***

Поэзия Игоря Шевчука как огненный ковчег


Игорь Шевчук опубликовал свою первую книгу (двенадцать поэм и трактаты) в 1992 году. Это послесловие заключает сборник, который выйдет в 2014-м. Двадцать два года поэзии, открытой миру.
Почти полвека назад явился этот Кастальский ключ.
Каждый, кто умеет читать кириллицу, может испить его живой воды. Вопрос о языке: на первый взгляд, поэт пишет на украинском. Но вот входишь в эти строки и понимаешь, что язык его поэзии — литургический, а значит — универсальный, вселенский.

Поэт с гением-универсумом переводим на все языки мира. Проблема только в том, не обмельчали ли языки со времён апостольской глоссолалии, чтобы на них можно было переводить без потерь ту Целостность, что открывается до-словно самой жизнью человека, принадлежащего Богу.
Осознанно избранная жизнь поэта — что это?
Подвиг, будто не из наших времён, правда? То, что в первом веке — боговдохновенно, в двенадцатом — доходно и почётно, в девятнадцатом — странно, но терпимо, в двадцатом — скорбно, в двадцать первом — совершенно невозможно! Юродство какое-то — быть поэтом... Как это возможно? Откуда?
А на что жить?!
До грехопадения Адама жизнь человека была в Боге, после — в еде.
Круг замкнулся.

Жизнью поэта восстанавливается Божественный замысел о человеке. По-гречески Творец так и будет: поэт.
В Символе веры на греческом языке афонские монахи говорят о Боге: «Поэт неба и земли».

В творчестве поэта Игоря Шевчука только одна тема: Бог животворит и утверждает достоинство человека, Бог счастлив человеком, а человек счастлив — Богом.

Поэт в своем творчестве пользуется словом для той единственной цели, которой оно служит в полноте: для диалога с Творцом.

Да, верно, электричество не только там, где гроза. Господь всё и во всём. Но там, где Он является для беседы с человеком (а человек ведь создан только для общения с Богом, иного назначения у него нет), там — иные состояния, иные температуры. Там гроза. И дуновение тихого ветра тоже там. Там — всё.

Вот об этом-то всём и пишет Шевчук.
Не просто звучит, как говорящий тростник.
Не просто позволяет току высокой грозы пройти сквозь слова, как проводник.
Он следует обещанию «Се, творю всё новое» — и творит новое. Здесь и сейчас.
Посреди этого всего, что здесь и сейчас.

Шевчук творит язык, на котором пишет, из того духа, который подаёт Господь. Что же способен уловить и пропустить человек?
Всякая аналогия неточна, но всё же попытаюсь показать явление этой единственной шевчуковской темы, сияние Богоявления в слове.

Электрический разряд кипящих энергий вбирается громоотводом. И на металлическом острие появляется корона. Те силы, что не может вместить и небо, и это скромное точечное сияние металла имеют одну природу.
Перевод никогда не является тождественным оригиналу, но напоминает оригинал. Стихи Игоря Шевчука напоминают читателю о Творце и Его природе.

Оригинал:

Серед всіх ієрогліфів
в спасі рядка
я — як вічність, відпущена з чорновика!

Перевод:

Среди всех иероглифов
в спасе строки
я — бессмертие, взятое в черновики!

Вечность пришла в мир в оригинале. В переводе же — бессмертие этой несказанной Вечности проблёскивает в черновике жизни, во многих жизнях людей, упасённых Спасителем. Бессмертие — сейчас в черновиках, но оно принципиально возможно. После окончания времени, отпущенного человеку на земле — «суду всё ясно».

Поэт изрекает неизреченное. Находит для него одежды слов. Разменивает часы, дни, месяцы и годы своей жизни на это золото, огнём очищенное.

І якщо в очі совісті кинутий — я,
то яка ж
серцелюдна країна моя!

Один еврей-математик сказал, что для веры в Бога ему не нужен Талмуд, достаточно знать о числах е (е) и ; (пи). Этих строк поэта достаточно для того, чтобы знать о политическом устройстве Нового Иерусалима.

Некоторые проживают всю жизнь, полную земных радостей и бед, и оканчивают её, так и не поняв, о чём они. Поэт с этого понимания (о чём он) — начал. Его первая поэма так и называлась: «День вознесіння».

Пропади вони пропадом —
спрощені дактилі:
день при дні цей набір
контрабандно
несуть
вже безсмертні редактори —
проломився папір.

И это, повторяю, было только начало, первый сборник поэм «Демиург», первый урожай.

Вторая книга, потрясающая драма-мистерия «Цар духу» (мне посчастливилось перевести её на русский язык), действие которой — цитирую автора — «происходит на коре полушарий Украины и России и в неизведанных пространствах», — это наш «1991». Игорь Шевчук описал события 1991-го с высоты своего полёта, и сделал это гораздо сильнее, чем Оруэлл в своём «1984».

Поэт тогда уверенно набирал высоту; траектория его полёта была ещё видна птичьему двору всяческих «союзов писателей» (и сразу же сделалась ненавистной) и уже — «тем, кто легче воздуха».
Помните, у Гребенщикова: «Привяжи к ногам моим камень — те, что легче воздуха, всё равно с нами».

Игорь Шевчук — раскованный. У него нет камня на ногах, и уста его не запечатаны, и дух его крылат. Доказательства? Поэма-симфония «Людвиг ван Бетховен» из книги «Руки теурга», посвящённая Богородице Марии.
Книга «Музыка», в которой стихи, датированные 1977, 1978, 1997, 1981 годами, звучат так же ярко современно и вне-временно, как и те, что подписаны 2010-м.
Как можно так писать? Так жить? А как можно по-другому?

Поэт сам всё объясняет:

Він поводився отак,
Ніби був коханим
Спав тверезим, як п’ятак —
Прокидався п’яним.

І коли, і що він пив,
Він не був в одвіті.
Тільки ж хто його любив —
Не знайшли на світі.

Всё ясно. Это — впадание в Троицу.
Если Саул ищет ослов, а находит царство, то поэт, ищущий Царствия Небесного, находит... да, в том числе и ослов, но Христос и законы искусства спасают всех.
 Это открытие не принесло автору Нобелевской премии, да какая нужда в динамитных деньгах свидетелю взрыва эпифаний (книга «Вибух епіфаній»)? Человеку это невозможно, Богу же всё возможно.

Поэт свидетельствует своей жизнью-творчеством о Боге и о человеке. Достоинство человека, купленное дорогой ценой, утверждаемое и поддерживаемое самим Богом через личное общение, — это не выдумка, понимаете? Не игра воображения.

Это вообще не игра. Это — счастье. Сейчас. Посреди этого всего, что было в 70-х и в 80-х. И в 90-х. И в 2014 году.
Выполнение заповеди «Радуйтесь»:

Треба  б-у-т-и.
Навіть земним — трішки.
Щоб земля тебе носила, як усмішку.

Бог з півслова усміхнувся б
до пори —
Якби ти серйозн
о те робив,
що говорив.

Треба так, щоб поки ти тут
жив
Бог в душі твоїй
Себе творив...

Т а м  кроме любви ничего не хочется, да и не нужно.

А здесь у нас, для нас, есть этот чудесный дар — поэзия.

Эта чистейшая вода.
Почему мир не знает о Шевчуке, который написал двадцать шесть огненных книг?
 Двадцать шесть! Почему не пересказывают друг другу это чудо, почему не переводят на все языки мира, почему не свидетельствуют о свидетеле милости Божией и самой Его Красоты?
Оглянитесь вокруг и вы поймёте почему. Оглянитесь вокруг!

Да, страшно впасть в руки Бога Живого, но ещё страшнее  выпасть из этих рук.
Потому жив ещё род людской, что поэт говорит с Богом.

Соляными столпами вечер насмерть прошит, но поэт говорит, но поэт — говорит!

Сейчас мы держим в руках книгу, в которой неумолчно звучит и проявляется замысел Бога о человеке. О каждом человеке. Таков дар поэту Поэта неба и земли, а поэт дарит его читателям.
Ибо не мерою даёт Господь!

И. Лужин, редактор и переводчик
23 августа 2014