Глаза чуть ярче, чем берилл

во мне из грани в грань кидается опасная зверюга.
она кусает ноги мне и лижет правый глаз.
и я зверею и срываюсь пьяным с юга.
я брежу и лечу во тьму для вас.

по маросейке ночью бродят всякой масти твари,
и люди, да и в общем не они.
и я меж ними льну к углам, гарцуя
хмелея, уже год как, с той зимы.

потерянностью в собственных антрактах,
я объясняю вопль изнутри.
между ветвлений моего психоза
и эльфы, и принцессы и миры.
там города, что строил я так свято,
так нежно их лелеял и хранил,
там чешуя драконьей пасти, яркой
глаза, в которых мята и берилл.

зверюга рыкает и нюхает ладони.
в чужих людей вонзает острые клыки.
чужие люди не поймут, да и не вспомнят.
чужие души так небрежны и черствы.

она все ищет схожие нам лица,
те что внутри, под слоем мишуры.
она не чувствует их,
больно ей-не дышит.
и снова рвёт меня так рьяно, изнутри.

погрУженностью, в собственных скитаньях,
я объясняю кровь в губах и тишину.
между ветвлений моего психоза,
хочу принять в свой мир и теплоту.
в том городе, что строил я так свято
им хватит места, крова и светил.
в том уголке, что я лелею рьяно.
для глаз чуть ярче, чем берилл.