Гимн любви

...Так вот сидишь на тёплом и скользком, болтаешь ногами в Неве,
слушаешь город, скрипучий, как песня Летова,
и себя умоляешь боженьку не гневить,
но уже как будто скучаешь по всему этому.

...Когда мне исполнится семьдесят, я буду чуть более подслеповата,
наконец-то, возможно, набью татуху, забью на всё,
но останется мне, как я тебя целовала
и тоска по терпкому вкусу меня спасёт.

Я куплю себе скрипку, научусь пиликать (не в такт)
обо всём, что отсюда сквозь годы вспомнится.
Это будет до жути угарно — да будет так:
всё равно ж не исполнится!..

Потому что уже не в Неве мои ноги — в московских лужах
и #шотамухохлов актуальней боёв Цхинвала.
Не гневи, Юля, Бога.

...А он забирает лучших.

Моё лучшее было,
ведь

я

тебя

целовала.

Не подумай: с тех пор не храню ни молчания, ни целибата,
и не прячусь, как это вот солнышко предосеннее.
Просто я целовала. Я тебя целовала,
что, наверно, и вправду — моё спасение.

Так ночами питерскими, московскими буднями,
если что-то не так, а всё прочее до смерти заколебало,
и вообще — когда б захлебнуться слезами бурными,
я лишь знаю, что я тебя целовала.

Вот глядит в меня город из лужи, что лик с иконы,
вот таращится полной луною — тяжелое, синее.
Вот ты — есть. И знаю я, что такое
всесилие.