Двести двадцать семь

*В августе 1941 года был издан приказ, предвосхитивший другой, № 227 «Ни шагу назад», который запрещал любое отступление советских войск под угрозой расстрела и вводил штрафные и заградительные части.


Отгремела взрывами, пулями, снарядами…
Замертво вставали и… больше не падали.
Кровью отхаркнули, сплюнули, улыбнулись.
Отступали, отходили, сдавались, но не гнулись.

Лето, осень, день да ночь - годы минус
А я в землянке разжигаю ржавый старый примус
Уже которую забытую зиму и весну.
Фитиль сырой наверно, иль керосин с водою, не пойму
Вот последний коробок, последняя спичка
Я из Казани родом, мать кукушка-птичка
За отцом на запад по этапу, потом на север
Соловецкие острова своими он шагами мерил…
Кишки крутила нищета, затем надежды блеснул луч,
Но солнце заблудилась на небе среди серых туч
Картошка мерзлая - голод не тётка
Сейчас бы пир горой – водка да селедка.


Отгремела взрывами, пулями, снарядами…
Замертво вставали и… больше не падали.
Кровью отхаркнули, сплюнули, улыбнулись.
Отступали, отходили, сдавались, но не гнулись.


Под одеялом стучали зубы на кровати в общем доме
Какая роскошь тут в земле, не жалуюсь, зато на воле
БасОтой грелись у костров, на рынках фестивалили
Романтика коза ностро, а-ля Италия
Заводы обнимали небо трубами длинными,
Никого не удивишь тут трупами стылыми.
В это время поварешкой собирали слюни с губ,
Не стоял еще Алешка, но стоял сгоревший сруб…
Отгружали искупивших, свежих загоняли.
Голова лежит в кустах, ватник без медали….
Кто не сгинул – тот не принял очищения чашу,
Хороводы водит месяц, звезды на могилах пляшут.

Отгремела взрывами, пулями, снарядами…
Замертво вставали и… больше не падали.
Кровью отхаркнули, сплюнули, улыбнулись.
Отступали, отходили, сдавались, но не гнулись