Несезоны Таиланда

7-20 сентября
                *
                Досылая последний патрон
                и прицеливаясь, говорил он:
                «Почему, что бы мы ни творили,
                но всегда не сезон на добро?».

1. Сезон прессы

 Сибири не было, проспал,
   а что поделать, раз комфорт
   (природа чела, блин, проста
   не то что голубой рокфор),
   а то, что километры под,
   чай, не ведь ипотека над,
   и одинаково - тобой
   ли мною быть, однако.

Беруши в уши, в горизонт
   раскладывая бизнес-кресло,
   не буду спать себе назло,
   сезон на «Чивас» с прессой пресной.

2. Сезон страхов

Как в детстве тебя забыли,
   зимой в поле ясной ночью,
   как в море под звездной пылью -
   так жутко, что слишком очень,

   что будто тобой проболели
   и выздоровели украдкой.
Подачкой, почти наградой,
   паскудная турбулентность.

Повышенный класс - ширма
   (ошибка у всех едина).
Что звёзд, что луны льдины
   нарушенным нерушимым.
 
3. Сезон  начала

Ласково растягивая гласные,
   диктор что-то тайское лопочет
   (вообще у тайцев что-то с глазками -
   сладкие, как финики по почте).

Местные битком авиалинии.
Винтокрылый борт жару миксует,
   островочки не спасает ливнями
   Будда.
Прилетели на Самуи:
   мечутся туда-сюда кораблики,
   а залив - страна котов - Сиамский,
   тихий пляж с бунгало и кораллами,
   да кокосы бриз для нас снимает.

4. Сезон  забывчивости

Чёрт побери, что за шикарный кадр, а!
Ещё один.
Ещё.
Да что же это
   за задница с количеством?!
Рука
   потом забудет их на этажерке.

Темнеет быстро, всё таки экватор,
   таинственное бульканье гекконов
   не запечатлевается рукою,
   что ж,
   в лобби попросить холодной water.

Густая ночь.
Неузнанные звуки
   виниловое тайство крутит, крутит,
   их таинство не повторить, и руки
   невольно тянутся к рулю «Сузуки»

   куда-нибудь на сумасшедшем байке.
А после самого себя ругать за
   невспоминаемое. Форму байки
   освоит в несезон потом рука.

5. Сезон  молчания

А прежней обидочке срок,
   да третьего дня было дело,
   и как пожелаете-с, леди,
   но пляж, Таиланд, костерок,

   негромкий, блестящий отлив
   и руки.
И теплые камни.
И вот он, процент, намекая,
   молчу.
Но вопрос щекотлив,

   как всё на ту пору ничто,
   и даже важнейшее в мелких.
Сидели особо, а хмеля
   не на...
А и, впрочем: «One shoot».

6. Несезон  реальности

Не быть в беспокойстве
   наверно, а впрочем,
   не знать нечто горче
   в искомом, чем скорость;

   не происходить из,
  и это тем паче,
   стреляться, рыбачить,
   просить «подсветите»,

   а всё таки сбыться,
   а всё таки море,
   и с дочерью в роуминге
   торопиться;

   отдать в дивиденды
   тропический ливень,
   великий в великом
  (воде да к воде быть)

   и ультрамаринно
   познать нереальность
   под вкус дуриана
   в тени тамаринда.

7. Сезон случая

В уезде далёком и зверском
   осваивать ночи на байке,
   их альтернативные версии,
   уверенность разрубая,
   что свет цвета спитого чаю
   от фар ослепляюще-встречных
   не есть приглашение в вечность
   (а надо бы - не замечая).

Лениво лежат серпантины,
   им случай кормами рассыпан,
   когда в повороты «со скрыпом»
   не вписываются.
Прости, но
    пора ли нисколько не мешкать
   и вставить немного немого,
   пусть случай с недоброй усмешкой
   минует неугомонного.

8. Сезон ностальгии

Отсюда физически трудно представить
   задумчивый Питер, чахоточность севера,
   предмет бытования рядом со стервами;
   уходят в растение и в дальнестранье -
   дуплетом.
А Тай - вариант элемента,
   Китай тоже (знаешь, мне нравится Азия
   с её всеприемлемостью безобразия).
Пустая огромность малютки-планеты,

   пустые надежды бежать, отступая,
   к торгующим жареными крокодилами
   да к огненным соусам.
А под Владимиром
   под окнами росы и суть не пустая,
   а и по-над яром октябрьской речушки,
   вдыхая простор, припустить таиландское.

Неладно, конечно, что баба неласковая -
   Россия, и что порубежье врачует.
 
9. Несезон в Таиланде

Да разве так можно(?): пришёл и ушёл, да и ладно;
   одни говорят медитируй, другие ставь свечки,
   и то невозможно решительно (вещно).
Писк певчих,
   вода цвета счастья, сентябрь, не сезон в Таиланде.

И сам он в себе находил, уж наверно, что нравственн
   (а был, между тем, не сезон, и с вопросом покончим),
   по улочкам южной деревни мопедом по кочкам
   доказывался случай чаяний, схожий с маразмом -

   феномен душевных метаний упадка на фоне,
   имевшегося, как в природе, так и в чём-то личном,
   отлично подчёркивавшегося в тон вкусом личи,
   экваториальной, загадочной в хлам какофонией;

   он мог всего менее что-нибудь мочь, и прибавим
   чуть вкус остро-сладкой лапши азиатской, удобно
   возлегший наверно (и кто сё назвал-то удоном).
Вираж, скалы, море.
Я видел итог, отгребая
 
   мыском у кроссовки на мысе в песке часть осколков
   прожектов.
И мстилось, впоследствии подле воссевши,
   что чел до особенности наклонён быть, как все,- вещь,
   пожалуй, причиной всему.
Самолёт мне во сколько?

10. Сезон нелепости

Но одна мысль изрядно пугала,
   что умеренность зря прожита,
   как всегда проходя в свой этаж
   принайтовленных к скалам бунгало.

И понеже оно, так уж сессий
   не сподобно устраивать, но
   а приспичит (ведь заведено),
   занимавших чуть не совсем всё.

11. Сезон сомнений

А идиотов хватит на века,
   танцующих не паперти под мантры,
   а ледокол у острова Ратманова
   ломал конвою путь, да всё никак.

А этим всё бы тоже поспасать,
   за силы неимением себя, лю.
А что, возьму и жёлтое напялю
   и стану мыслить, как летит сапсан,

   а к скудной пище тыщщелетний гонг
   из медитации меня разбудит,
   и больше ничего уже не будет.
От холода во льдах не чуешь ног.

12. Сезон разговора с бывшими

Ходить с таким лицом, как будто
   всепрозорливомудрый Будда,
   губу да эдак вот подвыпятив,
   а на стене трещит геккончик
   о том о сём, чего не хочет;
   а ввечеру-то надо выпить бы.
Ему, кто ни, а все брехали,
   и любит бывший раньше Харьков,
   не понимая, что не нынешний.
Скажи, чем лучше он медузы?
Сюжет затёрт, а не задуман.
И пахло Азией.
И вишнями.

13. Сезон на славянизмы

У нас не любят слово «снорклинг»,
   но обожают слово «митинг».
Пусть.
Препустой расклад - семёрки,
   позвольте, в эдаком гамбите 

   пошто чиниться, гладя брыли(?),
   ведь это уж обыкновенно:
   раз на свободу вас забрили,
   то что - свобода, вам не ведать.

А слово - код.
И, по манеру,
   изволите-с к нему декодер,
   а проч - чувствительность и нервы;
   пардон за мой французский, в морду

   на всякий бы, не манкируя
   обязанностью истых русских,
   с понятием-с.
А за герундий
   в грунт с прилежанием всем.
Грустно.

                *
                Не хватит ночного Патонга(?),
                бассейна на крыше с китайцами(?),
                тогда нехрен больше метаться,-
                в великом ничто всё потонет.

14. Несезон на совесть

Препустой городишко Чавенг
   с наклонениями на претензии,
   совесть жителей ядом истерзана.

Три полешка горят в очаге,
   в огороде дождя топоток,
   тишиною окрест и опятами.

А ещё пуще будет Патонг,
   где и собственную совесть спрятать бы.
Не сезон королевству Сиам,-
   пустота отовсюду в нём съехалась
   и, красуясь, глядится сама
   в зеркало.
А и боже ж ты, что там за крик,
   неужель разгляделась, болезная?
В другоряд,- ей не этот ice cream
   дали.
Знаешь, побыть здесь - полезно.

15. Сезон загара

Тень вечнозелёного фикуса
   уснувших приезжих листает,
   технически просто усталых,
   но свыкнуться - накося выкуси,

   у нас с ним не вышла гармония,
   поскольку в Москве осень.
Тайно
   читаю, что там, в регионе,
   и из несезона из Тая

   одетым в открытом и щегольском,
   претензию к миру скрывая,
   крещу мировую нирвану
   на тайну деобогащения.

Но фикус уверен на собственном,
   а я и в своём не уверен,
   и в этом, сказать откровенно,
   бессонное есть и бесовское.

16. Сезон наблюдений за

Манера была как-то медленной
   и скучная невыносимо,
   она отдавала осиным,
   а нужно тепла да пельменей,

  а чуть непристойного хочется.
Не так, чтобы разве.
А, впрочем,
   не много порока в порочном,
   покуда к нему все охочи.

Осиное - суперпозиция.
Во всех родах если смотреть, то
   пыль на обороте портрета,
   и было бы чем там грозиться,

  а то, что висок с орхидеями,
   о-то ж не берите в примету.
Людей на людей сводит ветром,
   потом в Тай и на Варадеро. 

17. Сезон запаха

В Москве не купите такого запаха,
   не восстановите его по памяти,
   ну, разве, перламутровые запонки
   останутся.
И этим закипаете,

   уведомляя данным обстоятельством,
   что человек обширен, да не помнящий.
Вид океан каймою опоясывал,
   лазурностью протягивало понизу.

А все слова, что галечные камешки,
   не полке запылились привезёнными.
Но иногда мелькнёт вскользь, мимо, краешком,
   как запах кофе (он богаче в зёрнах). 

18. Сезон начала конца

Завершение тоже, как поиск ответов.
Мельтешенье таможен, посадки и взлёты,
   но преследует небо и запах селедки.
И начало, по форме как кнопка отмены,
   или даже нож в спину.
Ожиданно больно.
Завершение, как вероятностный метод
   доказательства факта.
А нож рудиментом.
Старт - внутримышечно анаболик.

19. Сезон крови

скрипучие шаткие трапы
украденный часик на море
сюда никогда ведь обратно
наверное знать если    помер бы

когда-то здесь были вулканы
сейчас рыбки да осминоги
себя ощутить великаном
и этого много

и всею сожжённою кожей
как будто совсем без неё    Так
вот как это (вдруг резанёт) -
по-настоящему ожить

толчками кровь    жарко     толчками
и пусть это нынче не модно
камням остаются пусть камни
а кровь раздавать стоит дома


                *
                В таийских Сити к чему обезьяны,
                их и так.
                И везде «много» бога.
                Мне какой-то жестокий хозяин
                сунул в руки ребёнка гиббона
                (что за это его не накажут,
                человек вряд ли пьёт аскофен, и
                дабы снять данный слой макияжа
                не достаточно влажной салфетки).

20. Несезон на людей

Драконы уснули, я видел
   среди андаманских кораллов,
   их гребни водой в цвет индиго
   в легенды заполировали

   пустили туристов, по фильмам
   изголливудировали, на.
Летающий клан Серафима,
   дорожку из ковролина
   к вам выстлали люди, вот суки.

Однажды вас там не удержат,
   увидите, что мы, по сути,
   те же.

Руками рис ели индусы,
   араб мял свою китаянку,-
  «мы разные» врут постоянно.
Ну допустим.

Но, по наблюдениям судя:
   по утрам идут на работу,
   не любят, в чадрах и...
   [мой стул где?]
   всегда несезон быть, как люди.

В драконах туристы и птицы,
   и в вечности всё нет порядка.
И сколько стран ни покоряй, а
   в другое не обратиться.

21. Сезон упорствовований

И протяжные, долгие волны от Индии
   наступают тягуче и неодолимо,
   Бангла Роуд подобных нам перевидела,
   что закатов.
Но я-то впервые в долине,

   хоть и возрастом с ней равен биологически
   (если вспомнить сто пять тысяч реинкарнаций).
Понимаю, что в этом не много логического,
   но не в логике сила моей русской нации.

И, ныряя индийскими, долгими волнами,
   наблюдша в нихъ нощь, не зъгибаша мя выю
   предъ огромным,- решение как бы невольное,
   но свершённое многажды, а не впервые.

А в дальнейшем, живя, совершая виктории,
   будет ли чем похвастаться, кроме как не чем,
  не смогу знать.
Но, кажется, кроме риторики,
   ничего нет у нас.
Разве что бесконечность.

22. Сезон по хоккею

В лаунч-зале прощальный пад-тай,
   круассан с джемом из маракуйи;
   сам себе говоришь «улетай»,
   ликуя.
Голливудской улыбке Пхи-Пхи,
   джунглям и ледибоям Пхукета
   адьюировать, мол, не плохи,
   но в Москве, блин, сезон по хоккею.

23. Сезон манифестов и пониманий

С каком-нибудь другим простившись,
   вздохнул и принялся глядеть,
   а воды долго шли куда-то.

Уже ли азъ зде не вместиша?
Быть может и пора .ляд...й,
   коль вышел этот индикатор

   спосшествия на длинный взгляд?
И просится «а и пожалуй»,
   с густым и сумеречным плеском

   аршин простора, вот уж ляд,
   товар, не то чтоб залежалый,
   а вечно не лишенный блеска.

И всё одно, всегда как есть,
   суть в вашей воле состоять, бог,
   и как-нибудь уже, по-новой.

Он произнес свой манифест.
Так происходит постоянно,
и вряд ли в этом есть виновный.


                *
                Говоришь, справедливость? Так нет её, если не ты
                сам почнёшь насаждать сиё по своему разумению.
                Но доколе оратор, трусы поправляя семейные,
                иждевенствует, право убить остаётся святым.