Неотправленное письмо

Я так и не смогла узнать, какое выражение приняли бы его глаза при виде меня. Как бы изогнулись в улыбке губы, а в уголках век веером сложились морщинки. Или наоборот: губы бы напряглись, а брови сдвинулись, образовав меж собой стреловидную складку. Однако я знаю, что сама бы улыбнулась в любом случае. Эти мысли наполняют мои глаза слезами, в носу начинает щипать, а горло сдавливает невидимыми тисками тоски. Почему все так глупо вышло?.. Все было хорошо и в один миг стало плохо.

Мечты-Атлантиды… «Рядом с тобой я сам не свой, рядом с тобой я твой», - а какая бы я была рядом с ним? Определенно – его… Даже встречи с объектами прошлых привязанностей не помогают, лишь делают хуже, потому что я осознаю их ненужность и острую необходимость в нем. Антон. Пять букв, два слога. Ан-тон. В широко открытом рту язык касается неба, скользит по нему к зубам, с тихим щелком отрывается от него, спокойно ложится и снова поднимается к небу, лаская его кончиком. Эротизм имени… Эротизм глаз, бровей, шеи, рук. Эротизм, который я так и не смогла познать. Что моя надежда? Да, это цветок, но, как и любой цветок, она не вечна. Нет в этом мире ничего вечного, даже камни – и те истлевают с течением времени… Океаны испаряются, деревья умирают, только Солнце и луна поочередно взирают на нашу планету своими мертвыми глазами. Но когда-то и они погаснут, вернее, погаснет Солнце, следом умрет Земля, а потом и луна. И его присутствие в моей жизни тоже истлело, а когда-то казалось горой – огромной, вечной и недвижимой. Вот только мое желание покорить эту вершину, познать ее снега, касающиеся ее облака, отдаться на волю высокогорно ветра – это все никуда не делось, оно всегда со мной. Куда-то делась лишь сама вершина. И что мне теперь покорять? Как жить без присутствия этого человека в моей жизни? Я чувствую себя потерявшейся, заблудившейся, заплутавшей. Это не любовь, это просто не может быть любовью. Это какое-то другое, доселе неведомое мне чувство… А что если я просто никогда не знала любви? Не умела чувствовать ее? А он подарил мне это знание. Как и жизнь, как и способность мечтать, писать… только дарственную не задокументировал. Потому, исчезнув, оставил мне свои дары.

А что мне теперь делать с этими дарами? Я бы сказала, что мне они не нужны, но нет – нужны. И он тоже нужен. Но его нет. И, наверное, больше никогда не будет.
Порой мне кажется, что он просто был игрой моего больного воображения. Но после я открываю нашу с ним переписку, вижу смс в телефоне, смотрю сохраненные на планшет фото - его фото - и понимаю – он существует. Где-то там, в десятках километров от меня. Он реален, он дышит, спит, чувствует, как форма МЧС касается его кожи, как он потеет при беге, срывает голос на построении, ласкает себя вечерами в душе… Как же я сама, сама хочу его ласкать! Дотронуться пальцами до его лица, обвести линию челюсти, губ, поцеловать веки. Укусить его за шрам на брови, прикусить кожу на шее – прямо напротив бешено бьющейся от возбуждения вены. Лизнуть ключицу, провести рукой по спине… Но еще больше я хочу другого. Обнять его, ткнуться лбом ему в грудь и просто зареветь от облегчения. И чтобы меня обняли в ответ и никогда больше не отпустили от себя.

Желание принадлежать кому-то обычно мучает только женщин. Чертовы инстинкты… Еще один повод сожалеть о своей половой принадлежности. Я хотела бы насладиться своей свободой, но не могу. Увы.

И потому всё, что мне остается - это молча смотреть в стену, представляя древесные глаза, и держать в себе рыдания и слезы.