Позапрошлые века ч. 15

Всей России властелин –
Фёдор, следующий сын.

С первых дней о нём напишут:
«Новый царь на ладан дышит.
Слаб и телом, и умом».
Что-то будет при таком?

Но в любой устойчив буре
Зять Малюты, царский шурин.
Предоставлен потому
Чин конюшего ему.

Уточненье будет нужным:
Он не старший над конюшней.
Всё лежит на молодце:
Караулы при дворце,
Связь, строительство, снабженье,
Все контакты и сношенья…
Всё, где лошади нужны.

И политика страны
При больном монархе новом
Направлялась Годуновым.
Даже царскую печать
Отдаёт Борису зять.

И сказал конюший слово
О судьбе царицы вдовой.
Ей с ребёнком приговор:
В Углич ехать под надзор.

Совладать нетрудно с бабой!
И в другом Борис не слабый.
Не жалея средств и сил,
Бунт марийский подавил
И с отборной ратью царской
Отразил набег татарский.

В ожиданье крымских орд
Русь Царь-пушку отольёт. (1586)
Поработают над нею
Руки Чохова Андрея.
Показать она должна:
Русь по-прежнему сильна.

И, коль мы грузин не хуже,
Патриарх России нужен.
Патриархом стал Иов:
Так желает Годунов. (1589)

Не жалел Борис подарков
Для вселенских патриархов,
Что под турками живут.
Все согласие дадут.

Чуть позднее он же строит
Вкруг столицы Белый город:
Эта прочная броня –
Дело Фёдора Коня.

Зодчий этот же почтенный
Обновлял в Смоленске стены.
И Воронеж возвели
На краю степной земли.

И на нижних волжских водах
Встал Царицын в те же годы:
Охранять назначен он
Переход из Волги в Дон.

А повыше – страх татарам:
Есть Саратов и Самара.
А донские казаки –
Возле Терека-реки.

Царство крепче, царство шире.
Люди русские в Сибири
Закрепляют на века
Достиженья Ермака.

Басурманам устрашенье –
Город, названный Тюменью.
Следом срублен был Тобольск:
Стал оплотом наших войск
Деревянный городишко
Со стеной, с дозорной вышкой.

Укреплённый городок
Называется острог.
За его стеной не лишний
Люд и присланный, и пришлый.

И вовсю людской поток
Шёл на юг и на восток.
Говорят, в краю далёком
Нету барщины с оброком.

Годунов тогда как раз
Написал в Кремле указ,
И объявлено народу:
Юрьев день – не день свободы.
На ближайшие семь лет
Переходам всем запрет.

Люд крестьянский недоволен:
Нет народу прежней воли.
Зароптали и князья:
Зазывать крестьян нельзя
В необъятные именья.

Русской знати ущемленье.
Но открыто возражать
Не посмела даже знать.

Помнят: жертвой Годунова
Шуйский стал, защитник Пскова.
Уверял Борис бояр:
Погубил его угар.

Только люди говорили:
Князя в ссылке умертвили.
И опять молва летит:
Дмитрий в Угличе убит
Чьей-то волею безбожной. (1591)

Восемь лет царевич прожил!
Лиходеям местный люд
Учиняет самосуд.

Тут же крики раздалися:
«Это был приказ Бориса!»
Разобрать событий связь
В Углич едет Шуйский-князь.

Не забывший участь дяди,
Судит Шуйский не по правде.
Обнародована ложь:
Дмитрий сам упал на нож.
С ним бывал частенько приступ.

Годунов в сердцах неистов.
Древний Углич разорён,
Кто замучен, кто казнён.

И навек сослали многих
В зауральские остроги.
Знать, народ наш потому
Стал острогом звать тюрьму.

Вскоре слух такой промчался:
Царский брат в живых остался
И увёз его казак.
Но едва ли было так.

Незаметный и бесцветный,
Умирает царь бездетный. (1598)
Не бывало до сих пор!

Земский сходится собор.
Перед этим неустанно
Хан Семён и внук Романа
О заслугах речь вели,
Но их быстро отмели.

Всё сошлось на Годунове:
Он давно уж наготове.
И соборно приглашён
Борис Фёдорыч на трон.

Для России то впервые:
В предках Рюрика, Батыя
С Гедимином не сыскать.
Но опять смолчала знать.

Обвинён спустя два года
В колдовстве Романов Фёдор:
Он хотел царя сгубить
И царём российским быть.

Есть чем Фёдору хвалиться:
Тётка – первая царица.
Но былого больше нет:
Фёдор ныне Филарет.

Не в огне он, не на плахе:
Царь постриг его в монахи,
А родню – кого куда.

Век закончился тогда.

                Продолжение следует