ничего личного

Справедливости ради вернемся к началу,
Оно лучезарно... Я ехала к морю,
Влюбленная беззаветно, даже если
Хлещет волной как сегодня, пугает,
Посылает медуз - жалит остро и метко,
Это сегодня у розы ветров настроение
Так себе, мертвый штиль, ужас Данвича,
Холодно, зябко стало отчего-то на берегу,
На подмостках тихо. Мне б кричать,
Да так, чтоб разорвались легкие:
Авва, Отче! Чашу мою мимо пронеси...
Спит земля, досматривает сны восток
Не отделяя себя от фарисейства, смотрю
Туда где солнце продолжает своё дело,
Летит бумажный самолет, запущенная
Клетка, на берегу песчаном, цепочка ног,
Что было нам дано - уже почти исчерпано.
Взять крепость штурмом. Открыв ворота
Тебя, случайного, впустила, но как мне
Горько сожалеть пришлось об этом...
Одного не пойму, это было до того, как я
Приняла цикуту или после того передоза,
Когда ты в сердце влил напрямую боль,
Без всякого наркоза... так удачно,
Что до сих пор болит... Смеяться лучше, чем
Плакать, хотя то и другое бесполезно...
Небо напрокат, в залог все звезды
Дойти до черты отчаяния, когда тебе пофиг
Лишь бы не съедала червоточиной
Медленная, мучительная боль гусеницы-царицы...
О, мои любезные, лучше не видеть вам как
Ядро из пороха кидает вглубь свинцовое
Ложе, опрокинув лоток с шипящим маслом,
Где до этого жарилась сладкая скумбрия...
Пластинчатый шпиндель тянет, скручивает
И наматывает боль на три катушки
Леонардо да Винчи любил проверять проекты,
Но когда три струны фальшивят немилосердно,
Невыносимо хочется принять цикуту...
Господа офицерской империи, голубые князья,
Каково вам было болеть и умирать на чужбине,
На могилах давних - славянские имена
Вечно головами лежащие к России