Надежда

     Совсем недетское стихотворение

История сюжета: после окончания аспирантуры моя мама уехала
на три года трудиться по распределению преподавателем  в Сибирь.
Посоветовавшись с папой, они выбрали город Красноярск.
И мой папа поехал вместе с ней.  Они дружили с разными людьми.
Среди их знакомых была и многодетная простая семья, историю
которой мне и рассказала мама много лет спустя.
Так возникло это стихотворение. Оно написано от лица старшего
из сыновей.
Итак, Сибирь, город на реке Енисей Красноярск, 1955 год.


          I.

Отец у нас мастеровой,
прошёл войну и нюхал порох,
за нас, детей, - всегда горой.
А впрочем – да и мы не промах.

В холодном блиндаже мечтал
или когда стрелял с колена:
родится дочка у него,-
Надеждой будет непременно.

Ему всё вроде бы везло,
и та не дура вовсе мина,
что под ногой не взорвалась
там где-то в мае под Берлином.

А позже - мамку повстречал,-
она стоит в конце перрона.
Давно, но не его ждала,-
судьбу приметил из вагона.

Судьбу не стали прогонять,
а позже - оба полюбили.
За одного один ребят
нас семерых на свет родили. 

Вот так и жили б до конца,
но только батя не сдавался,-
ему бы дочь прижать к груди,-
он часто мамке признавался.

А жили так: отец – мужик,
но мамка всё ж его ловчее,-
он по хозяйству тут тык-пык,
а мамка там, где посытнее.

И ночь – не ночь, и день – не день,
в четыре каждый раз вставала.
То хлеба в дом, а то – крупы,-
она в палатке торговала.

И вот я слышу в тихий вечер,
что накануне выходного,
наш батя обмер, мать обнял…
Я догадался – ждём восьмого.

         II.

Под Новый год в крутой мороз
едва метель угомонилась.
Вдруг – слышим: едут, шум колёс,
у нас сестрёнка появилась.

Не первый год живу на свете,-
такого светлого лица
за столько лет, и зим, и вёсен
ещё не видел у отца.

Ему, говаривал, везло,
вот так и жили б до конца,
благодаря за всё судьбу,
но видел я во сне мальца:

он шёл от леса к нам под дом,
потом обратно удалялся.
Он что-то говорил с трудом,
а после - слабо улыбался…

Прогнать бы прочь тогда судьбу,
соломку где-то б постелили…
Слегла Надюша, вся горит,
врачи в больнице упустили.

А дело двигалось к весне,
хотя метель вовсю хлестала.
Под утро стихло всё вокруг,
и нашей девочки не стало.

Я за отца и мать болел,
а нас - лбов - семеро осталось.
Любой из пацанов нараз
ушёл бы, чтоб спасти хоть малость.

Отец войну ведь одолел         
и счастье с мамкою нашёл.
А здесь его-то впрямь за что, -
боюсь, с ума бы не сошёл…

Своей рукой мастеровой
малОй ботиночки пошил
и ими, собственно, тогда
её убранство завершил.

Со всех сторон его держали,
а он стоял, что было сил,
его война стоять учила,
лихое лихо проходил…

Мы все несли,- да что там несть…
пушинка божья, покрывало…
А мамка всё с себя платок
на том ветру назЕмь срывала.

Там ели как солдаты в ряд,
мы сотню раз их проезжали,-
и на мой цепкий детский взгляд
они как-будто ниже стали.

Мы шли и шли, одни свои,
несли в нарядненькой одежде,-
а снег всё падал и скрывал,-
нашу последнюю,- Надежду.

Знакомый дед, нас повстречав,
застыл, сняв шапку на дороге,-
похоже, думал, - та, с косой
всё ж перепутала пороги.

Я в благодарность оглянулся,-
дед всё стоял, нам вслед смотрел,-
местами с нею обменяться
намедни, видно, не успел.

        II.

А  дело двигалось к весне,
и для чего же есть семья-то, -
кого-то мы теряем всё ж,
ну и растим же мы кого-то.

Все как-то делом занялись
и ран в семье не ворошили.
А после – выросли когда,-
то в жизнь большую уходили.

Но как бы мы, с каким трудом
в мужском вопросе не старались,
у нас у всех братьёв потом
одни девчонки получались.

28.09.2017