Неисповедимы пути Господни. Гл. 4. Талька

 Номинант седьмого Конкурса МФ ВСМ на свободную тему.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

                НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ ГОСПОДНИ

                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.
               
                ТАЛЬКА

      На каруце*, запряжённой двумя крепкими лошадьми, по просёлочной  дороге маленькая Талька въезжала в незнакомое село, в новоприобретённую семью, - в новую жизнь. Впереди, на перекладине, сидел новый тато Николай (она запомнила, как тато Гаврила старательно подчеркнул: это - твои новые тато и мама, уважай и слушайся их), а сзади - она с мамой Аникой. Николая она уже видела, когда тот приходил после свадьбы в родном селе, и они о чём-то очень долго вели беседу с татом Гаврилой. Он ей понравился: светловолосый, коротко подстриженный, небольшого роста мужчина, среднего телосложения, аккуратно одет; на свежевыбритом приветливом лице едва заметная ласковость, голос тихий. Новую маму сегодня увидела впервые: рослая, статная брюнетка; высокий лоб и красивый овал лица обрамляли черные, гладко зачёсанные назад, сплетённые в две косы и завязанные «корзиночкой» на затылке волосы, добрые и внимательные глаза, мягкий взгляд, ровный голос, спокойная речь - она создавала вид благодушного человека. И сейчас правой рукой она нежно обнимала Наталку, придерживая на ухабинах дороги, словно пытаясь защитить от всех бед и несчастий на новом жизненном пути, а левой приятно ласкала по головке. И от этого, давно неиспытанного материнского тепла, малышке стало благостно и спокойно на душе. «С виду такие  добрые и открытые, может, не будут меня обижать», - пристально и с надеждой вглядывалась она в их зеркала души, пытаясь поймать в глазах ответ на недетский вопрос.

      - А вот и наше село – Данул. Ему около ста сорока лет, - заговорила Аника. - Смотри, вот эта часть справа, куда мы направляемся, называется Старым Данулом. А та, что слева, за гыртопом*, - Новый Данул, или «Нагоряны». Глянь вон туда, прямо, видишь, купол с крестом виднеется? Это - Свято-Троицкая церковь, построенная около сорока лет назад, туда мы будем ходить с тобой по выходным и праздникам. А подальше, гляди, голубая «лента» – это речка Калдаруша. Мы проехали с тобой сёла Мэлэешть и Гэлэшень, а справа от нас - соседнее село Хыждиень; слева, за Нагорянами, – Балан. Село наше, как видишь, большое. Проживают тут около двух тысяч жителей. Люди добрые и приветливые. И так же, как там, где ты росла, говорят на двух – украинском и румынском - языках. Тебе понравится здесь, моя девочка…

      Дома Тальку ждали новая родня и новые соседи...
      
      И жизнь, складывая каждый новый день, как новый сценарий, в свою копилку, преподносила новые сюрпризы, новые подарки и мелкие разочарования. 

      Прошёл месяц. Познакомившись поближе с новыми родителями, со сложившимся укладом жизни в новой семье, с родственниками, соседями, близкими, почувствовав заботу и внимание родных, сердце маленького человечка оттаяло. Она стала забывать своих братика и сестёр. И Николай с Аникой решили повезти Тальку в родное село. Гаврила и дети сразу заметили изменения: повеселевшая, красиво одетая, опрятная девочка произвела на них приятное впечатление. Угостив деток сладостями, Талька вместе с детьми играла во дворе. Взрослые обсуждали свои вопросы. Смеркалось. Засобирались домой. А детей нет. Долго искали их, пока не вспомнили про недостроенный неподалёку дом. Там, на чердаке, их и нашли. Ванечка с Еленкой спрятали сестричку, не желая больше никуда отпускать. Заметили, что и Тальке не хотелось уезжать. «Как хорошо было бы, если б новые родители остались тут, и все жили вместе», - думалось ей. Но выбирая между ними и родными по крови, выбрала всё-таки Анику с Николаем.

       В глазах Гаврилы застыли слёзы. А что творилось в его душе,- одному Богу известно. С тех пор, как отдал Наталку в новую семью, не знал, как жить дальше. Не жил, просто существовал. Ему было трудно говорить о ней с кем-то без слёз. Но она не забыта. Если бы не память, не отпускающая боль «предательства» убила бы его. «Ты – навсегда МОЯ ДОЧЬ, НАТАЛКА, – слова, которые ношу и всегда буду носить в своём сердце. Господи, но почему у меня ничего не получается? Стараюсь делать добро, а словно по песку иду», - не покидающее чувство вины не давало ему покоя.

       Во второй приезд Наталка, поиграв с ребятами и ответив на все вопросы взрослых, прижалась к Анике, крепко обняла её детскими ручонками и уже никуда больше не уходила. С каждым приездом всё заметнее становилось, как истончается нить, соединявшая родных. Теперь своим родным домом Талька считала дом Анны и Николая Тревка, а родным селом – Данул. Там её родные, друзья, подруги.

       Дома, в Дануле, весёлая, жизнерадостная она быстро нашла общий язык с соседской ребятнёй. Особенно сблизилась с Олькой, дальней родственницей тата Николая, девочкой, оставшейся без матери, и часто гостившей у новых родителей. Забегая вперёд, скажу: подружившись с первого знакомства, они остались верными подругами и, выйдя замуж, дружили семьями до конца своих дней. Ольга  крестила всех Талькиных детей. А пока, обнимая Анику с двух сторон, каждая из них ласково произносила те заветные слова, которые желает повторять любой ребёнок: это – моя мама.

       Настоящим другом на всю оставшуюся жизнь стал и соседский мальчик Ваня. Родители на целый день уходили в поле, а дети под присмотром Ваниной бабушки оставались дома. Как позже признавалась Талька:

    -  Я таки бедовой девчонкой росла, многое мне сходило с рук, многое прощалось. А Ване часто влетало из-за меня. К примеру, мама его, уходя на целый день, наказывала нам за цыплятами присмотреть, накормить, напоить. А мы заиграемся, забудем, вспоминаем только под вечер, когда родители должны с поля вернуться. Тут я и «советую» ему: чтоб быстрее напоить цыплят, давай в бочку с водой побросаем, там воды много, быстрее напьются. Но цыплята-то не плавают. Вот тут и беда, многие и потонули. А вечером Ванина мама приговаривает: опять «цей клапач»* приходил, да с панталыку тебя сбивал. Но до утра гнев вновь сменялся на милость: смотрите, чтоб вели себя хорошо, чтоб бабушку слушались. А мы опять что-нибудь да учудим. Поручат, например, Ване шерсть после промывки и сушки вычесать. В волокнах всегда разный растительный мусор в виде травинок, соломы, кусочков сухих листьев присутствует, который надо удалять. Так вот: мы «скубчим-скубчим», надоедает, хочется поиграть. Тут у меня сразу «идея»: чтоб мама тебя не ругала, давай остальное бросим в печку. Ваня меня всегда слушался, вот по вечерам ему и доставалось за это от своих…
Помню, когда впервые увидели в селе проезжающий автомобиль, так вдвоём по следу от шин автомобиля, по пыльной дороге, бежали за машиной километров пять, чуть ли не до Глодян.

К слову сказать, Ваня, Иван Дионисиевич Урсу, вырос, воевал, женился. У него прекрасная жена была, Шурочка, медсестра, царство ей небесное, дочь Людмила – преподавала в местной школе, сейчас на пенсии, внуки. После окончания войны в течение десяти лет он проработал председателем колхоза в родном селе,  заместителем председателя  райпотребсоюза в Глодянах. Они и породнились потом. Ванин брат женился на племяннице Талькиного мужа…

      Но все детские шалости мимолётны. А судьба рисовала её дальнейшую  жизнь и вкривь, и прямо, и вкось, и ровно.
Подрастала девчонка, превращаясь в красивую девушку, родителям на радость. Красиво рисовала. Пела задушевно. А как она танцевала! Волшебно! Красиво, весело, темпераментно, с горделивой осанкой в вальсе — в полный оборот в два такта с тремя шагами в каждом. И вальс, и танго, и краковяк, и мазурку, и польку -  во всех танцах она была лучшей парой для настоящих танцоров. И заказывали кавалеры музыку специально для неё, и в очередь становились, чтоб потанцевать с ней. А она выбирала себе в пару лучших из лучших.

       И вела себя, как подобает воспитанной девушке. «Солнце на заход, девушка – домой», - помнила она мамины наказы.

       И стали засматриваться на неё многие видные кавалеры, что вызывало зависть у подруг. Самым привлекательным и стОящим среди них был, конечно, Митя Мариуца с Нагорян – высокий, стройный, красив собой, из хорошей зажиточной семьи. Он часто приглашал её на воскресные и праздничные танцы, которые устраивались в центре села, заказывал музыку, чтобы с ней потанцевать. Взрослые тоже приходили. Смотрели на молодых, вспоминали своё молодое время. Мероприятия проходили всегда днём, играл знаменитый на всю округу сельский духовой оркестр. Мама Аника тоже приходила, ведь в оркестре на барабане и скрипке Николай играл. Митя им нравился. «Богач, из бунякив*», - говорили про него в селе. Многие девушки метили в невестки Матвея Мариуцы, Митиного отца, владевшего большим наделом земли. И молотильная машина у него имелась, и волов много, и овец. А Митя полюбил Тальку, простую девушку из обычной семьи, да ещё и удочерённую. И она отвечала ему взаимностью. О свадьбе пока не говорили: у Мити недавно мама умерла, но все понимали, что дело идёт к этому.

       А тут к Тальке Миша посватался. Хороший парень, и семья хорошая. Но не нравился он девушке, не лежала у неё душа к нему. Родители советовали: «Неудобно отказывать, девонька, парень-то хороший, с нашей магалы, и родню всю его знаем, стерпится - слюбится, дочка». Випили слово*. В знак достижения согласия между родителями жениха и невесты вручили жениху аманет»* – самое лучшее платье невесты, которое она наденет после «раздевания» невесты на свадьбе. Приготовления шли полным ходом, как вдруг новость облетела всё село: свадьбы не будет. Именитый и богатый Митя выкрал невесту, не смотря на вручённый другому парню аманет.
 
       Чему быть, того не миновать. Зарегистрировались с Митей в примарии, повенчались в сельской церкви. Посажёнными родителями, или, как в селе говорят, нанашками, были Василий и Василиса Лучишины, Митина родная сестра. Вечером за столом собрались самые близкие родственники. И было этим летом 1940 года невесте - семнадцать, жениху - двадцать. В ней была жизнь и энергия. В нём – достоинство и честь. В их сердцах звучала музыка любви и плескалось счастье. Впереди – целая жизнь…
 
    3 октября 2017
 
 Продолжение следует.

  *  *  *

*гыртоп (рельеф) - элемент рельефа, представляющий собой понижение в виде амфитеатра, образовавшееся в рыхлых породах под воздействием оползней и длительных эрозионных процессов.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии

*каруца - бессарабская почтовая телега. Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863.   

*цей клапач* - мест. кучерявая девочка.

*буняки - зажиточные.

*випили слово - укр. помолвка.

*аманет  - залог.

------------
На фото:
Слева направо - Талька, Николай, Аника -
             мои мама, дедушка и бабушка.