Сатирикон. Достоевский
« Записки из подполья» ДОСТОЕВСКОГО, РАЙКИНА И ФОКИНА
«Я – злой человек…
Я -- плохой человек…»
(Достоевский)
Полагаю, что этот эпиграф адресован режиссёру…
Спектакль в «Сатириконе» начинается с карнавального выхода Константина Аркадьевича -- сумасшедший темп, пластика, чудный маленький оркестрик…
Видно, что актёр в прекрасной форме, что по прежнему велик его потенциал: он готов к любым сложным ролям - и по смыслу, и по глубине, и по ритму.
Но его подводит любовь к друзьям – режиссёрам, которым противопоказано разрешать делать всё, что вздумается с актёром и со зрителем без учёта умственных способностей того и другого.
То, что режиссёр придумал в спектакле - всё удалось! Пиррова победа: сделано всё, чтобы смысл речей был тёмен, и лишь танцы, прыжки и вскрики остаются в памяти ошеломлённого зрителя… О чём философском там бренчал под овации и смех любимый актёр, осталось непонятным, но впечатление от первой части спектакля проникнуто обоюдной радостью и актёра и зрителя…
Совсем не то ощущение во второй части, вызывающей тоскливую оторопь: унылый бесконечный монолог борца с проституцией и самоедством человека, судьба которого нам неизвестна и неинтересна. Слушать это невероятно тяжело. Текст совершенно несценичен. Обездвиженному на стульчике актёру трудно с воодушевлением произносить очень плохо написанный текст( да-да, Достоевский хорош не во всех своих размышлениях, даже для чтения, а уж дидактика для глаз и ушей - казнь египетская…).
Не спасает ни театр теней, ни исподнее, в котором выходит герой, ( напоминающий Митеньку Карамазова, отторгнутого от мира цивилизованного, как только его раздевают до кальсон), ни босые, безукоризненной формы ступни…Да и пол-то холодный, и зритель со страхом и нежностью ждёт, когда же, наконец, режиссёр разрешит актёру надеть носки - и момент их медленного, подробного натягивания вызывает в зале шумный вздох облегчения: любят, любят у нас любимого актёра Константина Райкина!
Но вот он уже не босой, но всё ещё в нижнем белье - уже в более ускоренном темпе заканчивает наставления себе и проститутке, затем ещё одна массовая теневая проходка; сцена пуста -- и, чисто по правилам Аркадия Исааковича - мгновенно экипированный в вечерний костюм актёр выходит на поклоны, сбирая дань восторгов, которые исторгает зал, благодарный за наконец-то возникшую тишину после громких банальных наставлений.
Спасибо! Нас теперь долго будет мучить жизнь проституток и судьба любимого артиста в нелюбимых нами, холодных руках режиссёров...
Свидетельство о публикации №117100510342