Не про собак

Давно, лет тридцать тому, были у моих родителей соседи по даче - Саша и Маша. Семейная пара лет пятидесяти-шестидесяти. И были у этих Саш-Маш, что ни год, то новые кошки-собаки. Я поначалу не понимал, как это так. Куда ж старые-то деваются? Но потом, в один из дней конца октября, я как-то приехал на родительскую дачу и совершенно случайно зашёл во двор к уже съехавшим на городскую квартиру соседям. И увидел я в этом дворе собаку. Их собаку. На привязи. Шарика. Так они его звали. Вот только на того Шарика, весёлого, ласкового и озорного, которого знал я, он походил очень мало. Скелет, обтянутый линялой, в огромных проплешинах шкурой с выклеванными вездесущим вороньём глазами.

Мне до сих пор от этих воспоминаний выть хочется. Дико выть. До хрипа, до сорванных связок. Так выть, как выл, наверное, перед самой смертью этот преданный и брошенный хозяевами пёс.

А ещё я из того дня хорошо помню, как истово Бога благодарил за то, что Шарик этот уже мёртвым был. Ведь если бы он был ещё жив, то что мне, семнадцатилетнему пацану, можно было бы с ним сделать? Вытащить его из-за грани всё одно было не реально.

Говорят, мужчины не плачут. Говорят. А я вот плакал. Плакал горько. Навзрыд. До спазмов. До невозможности вздохнуть. А ещё в тот момент я очень хотел убить. Убить реально. Убить по-настоящему. Может быть даже с особой жестокостью. И хорошо, что ни тогда, ни после я их больше не встречал. Закрутилось как-то. Сначала институт, после армия, а затем, когда бывал в родном городке изредка и наездами, не давал, видимо, Господь с ними пересечься. Ну а потом и вовсе Не-Бог их прибрал.

К чему я всё это написал? А к тому, что дачный сезон заканчивается. Конец сентября.

Будьте людьми. Пожалуйста. Или хотя бы собаками. Собаками, которые не умеют предавать.