На Парнасе

Редки солнечные нити,
Люрекс сумрачной Невы.
Век безмолвия в зените,
Не поднимешь головы.

Вроде всюду, отовсюду
Льётся бойкая молва,
Но пустые пересуды -
Не живучие слова.

Никнут, липнут мотыльково
На свинцовую волну,
В лоне невского алькова
Образуя тишину.

Раздаётся реже, реже
Старчий зов и детский смех.
Вдоль гранитных побережий
Не сыскать истлевших вех.

От реки остудой веет,
Словно пишет: "Отрекись!" -
Грязно-серой акварелью
Перепачканная кисть.

Нерубцуемого шрама
Остывает прежний жар,
Нервный голос Мандельштама,
Бормотанье Бродских чар.

А нырнёшь в метро, да выйдешь
Там, где высится Парнас,
Будь ты слеп, а всё ж увидишь:
Этот город не для нас.

Здесь на улице Рубцова,
Втиснув в серый монолит,
Вологодская подкова
Жертву новую гвоздит.

День прошёл, бездумно-долог,
Смутно видится в ночи
За окном всё тот же волок,
Что народец сволочит,

Неба бледная прореха
И домов высотных рать.
Я не жить сюда приехал.
Я приехал умирать.