Не разбивай мне сердце, пощади!

Не разбивай мне сердце, пощади! Не отпускай изгнанницей к монахам.
Под тонким платьем птичий грай в груди. Что будет, если я рассыплюсь прахом? Что будет, если кожу разорвёт тоской и плачем, стоном, горьким криком? Река – потоки тёмных, топких вод, и я не дева сутью – дымный призрак.
Цветы увянут, как увяну я, ступени скрошатся под гнётом ветра. Твоя любовь не мёд теперь, а яд – парчу и шёлк он превращает в ветошь.
Я вся горю, пока ещё горю. Свечных фигурок не хранишь, не ценишь и не ведёшь под руку к алтарю. Как мне не рваться и остаться целой? Как мне держать ладони в рукавах, не распластавши крыльев над туманом? Изранили колючие слова, и если снова ловко не обманешь, заставишь в муках дни свои влачить. Но это ли житьё для вольной птицы? Ещё не рождены те палачи, какие бы меня сравняли с тишью. Всё остальное стихнет – воля их! – но кость моя спалённая стенает.
Ты видишь очертанья белых птиц?
О чём они тебе напоминают?
Я не пьяна и не сошла с ума, я не ходила к самым чёрным ведьмам, и ты не бог, не пастырь, не монарх. Когда друг друга снова где-то встретим, не разбивай мне сердце, пощади, не подступай с войсками к этим стенам. Здесь правды нет! Мой лес далёк и дик.
И сам ты знаешь, как всё это сделал.