Ватник

Так получилось, что с осени 2002-го по осень 2011-го я жил в (на) Украине, преимущественно в Днепропетровске. Это наиболее известное название нынешнего Днепра, пришедшееся на институционально-вменяемый период. Поэтому даже самый упоротый гуцул сделает паузу, прежде чем закрыть мне доступ ВК, с криком «Слава Україні!». Я оторвался от большого ватника маленьким клочком. Подобно пёрышку из «Форреста Гампа» перелетел границу, да так и мотался по этим вашим Украинам, которых на тот момент было минимум три.

Первые два года учился мове, сутками не выключая местные телеканалы и общаясь, общаясь, общаясь с украиномовными соседями. Надо сказать, в тогдашнем Днепропетровске на укроговорящих персонажей оборачивались в общественном транспорте и на улице, как на узбека в цыганском платье и с ведром на голове. И не только в Днепропетровске. Это сейчас в (на) Украине нормальная такая, военно-коммунистическая украинизация каждого забора и каждой собаки. Впрочем, такое уже было дважды.

Кстати, что за «в» и «на», когда близкомовные соседи (чехи, поляки, словаки и т.д.) говорят и пишут: «на Украине»? Но это так, отвлёкся между делом (упс, прилетел первый помидор).

Тем не менее, поплакав над процентом мирового наследия, переведённого на ежегодно меняющийся украинский язык, мы (за бочку зелёной краски «ПФ-115» и 200 гривен) отдали ребёнка в одну из последних в Днепропетровске русских школ (№19). Да и в той школе русскоязычное обучение гарантировали только на два ближайших года. К слову, в украинских учреждениях краска была почти универсальной взяткой. Весной 2004 года я написал в газету «Лица» обращение: нельзя, мол, лишать детей второго языка, от этого мозги, знаете ли, хуже развиваются. Елена (ныне Олена) Гарагуц, тамошний главред, назвала меня «ватником», от имени мифической «Татьяны Коробовой» (один из её псевдонимов). Так шо, любi друзi, я таки первый «ватник» в этом мультике.

Честно – обиделся. Я вообще был за оба Майдана. Ну, ясен пень, мне что Янукович, что Ющенко, что тот же Парубий, к которому по ночам стучит, да никак не достучится сотня убиенных на втором Майдане – а он живёт же себе, и справка не жмёт, и руки не в крови. Короче, обиделся я, и за обидой не разглядел будущего кошмара. А именно:

«Москаль», «кацап», «хохол» –  все они наделены человеческими свойствами. Ну, повадками, говором, походкой, песнями-плясками и прочей национальной милотой. А с «ватника» взять нечего, это мёртвая идентификация. Такого не страшно поджечь, в такого не стыдно стрелять, он не человек. Ежели вспомнить бытовые подтрунивания, типа «хохол з хати кинув кати, а кацап зубами цап», то они безобидны, пусть даже до пятой рюмки. И далее, с наступлением утра, оба похмелятся из одной чарки. С «ватой», «укропом» и «колорадом» иначе. Это пятижопые семичлены  из другого мира, которых надо истреблять как моль на бабушкиной шубе, до последней личинки.

И дело уже не в том, что врут мне гораздо тактичней и осторожней чем украинцам, а я всё равно сомневаюсь (но вата – я). И не в том, что у меня не закрывают иностранные ресурсы, и не вынуждают меня шоркаться по анонимайзерам (но вата – я). И не в том, что я, в силу образа жизни, могу появиться в любом месте, в любое время, и сказать что хочу, не опасаясь армии великодержавных стукачей (но вата – я).

Кстати, в украинском языке нет слова «русский». Есть «росiянин». Потому и русских среди своих быть не может. Они, конечно, есть – их до сих пор более половины, – но их как бы нет. Одни не русские в силу исторической глупости, другие в силу основного инстинкта, третьи уже в силу вредности.

Но.

Это «но» всё больше меня тревожит. Исходя из собственных наблюдений до 2011 года, я понял, что для украинца «россиянин» звучит даже не как «москаль». У россиянина нет национальности, у украинца она есть. И понятия «русский язык» не существует. Есть «росiйська мова». То есть, по паспорту гражданина РФ, я для них такой же русский, как и монгольский грек. Я россиянин, утративший национальность, потому и находящийся в полушаге к предмету. Какой в жопу я «братский народ»? Это я могу страдать-обстрадаться о них, как о русских братьях под навозной пяткой гикающего рагуля. Это они для меня братья – а мне запретили быть их братом свои же. У меня есть «русский мир», отстаиваемый чеченскими бурятами, и русское прозвище от немецкого «Watte». В меня удобно стрелять.