурных
Теперь от них мне просто дурно
Я больше не хочу в них жить.

Закутаться в широкий плед
Поджав озябшие коленки,
И схорониться на Смоленке
Задолго до исхода лет.

Мой голос в ванной не поёт.
И старость белая как птица
Ко мне на голову садится.
И злобно в темечко клюёт.