Вода и дырочка. Заключительные главы

(Из сатирического романа в стихах «Коммунальные отношения»)
Пролог


Глава восьмая
Лужа

Естествоиспытатели познали
Всего секреты, что у нас вокруг.
А потому навек предначертали:
«Богата Мать-природа, милый друг!».
Но просто так не станет кладовую
Распахивать пред каждым, так и знай.
Богатства взять! – задачу, вот какую
Сам выполни и сыну передай!
Усадьба неплохая у Ерёмы –
Под окнами и сад, и огород,
И стайка – настоящие хоромы,
В которой птица разная живёт.
И у Фомы подворье неплохое:
Есть что пред гостем выставить на стол,
Да ждёт на улице приезжего такое,
Что хоть на темечке теши с досады кол.
Решил поправить дело самочинно.
 «КАМАЗов» несколько завёз туда земли,
Чтоб застревать здесь - не было причины.
И все проехать запросто могли.
Как дождь пройдёт, Фома теперь спокоен –
Для бывшей лужи места больше нет.
Зато Ерёма с утречка  утра расстроен,
Кулак соседу шлёт, а не привет.
Вся лужа та перетекла в иное
Местечко для набора глубины.
Не зря сам Пифагор сказал такое:
 «Природа не потерпит пустоты!».
Теперь текут ручьи с земельной кучи
Во двор Ерёмы и на огород,
Уж и фундамент от водички пучит,
Поплыли куры с утками вразброд.
Ещё темней опять находит туча!
Осталось дамбу делать от ручья.
И вот уж высится земли вторая куча.
И не понять: «Из них какая чья?».
Фома возврата луже не позволил.
Опять «КАМАЗ» под окнами гудит.
В ответ Ерёма плюнул на мозоли –
Лопаты штык на солнышке блестит.
Всё выше, выше улицы полоска.
Уже и рукотворный встал Казбек.
Не с никотином горе-папироска.
Кургана выше по округе нет!
 Других соседей спорщики достали.
Пошли до местной власти ходоки.
За изменение ландшафта не медали,
А штраф положен, как ни посмотри.
Но всё же спор по совести решили –
С умом грунт завезённый разгребли.
Теперь все улицы как стрелы полетели.
Ерёма – сух! И гости – у Фомы!

Глава девятая
Акцизы

О роскоши все помнят старожилы:
Им не забыть о молодых годах,
Когда считались роскошью машины,
Меха и моль, живущая в коврах.
Про золото и говорить не нужно,
Вся «ювелирка» числилась такой.
И в очереди двигались окружно,
Серёжки жёнушке купить, чтоб дорогой.
Сей перечень не оставался догмой.
Он пополнялся тем, в чём дефицит.
Хотя не стала золотою вобла,
Что под прилавком скромненько лежит.
Но в ту же пору стройки коммунизма
И роста отпускных на роскошь цен,
Порой удешевляла вдруг Отчизна
Товар другой, что нужен был не всем.
Бесплатный не забыл Фома учебник.
Ерёма помнит бублик за пятак.
Не то, что нынче, где возьмите ценник – 
На нём все цифры взяты не за «так».
Автомобиль – не роскошь априори.
Талон не нужен, чтоб его купить.
Но разорить готов до нитки вскоре,
Едва решишь «под пробку» бак залить.
Как некогда на «роскошь» шла наценка,
Теперь акцизами обременён бензин.
Да и гараж – небеленая стенка
Подсократил походы в магазин.
Налоги на недвижимость подняли
До уровня «всерыночной» цены.
Той самой, за какую бы не стали
Её скупать ни он, ни я, ни ты!
Сидит Фома, затылок личный чешет
Над пачкой принесенных в дом квитков.
И в каждом, (коль бухгалтер нам не брешет),
«Ком снежный» неоплаченных долгов.
Ерёму этот рост дороговизны
Похожим образом до печени достал.
Особенно того, что прежде в жизни   
Он никогда не ведал и ни знал.
Ремонта капитального не видно,
Но денежку в оплату не жалей.
Чтоб было с яблочка домашнего повидло,
Свой сад водицей дорогой полей.
Ведь взыщут за: работу и насоса,
И электричество, что крутит его вал.
А также снять готовы знак вопроса,
За то, чтоб и за провод отвечал.
Обыденным всё это стало делом.
А роскошь в чём? – Ерёме не понять.
«В общении! – Фома заметил смело. –
Пока акциз не вздумают вменять!».

Глава десятая
Водомер

Когда б учёт наладили с основы,
Давно бы в коммунизме жил народ,
Сметаною доились бы коровы,
И рос на грядке с сёмгой бутерброд!
На самом деле обстоят дела иначе.
А потому: то – кризис, то – рахит.
И если кто-то с радости заплачет,
В другом конце – беда заголосит!
Всегда Ерёма уважал порядок,
Да и теперь тому не изменил:
Он овощи свои срывает с грядок,
Полив которых честно оплатил!
Водопровод, что подведён к подворью,
Имеет счётчика и стрелку и табло.
Чему учило прежде «Забугорье»
Своё внедрение уверенно нашло!
И у Фомы его не хуже счётчик.
Размером, правда, шире огород.
И сразу в транс впадёт любой учётчик
От показаний, в кассу что несёт.
И как не морщить лоб от тяжкой думы,
Когда расход  воды идёт такой,
Что станет весельчак совсем угрюмым,
Коль результат почти, что нулевой!
У ревизоров вызвало сомнение
Такая практика разбора им воды,
Пока эксперт не обналичил мнение:
«Прибор исправен! Мерит, как часы!».
А огород, Фоме принадлежащий,
Благоухал лучком и чесночком.
Стручки гороха, нет какого слаще,
Зелёным заманили свежачком!
На листьях – не росы скупая влага.
И у корней – политый чернозём!
Не ковш на это нужен, не баклага –
Артезианский целый водоём!
Хрустит хозяин и морковкой с грядки,
Как будто невдомёк ему сейчас:
Почто у ревизоров непонятки?
Расширен слишком контродлёра глаз?
Пережевав свой корнеплод румяный,
Фома на небо пальцем показал:
«Всё заливает дождик окаянный.
Уж надоел, бродяге как – вокзал!».
Но вид иной открылся за забором,
Где у соседей грядки тоже в ряд:
Дождей там не было и будет, знать, не скоро,
Как то сухие стебли говорят.
Ковшом деля, столь дорогую влагу,
По счётчику, оплаченную им,
Ерёма проверяющих ватагу
Обычным жестом ясно вразумил.
От шланга след тянулся до колонки,
Где не учитывают капли ни одной.
И в том секрет Фомы был долго тонкий,
Да вот – изобличили с головой!

Глава одиннадцатая
Круиз

У отдыха есть множество нюансов:
Один мелькнёт и не оставит след,
Зато другой – на фоне иностранцев
Заставит взять на самолёт билет.
О тёплом море, пальмы, где не в кадках,
Мечтал Фома и бреда не скрывал:
«Хожу пусть дома сплошь в одних заплатках,
Но на круиз я денежки собрал!».
Один на отдыхе – как перст, всем обделённый
Иль временный (для вида) холостяк.
Чтоб адюльтер пресечь, какой сезонный
Жена должна супруга взять в кулак!
Так что путёвок всяко нужно пару
И тропики тогда – во всей красе!
Где хватит солнечного жара для загара,
Как значилось в семейной их мечте.
В селе молва о планах грандиозных
Всех облетела – стар он или млад.
Не затаишься ведь жуком навозным
В «Сельпо» купив тропический наряд.
Соседи начинанье поддержали:
Кто чемодан принёс им на вояж,
Другие сала с хлебушком собрали,
Обременив весомостью багаж.
А проводы случились как гуляние –
Столы в саду пришлось Фоме накрыть,
Потом смиренно слушать назидания,
Что за границей делать, кушать, пить!
Фома с женой уехали наутро,
Друзьям уход, доверив за скотом
И огород полили, чтоб попутно,
И сорняки пололи под окном.
Как ни уважить знатного соседа?!
И в предвкушении рассказов – «про круиз»,
Управившись, вели в селе беседы
О том, как тот исполнил свой каприз.
Календаря странички облетали
Быстрее, чем осенний жёлтый лист.
Вернулись те, кого так ожидали,
Будь ясным день иль в непогоду – мглист.
Не подкачал Фома на счет загара.
Жены лицо – как шоколадный торт!
Пройдясь под ручку по деревне, пара
Немалый вызвала у земляков восторг.
Все собрались на праздник ради встречи.
Рассказов ожидали о морях.
Фома и впрямь хвалился целый вечер –
Про отпуск, что провел в чужих краях.
Признался честно: «Отдыхал у тёщи,
Чтоб не транжирить на сберкнижке счёт.
Была картошка, сенокос. И, в общем,
Он ни в какой круиз не поплывёт!».

Глава двенадцатая
Прогноз

Каких бы новостей ни приносили:
Экрана диктор или радио-жокей,
Их в популярности давно опередили
Прогноз погоды, кто вещает без затей!
Вот и Ерёма с сердца замираньем
Всегда дослушает вердикт на ближний день:
Случится ли к утру похолодание?
Иль жар придёт, что не спасёт и тень!
Бежит тогда накрыть бумагой перцы,
Чтоб не обмёрзли от беды такой.
А против засухи – свой огород от сердца,
Так весь зальёт, что не ступить ногой!
Не обижается, коль нет похолодания,
Загару солнечному – дождик помешал,
В том главное, что было предсказание,
А ты возможный вред предотвращал!
Зато Фома садится пред экраном,
Лишь в «час кино» или когда концерт.
Ему синоптика ославить шарлатаном
Привычнее, чем бублик – на десерт.
А те  не мстят его пренебрежению,
Не насылают в оттепель мороз,
А то и волю дав воображению,
На кабачки не сыплют града воз.
Как все Фома: не попадает в бурю,
Предупреждения хоть не мотал на ус.
Гроза к нему не залетит в кастрюлю
Не потому, что смелый или трус.
И всё же видно (если присмотреться), 
На климат взгляд всегда имеет свой:
Зной – лишь в обед, а он с утра раздеться
Готов уже до майки, до самой.
Зонт в ясный день прихватывать не станет,
Хотя обещан мокрый всем момент,
А если всё же ливень и застанет,
В кармане сложен полиэтилен.
Решил Ерёма в этом разобраться:
«Вдруг уникум, товарищ с детских лет?!».
А чтоб с расспросами на грубость не нарваться,
С собою взял, что любит так сосед.
Вёл разговор вполне дипломатично,
Подсев плотней к нему за общий стол.
Потом разлил, как водится, «Столичной»
И свой допрос под рюмочку повёл.
Фома откликнулся душою не строптивой –
Со смаком кушал он и так же пил,
Но тайна не была альтернативой
Тому, Ерёма сам, чем дорожил.
Сказал Фома, нисколько не рисуясь:
«Планируя свой распорядок дня,
Я, первым делом, тем интересуюсь,
К чему готовятся соседи у меня!».