пером кумира я творю-
ели в зелени стоят.
В лонах божьего пространства,
во мраках храмы золотят.
Люблю вечернюю зарю,
в лучах вечернего заката.
Когда пером кумира я творю,
во слыву обличья аристократа.
Взошёл зарей лиловой,
багрово-алый светоч дня.
Сошёл во цвете ночи новой,
молчанье ревностно храня.
???
Где сверкает полночная звезда,
алмазно бисерным мерцаньем.
То летит сгорая без следа,
томя взора-трепетным свиданьем.
То воззрев зарею алой,
над безбрежною волной.
Сверкнула искрой малой,
достойный жалости одной.
Но, разгадал тебя вполне,
ты вожена я вижу богом.
Ты вполне подходишь мне,
в стиле самом строгом....
Ты подходишь вижу мне,
в чувствах нежного томленья.
Но толки, страсти, мненья,
так не кстати будут мне.
Уж, сколь минуло лет?
не будем слишком строги.
Уж, любви сомнений нет,
и забыты прошлые тревоги.
Вот, тот которого ждала,
вот, тот которого любила.
Но не рано ль похвала,
в меня уверенность вселила.
Надеждой наивною была,
но сильнее жалит жала.
И когда, тебя ждала
и когда, разводом устрашала.
Ты помнишь наши прошлые встречи,
и милы ласки под луной.
Внемля небу в звуках речи,
живу лишь памятью одной.
Мне следовало бы знать,
что заменит сердца друга.
Была бы только мать,
и мне верная подруга.
В страсти прежней смысла нет,
ища смысла помыслов высоких.
И поёт нам реквием сонет,
в мыслях чувственных глубоких.
Мне страшно пере-несть,
её обид туманные виды.
Что звёзды в небе счесть,
прелестной баловни обиды.
Кто крест любви не хочет несть,
тому я сносно доверяю.
Кому покорствует честь,
тому судьбу свою вверяю.
Девой юности прекрасной,
любви не ведает она.
В узах ревности напрасной,
живёт печальна и одна.
Увял надежды ранний цвет,
в небыль канули желанья.
угас отрадный сердцу свет,
дух потух, к чему старанья?
Люблю вечернюю зарю,
в лучах вечернего заката.
Я лень и лиру вам дарю,
на краю крутого ската.
Дева юности прекрасной,
вся подтянута модна.
С сей фемидой беспристрастной,
ночь проходит не одна.
Приятель милый обожатель,
драгоценных редкостных камней.
Людской бессмыслицы стяжатель,
пора бы быть ему умней.
Поди поехала их крыша,
сколь минуло с этих пор.
Душой скорблю порою слыша,
тупой назойливый укор.
Уж сколь жалела Я его,
все хранила для него.
Не видя право ничего,
кроме внука своего.
В путах критики судебной,
себе подругу любо-вал.
Покорен ревности враждебной,
в унынии скорбном пребывал.
Ты бы знала как тоскую,
в порывах чувства и страстей.
Но ты бы знала, как рискую,
я от ничтожных сплетен и вестей.
Но прошло ланит пыланье,
трепет сердца в ней затих.
О том же, ведает приданье,
о том же, прозою мой стих.
Воспылав любовью нежной,
твоей волшебной красотой.
Как жертва страсти безбрежной,
в чувствах резвости пустой.
Мне бы заново родиться,
по оплошности пустой.
Но мне ль в шута рядиться?
И я сказал себе - "постой"!
Год прошёл и что же?
Он не светит в зримом мне.
На прозренье не похоже,
но разгадал себя вполне.
И лежу я весь убитый,
стыдливой робостью своей.
Смущенный вид тоской увитый,
в жертву памяти твоей.
И всем нам быть в ответе,
не резон предрассуждения вещать.
Которых не было во свете,
стремясь пороки прошлого прощать.
Свидетельство о публикации №117100302561