под мерный звук качели-

Как много в жизни я желал
и в душевных недугах пылал.
На соблазнах чаянья судьбины,
познать её истину причины.

Под богом много было нас,
являв судьбой прекрасной.
И тех которых верой спас,
полных гордости ужасной.

Меня боги милуют, пока
жива мечта желанной цели.
И вьётся, нижется строка,
под мерный звук качели.

Время-бремя праздной скуки
и радость в тягость стала мне.
В дни томительной разлуки,
в столь изменчивой судьбе.

Одна отрада мне усладой,
где блекнут подвиги веков.
Где не стала мне преградой,
громада творческих оков.

Но успех сопутствует не всем,
в потоке слёз незваных.
Так зачем я снова нем,
среди счастливчиков избранных?

Не я ли отрок отчуждения,
храню дикой вольности приют?
Лишённый жизни наслаждения,
пока желания слёзы льют.

По безупречной прихоти везений,
я пыл страстей своих пленял.
И бедный слог своих мышлений,
на грусть и скуку променял.

На-что стихи - одна забава,
для смятения трепетной души.
Что дурман-трава отрава,
на благо сладостной тиши.

А, как полны пошлости стихи,
на пыл пристрастия досуги.
На влеченье эротики лихи,
сексапильностью услуги.

Буду-ль уверен, что намерен,
сомнения сердца устранить.
Видно срок такой отмерен,
мне по свету скорбному ходить.

Когда бури след в душе утихнет,
давно увядших в цвете лет.
Рок судьбы меня постигнет,
как испитый временем букет.

И увял безвременно брюнет,
забыв забавы юных лет.
Чуждый пылких воздыханий,
душою жаждущей дерзаний.

Видно жребий мне такой,
судьба дарила мне покой.
Когда искал в тени ночной,
заблудший образ светлый свой.

Но не всё мне кротость да покой,
мниться в темени глухой.
И в милых звуках лиры дорогой,
уж тлеет пламень голубой...

И взошёл зарёй иного рода,
превратной иронией судьбы.
Зато чиста душа исхода,
на суд неся богам плоды.

И в жертву некоей стихии
в оковах тягостной витии,
я на суд всевышнего судьи,
снёс свои волшебные стихи.

И душа с тех пор в покое,
легко так дышится на хвое,
в лесу опрометчивых забав,
вверившись в то, что был я прав.

в послесловие.....
На грубы глупости в речах,
в обход доверчивых сомнений.
Безнадёжностью в чертах,
так много строгих мнений.

И муза пышет жаром в нём,
являя явную причину.
Надежда сданная в наём,
вновь рисует мрачную картину.

И чем утешить свой позор,
в душе остывшего кострища?
Главу склонив, потупив взор,
на убогой утвари жилища.


Говоровский Леонид Иосифович.
Санкт-Петербург. 2017 год.