Совсем иначе

Ты выгнала меня из дому.
Я целый день бродил по задворкам района
и случайно встретил свою
школьную подругу.
Она спросила: "Как дела?".
Я говорю: "Так и так,
мне теперь негде жить,
но в целом все прекрасно.
А у тебя?".
А у меня – говорит –
все по-старому,
он как прежде беснуется
по вечерам и протягивает
ко мне руки.
Это печально – я говорю –
слушай, а ты не хочешь
выпить?
У меня на районе есть
пару знакомых,
которые в это время
здесь периодически побухивают.
Давай – сказала она.
И я повел ее в недра
хаотичных застроек,
на место, где сидели
трое бродяг и глотали
синьку.
Чувак, а у тебя есть
хоть немного монет –
спросили они,
потому что мы не рассчитывали
на четвертого.
Я только хотел было
растерянно что-то сказать,
как вместо меня заговорила она:
"Не переживай, у меня есть".
Я посмотрел на нее
в тот момент,
как глядела на своих спасителей
Варшава с приходом
советских солдат.
Мы сели, расположили
стаканы, она начала
рассказывать,
что такие минуты
дорогого стоят
и что несмотря на то,
что жизнь дерьмо,
мы как-то живем.
Потом она сказала,
что ей нравятся мои глаза
и, в общем-то, всегда нравились.
Я посмотрел на нее,
и мне показалось,
что она была овеяна
каким-то ореолом света –
должно быть, к тому моменту
я уже здоровски напился.
Мы сидели, разговаривали
о ее работе, о моих стихах,
и тут неожиданно один из ребят
принес гитару.
Они сказали: Не хочешь ли ты
нам сыграть?
Я говорю: с удовольствием.
Я начал играть и пел одну
из тех песен,
которую пел когда-то
и которая нравилась всем
ребятам и девушкам,
слушавшим ее.
Она захлопала,
пацаны налили мне еще
один целый стакан.
И вдруг она обняла меня,
сказала, что ей очень одиноко
и что, как ни странно,
она не помнит, когда в последний раз
так хорошо проводила время.
Я сказал, что очень жаль, что мы
так мало общались в школе
и выпил свой стакан.
И вот, когда казалось,
что над нами готово раскрыться небо,

вдруг появилась ты.

Ты подошла,
злобно окинув взглядом
всю окружающую обстановку,
и сказала:
«Какого хера ты тут делаешь,
иди домой».
Я сказал: «Я не могу обидеть ребят,
и вообще ты выгнала меня из дома».
Она сказала: «Хватит нести хрень
и возвращайся домой».
Я с грустью окинул
импровизированный стол,
весь стаканный антураж
и - главное – ее, с которой, казалось,
наконец все начало налаживаться.
Я попрощался, понимая,
что это последний раз,
когда мы сможем узнать друг друга
поближе.
Я шел с тобой, а ты по дороге
что-то шипела
и неожиданно спросила:
«Ты правда что-то в ней нашел?».
Я сказал: «Не знаю»,
но внутри себя подумал:
«Как она догадалась?
Она всегда обо всем догадывается.
Видимо, Господь, отбирая у нее
все лучшие человеческие качества
как компенсацию оставил ей это
единственное – гадкую подозрительность,
которая, к сожалению,
всегда была уместна и била в точку».
Я думал о том, что сегодня впервые
за все эти годы почувствовал себя
влюбленным.
Как когда-то.
Подумал,
что мне море по колено
и что я действительно кому-нибудь
нужен.
А потом посмотрел на тебя и понял,
что таким, как я, хрен повезет
и что ничего не изменилось:
жизнь по-прежнему
осталась суровой и серой,
хотя еще каких-то минут пять назад
все могло пойти совсем иначе.
Совсем
иначе.