Три орешка от Смотрящего

Обеденный перерыв заканчивался. Через минут пять мы должны были выехать из отстойника. К вагону подошёл полупьяный мужчина лет тридцати пяти и затарабанил в дверь.

— Девчо-о-о-нки, откройте!

Водитель открыла дверь. Лучше бы она этого не делала...

— Это Однёрка или Девятка?
— Девятка, — ответила я.
— Сейчас братан подойдёт. Нам на Тимирязева надо.
— Мы вот-вот отправимся. У нас расписание.
— Я сказал тебе, что братан подойдёт. Его надо подождать.
— У нас не такси. Выходите, через минут десять другая Девятка подъедет.
— А я на этом трамвае ехать хочу! Ты в курсе, с кем говоришь-то?
— А мне какая разница? Идите к диспетчеру, меняйте график. Глядишь, вас послушает.
— Я – смотрящий этого района, по подросткам, по пацанве. Сейчас разберёмся с вашим диспетчером...

Услышав перебранку, водитель закрыла дверь кабины, оставив меня один на один с пассажиром.

— Или выходите, или платите за проезд.
— Значит, не дождётесь братана. Ну, смотри...
— Хватит понты метать передо мной и стращать. Мне ваша распальцовка – ни о чём. Чтобы вы знали, я почти год в туберкулёзной больнице пролежала. Знаю вашего брата – насмотрелась, наслушалась. Да и пороху пришлось понюхать, когда ты салагой бегал.

Трамвай поехал.

Он с интересом посмотрел на меня и, казалось, окончательно протрезвел.

— Дык ты... вы Аида, наверно, знаешь...те?
— Не помню. Не знаю. Вроде, был там один очень интеллигентный авторитетный товарищ в очках. Я ему в грудную клетку головой въехала, когда нас на рентген в диспансер везли. Болтанка в буханке началась.
— Так это он и был! Вы такая... вы очень красивая. Тубик – это серьёзно. За что это вам всё? Что вообще вы тут делаете?
— Работаю!.. что...
— Нате вам три орешка.

Он достал из кармана три грецких ореха и протянул мне.

— Да не надо!
— Берите-берите. Три орешка для... о!.. вот вспомнил детский фильм – «Три орешка для Золушки». И за проезд двадцатку. Разбудите меня на Тимирязева, если закемарю.
— Разбужу, если не закручусь. Билет только сохраните.
— Я сохраню...

Трамвай подъехал к остановке и наполнился пассажирами...

На Тимирязева было не протолкнуться. Я забыла о нём, но когда мы отъезжали, увидела его снаружи. Он улыбался и махал рукой.