Скажи, какую музыку ты любишь

Отрывок из романа «Борцы за Расу»
         

     — А ты, Ратибор, помни, — нарушил молчание отец, — казаку плясать да пить водку, когда предки не отомщены — позор! Настоящий казак — не шут, не скоморох на жидовских подмостках. Настоящий казак не станет трясти на сцене мудями на потеху праздной публики, как девка продажная цыцками. Казакам надо звание своё родовое помнить! Чай не цыганский ансамбль, а воинство!
     — Я, отец, пословицу слышал, говорят, что казачья: Плясать — не работа, а кто не умеет, то срамота.
     — Срамота казаку — не уметь воевать!
     — А как же традиции наши, уклад нашей жизни? — спросил Ратибор.
     — Никто наших традиций у нас отнять не может, потому как они в нашей крови казачьей. Наши песни и пляски рождались не на потеху для глаз чужеродца. Танцы да песни казачьи — это голос нации, голос Пращуров. Джигитовка и фланкировка — это элементы мастерства боевого, а не цирк. Теперь же сплошь плясуны да генералы ряженные. Ох, желание у меня — один на один с «ряженками» сразиться. Ежели атаман, пусть докажет должность шашкой.
     — Да они же в штаны наложат, — улыбнулся сын. — Вот мы с тобою, отец, два казака, а гутарим меж собою на русском. Стало быть, и мы не лучше прочих.
     — Ежели б казаки, изгнанные с родной земли и жившие под именами чужими, продолжали гутарить по-казацки, то жидокоммунисты истребили бы всех поголовно. В годы гонений казак о себе заявить не мог. А так, хоть по-французски, хоть по-немецки заговорит казак, а всё одно в душе казаком останется. Кровь то, как язык или справу, не переменишь! Оттого и уважают настоящего казака, не за одёжку, а что сохранил он свою природную суть, в какой бы стране он ни жил, на каком бы языке ни гутарил. Может я ошибаюсь, но само слово «гутарить», «гуторить» указывает на наши германские корни. Гут — хорошо. А гот — значит, бог. Древние арийцы именовались готами,[1] то есть, богами. Так что слово «гутарить» очень древнее: «арить», «орить» — то есть «излагать», «говорить», отсюда «оратор». Слово «хутор» тоже из этого ряда и означает селение богов.
     — Отец, это не научная этимология слов, как филолог тебе говорю.
     — А я на научность не претендую, — отрезал Светослав. — Моё объяснение слова «гутарить» — это моё дерзновение. Даже в малом нужно быть смелым; а если в малом трус, то, как дерзнёшь на большее? И пусть каждый по-своему думает и предлагает своё — изобретает, рождает новое! Эта свобода дана нам самой природой. А кто окажется прав, рассудит время.
     — У обывателя привычка считать вздором, чего он не знает,[2] — соглашаясь с отцом, сказал Ратибор.
     — На то он и обыватель. А мы — казаки! Вот я военный, а не филолог, но осмелился тебе, знатоку литературы, говорить о языке то, что думаю. Я считаю, что человек не может в родном языке сделать ошибку. Потому что родной язык в крови. Ведь не язык породил человека, а человек — язык. Это жидовская Библия с первых строк своего Евангелия от Иоанна брешет, что якобы в начале было слово, и что слово было у бога, и якобы слово было бог.[3] А ведь чтобы появилось слово, прежде должны появится уста, его произносящие и уши его слышащие; не будет уст — не будет слова, не будет ушей — не будет проку от слова. Слово не может быть богом уже потому, что оно вторично.
     — Да, но слово имеет такую силу, что им можно убить, — не то возразил, не то дополнил отца Ратибор.
     — И камнем можно убить. Но камень от этого богом не станет. И камень, и слово всего лишь орудия, средство в чьих-то устах или чьей-то руке. Вот и жидовский боженька такое же орудие в руках жидов, как в руке дикаря каменюка; тот самый на дороге жизни камень, о который споткнулся не один народ.
     — Языков на планете много, — сказал Ратибор. — И все они рознятся по сложности, мелодичности и красоте.
     — Здесь тебе объяснение, почему на планете такое обилие всевозможных диалектов, наречий, говоров. Потому, что рождается каждый язык конкретной нацией. И чем выше развитие нации, тем богаче и красивей её язык. Родной язык исходит из сущности человека, его национальных и личных особенностей. Язык растёт и развивается вместе с нацией, расой и человеком. Потому язык — это выражение живой души конкретной расы. Ну а те правила, что в учебниках, и которые заставляют зубрить, они ведь сухая догма — сущая мертвечина.
     — Я понимаю, отец, что для тебя языковые правила, что те же библейские догмы, — сказал Ратибор. — Только как же люди понимать станут друг друга, когда все без правил говорить и писать начнут.
     — А как понимали друг друга люди в древности? — ответил вопросом отец. — Не допускаешь, что люди были тогда свободнее? Ведь любые правила нужны для рабов — им правила позволяют делать работу не думая. Но те же правила тормозят развитие людей творческих. Для них это вроде силков, попадая в которые, бывает трудно выбраться. Задай композитору мотивчик, за рамки которого он выходить не должен, и шедевра в музыке от него не жди. Музыка это ведь тоже язык генов. Ритм, глубина, музыкальный строй, гармония, всё это обусловлено генами; ибо музыка — продукт генов. И чем выше биологический уровень расы, тем сложнее, многообразнее музыка этой расы. Гены примитивных народов чёрной расы порождают примитивную музыку барабанных ритмов. Напротив, гены высшей, Белой расы создали поистине шедевры классической музыки: вальсы, мазурки, марши, симфонии, арии, оратории и всё оперное искусство.
     — А танцы? — спросил Ратибор, стряхивая ком земли с лопаты.
     — Танцы — движения тела под музыку — так же являются продуктами генов. Гены примитивных рас проявляют себя в ритуальных танцах — конвульсивных подёргиваниях тела и его отдельных членов. Ты возьми любой народ и увидишь, что в каждом народе свои, особенные танцы и музыка. Казачьи пляски, русские народные танцы, украинские, белорусские… — всё ж это сугубо национальное. Танцы Белых женщин полны плавных движений, размеренных, переходящих от одного к другому. Танцы Белых мужчин — это ловкость, сила и лёгкость. А танец примитивных — это позы и корчи.
     — А непревзойдённый русский балет? — спросил Ратибор. — Его же считают вершиной танцевального искусства.
     — Кто считает? Какой же он русский? — воткнул в землю лопату отец. — Ты считаешь вершиной искусства девочку с голой задницей на показ, сигающую по сцене на пуантах, как на протезах? В итоге у неё изуродованные, кривые, все в узлах и кровавых мозолях стопы. Девочка мучается, изнывает от боли, а зал в экстазе от удовольствия. Это совсем не вершина искусства, а утончённый садомазохизм. А какая нация этим страдает? И не той ли нации все эти балерины да балетмейстеры?[4]
     — Когда мы в Подмосковье жили, — стушевался Ратибор, перестав копать, — мы же столько спектаклей в Большом пересмотрели…
     — Ну да. Водил тебя по театрам, чтобы ты всё знал. И ты знаешь, что сцена давно нерусская. А балет… Его завезли из Франции любители балов, кабаре и канканов, а в Париж он попал из Италии.
     — В Италию балет завезли из Греции? — осторожно спросил Ратибор.
     — В Элладе балета не было, сказал отец, — и принялся вновь копать. — Мудрым эллинам пошлость была не свойственна. В Древней Греции основой сценических представлений было мудрое слов. Состязались философы и поэты. А в римском театре актёрами были рабы.
     — Им приходилось роли учить, как теперь делают лицедеи?
     — Да как рабы могли что-то учить? Они же безграмотные. Потому в римском театре упор был на мимику и телодвижения, отсюда пантомима и этот самый балет.
     — И заметь, Ратибор, — продолжал отец, — чем выше человек по происхождению, тем более сложная музыка его воодушевляет. Гены не ошибаются. Музыка, танец, искусство — это и язык генов и их душа. Арийская музыка ненавистна жидам, и они всячески её искажают своими аранжировками, вводя элементы барабанных ритмов примитивной негроидной расы, гены которой присутствуют у жидов. Скажи мне, какую музыку ты любишь, и я скажу, кто ты по крови. Не утверждай, что ты Белый, если чёрный реп твоя музыка. Коль внимаешь жидо-негритянские ритмы, стало быть, и душа у тебя чёрная. Человек, принадлежащий высшей расе, оказавшись в среде примитивных людей, где он вынужден долгое время слышать иноплеменные ритмы, видеть их примитивные танцы, изображения и форму чужеродных предметов быта, — такой человек станет болеть и душою и телом. А так как язык тоже результат биологии, то человек высшей расы не сможет в полной мере выразить себя на языке низших и не состоится как личность творческая и свободная. Примитивный язык будет удерживать в рамках ограниченного пространства, как вольную птицу в малой клетке. Потому вторжение жидов в сферы нашего языка и культуры тормозит развитие коренной Белой расы. А биологическое смешение с низшими ведёт уже к вырождению, дегенерации народа.
     Примером тому служит нынешняя Европа, где наплыв мигрантов из третьих стран привёл к падению культуры, нравов, интеллекта и здоровья нации. Природа же сопротивляется — и возникает неприязнь к низшим и к тому, что от них исходит. Неприязнь, отторжение чужеродного — это одно из средств защиты целостности и здоровья расы.

_____________________

Иллюстрация: картина Сергея Ивановича Васильковского «Околица», 1880-е годы.

[1] Готы — название древних германцев.
[2] Аллюзия слов Стародума из комедии Дениса Ивановича Фонвизина «Недоросль».
[3] Евангелие от Иоанна, гл. 1, ст. 1.
[4] На пуанты балерин поставил балетмейстер Шарль Дидло по кличке «Крепостник», еврей французского происхождения, приглашённый в 1801 году в Россию князем Николаем Борисовичем Юсуповым для подготовки русских детей в балетной школе. Будучи садистом, Дидло бил мальчиков и девочек палкой по рукам, спине и ногами, таскал за волосы, теребил за уши, пинал ногами, оставляя побои и синяки на их детских телах. И часто «взбешенного Дидло отливали водой», как вспоминал русский актёр и драматург Пётр Андреевич Каратыгин (1805—1879).