Сказка Ночной музыкант 665

И лишь тогда заметил, что царь-птица
Необъяснимо стала каменеть.
Скрипач всем телом к стынущей прижался,
Пытаясь её как-нибудь согреть,

Но это ей никак не помогало,
Он под руками камень ощущал.
Давид вскричал: «Скажи, что нужно сделать?
Неужто я виною тому стал?»

А Тара лишь взглянула на трилистник,
Как будто подавая ему знак,
Что в нём и есть таинственная помощь,
И без него не справиться никак.

Тут музыкант коснулся дивной птицы
Подаренным ей маленьким ростком.
И в тот же миг свершаться стало чудо…
Обняла Тара юношу крылом,

Ведь он беду отвёл не растерявшись,
И пожелал ей искренне помочь.
Но птица близ него не задержалась,
А унеслась из мест тотчас же прочь.

В то время незатейливый трилистник
Ей на прощанье нежно заблестел,
И будто взяв болезнь в себя летящей,
В руках Давида вмиг окаменел.

Но юноша подарок не отбросил,
Напротив, он его с собою взял.
Застывший в камень небольшой росточек,
Бесспорно, собой что-то означал.

Тут музыкант собрал свои пожитки,
Смяв в ком лесами вставшую смолу,
Закутал её бережно в рубаху,
Чтоб та не прикоснулась ни к чему,

Достал для путешествия подкову,
Но прежде чем слова произнести,
Услышал голос Джина водяного,
Что произнёс: «Счастливого пути!»