я вновь в её объятьях-

он...
Люблю любовь создающую уют,
в быту желанного покоя.
И кую потомственный приют,
от восторга волком воя...

Как мила любовь порою грёз,
в пассаж забав являв курьёз.
Обогащёна опытом всерьёз,
на пыл влечений морем слёз.

Ушли забавою беспечной,
вниманием навязчивых услуг.
В веселье жизни скоротечной,
любви влечений и досуг.

Мне-ль пригрезится сегодня,
любовь неправедно судить?
Грёз томления, скуки сводню,
когда-бы мог в себе изжить.

И обласкан щедростью молвы,
наполнив чувства трепетаньем.
На сужденьях несколько верны,
лишь лестным слуху щебетаньем.

И не дай мне бог, чего не мог,
сам владыка всей вселенной;
Мой ум с ума свести не смог,
от чар моей несравненной.

Алмаз венца любви кристальной,
я в душе, божьим вензелем храню.
Как мираж надежд мечты опальной,
лишь вами плоть свою томлю...

Ваш лик увенчанный красою,
как тяжкий сон забытый мной.
Оплакать горькою слезою,
выпал жребий мне такой.

Под свеченьем нимбовым святыни,
олицетвореньем утренней зари.
Как символ чести и гордыни,
вы мной польщёны аурой любви.

Нету равных вам во свете,
на примете многих чту...
(Но, вас приверженной диете,
мечтой несбыточной сочту).

Настал желанный миг удачи,
вожделённых жаждою страстей.
Когда, так внятен груз задачи,
в пылу назревших глупостей.

Пустая притча на забаву,
невинных трепетных затей.
Позабавиться на славу,
с невинной пленницей моей.

И вновь в глазах тревога,
была-б судьба не строга.
Нам-бы чтить её с порога,
но, мы рабы любви от бога.

И на сердечный трепет упоения,
душе неведомых страстей.
Нас влечёт пылкостью влечения,
к невинной пленнице своей.

От браги словно я хмелею,
от её объёмности грудей.
Владеть ими я-ль посмею,
объят желанием страстей?

На заре цветущих юных лет,
когда багрил закат меняя цвет.
Я вам послал любви ответ;
"увы! моей кокетки краше нет".

И посей душе моей отрада,
любви лобзаний пылких лет.
Улыбка ваша мне награда,
милей которой в мире нет.

И там в тиши родного крова,
я сотлел на нет поэтом слова.
К чему мне петь милашке снова?
она идти со мной на всё готова.

Так, прими любви моё признанье,
на диво чистой красоты.
На белой грУди воздыханье,
от страстной гордой высоты.

она...
Да, - я помню дни разлуки,
В моей изменчивой судьбе.
И вновь любви пытаю муки,
так милы некогда тебе.

Но к чему бежишь несчастный,
от милых ласк моей любви?
На амурный миг пристрастный,
в чувствах огорчения в яви.

Не по вкусу нам пришлось,
обменяться грубостью обиды.
Но куда их много набралось,
в подобье мерзкой гниды...

А сколь эмоций на показ,
ложной лестью на заказ?
В злодее немощных проказ,
являли быть в любви не раз.

Как сладок лепет ваших слов,
на любви обильные уловки.
Изощрённых опытом дельцов,
в неловкость хмурят бровки.

Вы, - младое племя лёгких чад,
в безумном счастье суеты.
Любви влечений и отрад,
цветёте в нравах чехарды.

И, ты вампир, паук, пиявка,
велика-ль твоя заявка?
На потребность некую любить
и кровь из вен бальзамом пить.

Во свете истин постоянства,
порой так мнимо естество.
Но в пылу влечённого буянства,
на щедрой мере большинство.

Когда страсть на волю власти,
любовь позволит нам в наём,
Немудрено попасть и в снасти,
по божьей милости вдвоём.

Не ты-ль, чувства ревности глуша,
душой, нежной робостью дыша?
Мне, позволил молвить не греша:
"голубка, как ты мило-хороша"!

В румянце щёк, намёк далёких,
стыдливых мыслей мишура.
Изрёк на грёзах недалёких:
"нам пора расстаться до утра".

И почив на почестях и злате,
как мил ты был на подхвате.
На исход удачи в этой хате,
от меня уплыл в одном халате.

И если страсть тебе в напасть,
когда любовь тебе не в милость.
Уж впору в отчаяние впасть,
всё списав на телесную хилость.

И твои мгновения любви,
так лестны страсти упоения,
лишь предав все радости мои,
на долю горького забвения.

На произволе зло уместно чтится
и лестно кстати вам сказать,
в ритуал уродов вам лечиться,
судьба не смела-б отказать.

Так беги, беги несчастный,
лукавый друг души моей.
К божьей милости пристрастный,
от угрызений совести своей.

Красней кобель угодник страсти,
ловелас-ных склонностей амур.
Уместно-ль яд хлебать на сласти,
от пышных бёдер местных дур.(шкур)

Так, скажи мне милый, для чего,
я молю прощенья у сердца своего?
Наречённой посланницей на виды,
забыть любви обильные обиды...

в послесловие...
Любви так лестно нам служить,
но под гриф секрета отложить,
ловеласу тайного влеченья,
на оргазм желанного мгновенья.

И была-бы надобность судить,
что на сущую истину удить.
Но, что бывало то пропало
и в грядущем толку мало.

И зачем, к чему её тревожить,
на имя: - "милой называть"?
Зачем, сомнения мне множить,
любви неверность опровергать?

Уж, что мило ей, не светит мне
и уместно-ль было-бы судьбе,
с наивным недугом смириться
и на лишни качества польститься.

А сколь любовников имела,
уж в их объятиях по-млела?
На интимны милости по-льстясь,
на порок обличия вертясь.

Долог путь до сути нам,
но, мы привыкли к чудесам.
Молить любовь и тут, и там,
обращая взоры к небесам.

Где люблю предаться я мечтам,
не лишённый тайного смущения.
Именуя желанных сердцу дам,
упоённых магом наслаждения.

И я вновь в её объятьях,
в воплощении чувственных минут.
В моих умственных понятьях,
на мысли невольные влекут.

А сколько тайных откровений,
признаний лестных и укор?
На улыбку счастья и сомнений,
на суд спокойно вынес приговор.

И в укор позора, ратный бой,
был предпринят мною смело.
Но на пЕрстах девы молодой,
уж вновь успеха не имело....

И сколь на разум был способен,
порой на задних лапках лебезил.
Но на исход глумлению подобен,
уж стрелою сердце ей пронзил.

И дверь счастливец приоткрыл,
чтоб узреть, что-же там творится.
И незрим, неведом всеми был,
когда на интим любви не спится.

И от-того восторгом не горю,
что пустых молебнов не пою.
Но вам промолвлю олавью,
в ночь последнюю свою.