Два и пять

Все стремление – мыслить шире
И с гармонией быть на «ты».
Снесена  дверь с петель в квартире.
Из-за внутренней пустоты.
Бледнолицее солнце лезет,
Из-за этого свет сырой
Не один альманах в разрезе
Не подходит на аналой.
Станет, может, полегче думать,
Когда страхи сойдут на нет.
Фоном пустят немного шума,
Подсушив хоть чуть-чуть рассвет.
Даже в самой правдивой книге
Лишних точек большой вагон.
Ошибались, когда воздвигли
Башню с именем Вавилон.
Провода расползлись, как змеи,
Пол и стены собой закрыв.
Каждый что-то одно имеет:
Кто талант, ну а кто – надрыв.
Амбразура накрыта грудью,
Сколько выстрел еще прождать?
Вновь покажется: «Все. Не будет».
И под сердце, в разрыв. Опять.
И польются по каплям буквы,
Оставляя свои следы.
Цвета самой болотной клюквы,
Вкуса самой плохой воды.
Для чего? Их недолговечность
Обнаружится без труда.
Имя этому – человечность.
Человек – он не навсегда.
Краснокожее солнце сядет,
К ночи шум превратится в гул.
Страх придет, ни на что не глядя,
Искорежен от ран и булл.
Амбразура накрыта тряпкой,
Только сердце болит слегка.
Дым по комнате стелет сладко,
Не от пороха, табака.
Снова день совершил свой цикл,
Чтобы завтра вернуться вспять.
На часах среди римских цифр
Стрелки выбрали два и пять.
Не выходит любить, хоть верить
Получается, как всегда.
Надо сделать в квартире двери
И собрать в пучок провода.