Весна-94

Та зима оказалась длинней и нудней 
стосерийных страстей мексиканских баллад. 
Пьяный ветер весны из афганских степей 
загулял по следам забулдыг-бедолаг.

К равноденствию еле успела капель 
выжать пару слезинок, а возле крыльца 
огромадный сугроб набухал и дубел, 
отродясь не слыхав о весенних гонцах.

На дремучих дворах в ледовитой Москве 
отрастали торосы, в которых стада 
заднеприводных фурий ревели в тоске, 
нежным брюхом елозя по надолбам льда.

А когда уж снегам с гор сбежать бы пора 
на луга, потопленные в мутных ручьях, 
мокрый снег навалился всей тушей, поправ 
саму мысль о тепле и о первых грачах.

Как на грех, в государстве все шло накосяк. 
К монументам родным зарастала тропа. 
Голосили кассандры, как выпь на сносях, 
и взаправду казалось, что дело - труба.

Но однажды какой-то отчаянный грач 
долетел-таки, гаркнул, нахохливши грудь... 
И подпрыгнула ртуть, как отменный циркач, 
с гор окрестных, воистину, хлынула муть.

Малохольные реки пустились в разгул, 
по ближайшим дворам учинив беспредел. 
Южный ветер принес будоражащий гул 
прораставшей травы. Весь синклит прилетел.

Фейерверком зеленым открылся парад 
голых ног, лучших ног разомлевшей страны. 
Приумолкли кассандры - настала пора 
молчаливой, глухой огородной страды.

1994