Везувий

Дано ли вам прикоснуться к Вечности?
Дано ли понять, что такое забвение?
Ох, как далеко то мгновение,
Хоть какого-то ощущения.
Ощущения вообще чего-то,
Вместо холода и одиночества.
Где-то было не понято,
Что и мне чего-то хочется.
Можешь ли понять то чувство,
Когда нет чувства вовсе,
Когда нет функций по времени,
Нет до и после,
Когда и времени тоже нет?
Могу обозвать как мне будет угодно:
Ничто, тьма, тишина. Нет.
Есть время подумать, как будет удобно.
Всегда прихожу к одному и тому же:
Есть время подумать, а его вовсе нет.
Что может таких рассуждений быть хуже?
Обдумывай пару веков этот бред.
«Ничего нет, а что-то есть,
Есть ничего, нет ничего.»
Прошёл миллион с половиной уже.
А ответов?! Ответов?!
Ни одного.
И мрак содрогнулся,
Словно коснулся меня, восстав демиург.
Я будто от летаргии очнулся,
Забытых, вкус ощущая потуг.
Небытие забурлило внезапно,
Во тьме вызвав гамма-шумы.
Массы запахли пеплом и гарью.
Что это? Кто это? Я или Ты?
Сколько веков ждал хоть чего-то,
Что обоснует мой приговор.
Мечтал, простишь меня за что-то.
Что совершить я мог за вздор?
Невозможно даже вообразить такого,
Что можно в жизни совершить.
Итогом: карою, сурово,
На тьму и вечность осудить.
И, вдруг, в самом тёмном месте
Моей собственной чёрной дыры,
Там, где мрак высмеивал муки мои,
Появилось невообразимое что-то.
Как?
Как же оно называется?
Свет - как крошка муки,
И она растёт, содрогается.
Буквально мгновение и передо мной
Плывут дивные фобосы,
Своей пугая меня красотой.
В мыслях хаос, вопросы как торосы.
Холод сменился на тремор жары,
Всё взорвалось, перемешав мою душу,
И я, как всего мира гейзеры,
В клубящейся дымке вышел наружу.
«Невероятно…
…Чудесно…
…Прекрасно…
…Необъяснимо.»
Всё это время я не достоин был этого мира?
Жара перестала быть просто жарой,
Теперь реки ада по жилам текут,
Моя ненависть взмокла горючей водой,
Которую не потушил бы сам Понт.
Крики, стоны, визги, мольбы
Мне как бальзам, а вас не спасут!
Сквозь плоть и постройки, леса и мосты
Струи лавы ордой только тлен принесут.
«Испепелю! Пусть все умрут!»
Ведь болью переполнен мой сосуд.
Жизнь смертью искупит,
Здесь, в месте, что Помпеи все зовут.

Любая идея рождается с камня лежащего тысячи лет на краю обрыва и проливается камнепадом, а-то и извержением вулкана.

Картина Джозефа Райта «Извержение Везувия»
© Art collection of the Huntington Library in Pasadena