Русалии. Навь

Добраться нелегко, но можно – вплавь. Двенадцать их – колдуний Полоцка.
Сегодня хороводы водит навь. И клевер, как репей, в ладошке колется.
Последний день Великого Поста. Ты не был в городах и городищах.
Не оттого одна хожу, грустна. Мне вдохновение – вино и пища.
Приходится всегда чего-то ждать, точить ножи, но не бывать предателем.
Но если это дружба – не вражда, давай забудем все и улетим на катере.
Рогоз, быть может, станет братом мне. Кувшинки, лилии – заставят улыбаться.
Ты будешь петь о диком скакуне, который жил свободой. Верно, Ватсон?
И как стемнеет, разведем костер – такой, как нынче жгли в ночи купальской.
Ты на язык и душу так остер, как тело огненного гибельного танца.
А палачи жгут свечи, пьют коньяк. Меня казнят, и навь завяжет узел.
По гороскопу: Скорпион, Весы и Рак. И в буерак - на сухогрузе.
Лишайники окатят, как смола. И боги леса: белка, дятел, ястреб –
Поднимут веки Вию – духу зла - и только с этого момента грянут страсти.

И посему ты нем – я говорю. Вершится небывалая история!
Котомки собирали к сентябрю: к себе на родину уходят гномы – в Морию.
Как коновалы, некогда - в Сибирь из заповедной небывалой Кимжи – строем.
А это скачет зяблик, не снегирь. Ты можешь не считать себя героем –
Хваленым Леминкяйненом – ого! Ты знаешь по-немецки фразы, даже даты.
Но это же Карелия, Кокто! Дада ушли,  и Фрида курит рядом.
Писать – кому? А в Полоцке – беда. А в Полоцке бушует древний демон,
Из летописи: десять-девять-два. От призраков гуляла эпидемия!
Мне больно обжигаться и любить. Я мучаюсь от сорванной болезни,
Сними меня с котла и помоги отделаться от дыма жгучей рези.
А кто-то топит печь, спасает брак. Люпин завял, но кактус распустился.
Пытаешься найти какой-то знак, сдираешь маски, только это – лица.
И вереницей – воины в плащах, и у коней мокры от слез копыта.
Старик поймал не щуку, а леща - Емеля продал цельное корыто.
Капусту квась и не давай взаймы. Пей молоко с корицей или мятой.
Ты помни, что полгода до зимы. И помни, что я не вернусь обратно.