всех мудрей среди великих-

О, муза! Чудотворная слуга,
как жизнь поэта простодушна.
То, до дерзости строга,
то, доверчиво послушна.

Нам-ли кстати покровитель,
на благосклонности господ?
Что для трезвости слабит-ель,
праздных мыслей унылый ход.

Уж устал я мыслями витать,
уроки прошлого внимая.
Благоверным даром уповать,
заветной надеждою питая.

Но исчезли давние забавы,
души любви не ведавшей тревог.
И ни счастья, и не славы,
Бог мне миловать не смог.

Устал пастись я на сладах,
на сладах довольной доли.
Мне-б милее на своих годах,
уж почить в земной неволе.

Уж если в сердце цели нет,
если ум на слабости томится.
Воздам на долю резвых лет,
в раю над жертвой не глумится.

В словах я больше буду рад,
на лестны мысли не в по пад.
Но на дань влечений и отрад,
не лишне помнить, что есть ад.

Скоро-ль лягу в колыбель,
земное справлю новоселье?
Окунусь я в сонную купель,
в неволе радушно похмелье.

И пусть, не в радость мне иной,
погребённым быть в неволе.
Где, не властно время надомной
и, что обрёл в невольной доле.

И лишь одна надежда тешила-б меня,
блаженным чувством воплощенья.
И я-бы музу выбрал для себя,
обременённый недугом забвенья.

Не душевной вольностью дыша,
всё свято под пятой у Бога.
И честь, и совесть, и душа,
у судьбы не требуют залога.

И был-бы мил молить я Бога,
не строгих правил эталон.
Везде-ль была-бы мне дорога,
поправ неволей и закон....

И пусть на бешенстве рассудка,
на избытке нервных чувств,
Не в ущербе хворого желудка,
мне почить на поприще искусств.

И, как чистый свет надежд,
под свод законов у невежд,
на ничтожном безумии забав,
я терял былую силу прав.

И я сошёл на суд и зуд забавы,
на восторгах граций красоты.
На лик величья льстивой славы,
умом не строгой остроты....

И всех мудрей среди великих,
на сюжет нестрогих норм.
Кумир воздал на фору диких,
мир в формат безликих форм.

А сколько видел, сколь познал,
беспредельных опыту явлений?
И блеск вселенной очаровал,
ритуалом явных заблуждений!

И снедая грусть печаль неволит,
на бремя собственных заслуг.
И беда заблудшего не холит,
в довольстве немощных услуг.

Мне-б не в пору хворым быть,
божьим плодом благословенья.
Всё, что в прошлом позабыть,
на забвении тайного смятенья.

Но учтив мотив не строгих правил,
речитативы чтива в скуку обратив.
И я по полной мере мир избавил,
от тех, кто в праве быть ленив.

И мечет жребий лживых норм,
на мораль сойдя платформы.
Когда в душе бушует шторм,
в формат безликой формы.

И на одре смертного конца,
для своего милого мальца,
как будто было то во сне,
Бог дарил бессмертье мне.

И, так полон мудрости ума,
пока не сошёл совсем с ума.
А вокруг ума сплошная тьма
и на суму мыслей пригожая сума,
бескорыстной волей на авось,
на божьей милости пришлось,
долгим сроком долг не чтить
и невольной данью оплатить.