Джордж, ты же знаешь

Смерти боятся лишь те, кто дышит. Призракам всё равно. Я прихожу к тебе, тише мыши лезу через окно и равнодушно сажусь куда-то, жадно и горячо вычертив долгим и горьким взглядом волосы, рот, плечо, тени ресниц, что дрожат на скулах, жадно ловя твой вдох.

Я же упрямей ста тысяч мулов. Разве, скажи, я б смог молча уйти, утонуть во мраке - и потерять тебя?

Знаешь, для тех, кто белей бумаги и кто боится дня, время становится липкой лентой, боль превращая в жизнь. Ты - изувеченный болью этой - рядом со мной лежишь, в шаге каком-то, в каком-то метре, но, зажимая рот, я - ненавижу себя за это - молча ломаю лёд, рвущийся прочь из моих ладоней к бледной твоей руке. Знаешь, а я не могу без боли. Будто бы на игле.

Ты - измотавшийся, злой, поблёкший - даже мертвей меня.

Раньше тебя называли Джорджем.

Тем, кто боится дня, тем, кто не может дышать и мыслить, кто пуст и обречён, тем, кто ломает устои жизни, - им не дают имён. Впрочем, не будем сейчас об этом - толку-то говорить?

Раньше меня называли Фредом.

В смерти нельзя винить. Это не выбор, и не спасенье, и не простой исход. Тем, кто становится блёклой тенью, кто зажимает рот, чтобы не выплеснуть боль и горечь, бьющиеся в висках, смерть представляется чем-то большим, чем пустота и мрак.

Смерть - это хуже паденья в бездну, хуже безликой тьмы.

Джордж, ты же знаешь, что я исчезну.

Знаешь - исчезнем мы, переплетенье холодных пальцев, алый пожар зари. Всё, что останется, - память, братец. И пустота внутри. Знаешь - останутся дрожь в ладонях и истеричный смех. Джордж, я прошёл через сто агоний. Эта - страшнее всех. Молча смотреть, как встаёшь с кровати, зло-тяжело дыша, и уходить. Джордж, такого хватит, чтобы была душа даже не в клочья и не в осколки - просто к чертям в рваньё, чтобы горело бессильно-колко где-то в груди враньё, чтобы устало-безлико-пусто - имя твоё в губах.

Смерть, если честно, ломает. С хрустом. И растирает в прах.

Джордж, перестань отправлять мне письма. Хватит. От них в груди больно-отчаянно-гулко-низко-вымученно гудит, и ни кричать, ни молчать не хочешь, хочешь поддаться тьме.

Джордж, ты же знаешь, что эти ночи - всё, что осталось мне. Всё, чем я мог бы ещё держаться, что бы могло спасти душу измученную из пальцев зло-равнодушной тьмы.

Джордж, перестань вспоминать былое. Это рвёт на куски. Знаю, что жить с бесконечной болью, что умирать с тоски - это до боли в сведённых пальцах, до побелевших губ. Джордж, прекрати умолять остаться. Знаешь же. Не могу.

Джордж, я устал. Я дошёл до точки и нагрубил судьбе.

Джордж, ты же знаешь, однажды ночью

я не приду к тебе.

22.06.15