2AT

Вечер. Солнце медленно тянет
За горизонт.
Ты восседаешь на лавочке
Около дома,
Решив перед тем,
Как подняться в квартиру,
Слегка подышать свежим воздухом,
И с аппетитом жуешь
Сухарики черного хлеба,
Допустим - марки "Три корочки".
Возле тебя обретается стайка
Бежевых, пыльного цвета,
Смешных воробьев.
Они то клюют местный птичий горец,
То - наиболее смелые -
Лихо, внутри трепеща,
Подбираются к крошкам,
Которые волей-неволей,
Но все-таки падают вниз
С твоих осухаренных пальцев.
Мелкие птицы пищат,
Верещат и стрекочат,
Напав на простую еду;
Прыгают,
Хлопают крыльями,
Вертят хвостами
И чорными глазками
Робко следят за тобой.
Ты, разобравшись с сухариками,
Молча сидишь.
Потом поднимаешься
И направляешься
В сторону автомобиля,
Туда, где в багажнике
Долго хранится
Тяжелая пушка
Неясно какого калибра.
Осталась от деда,
Но на ходу, как говорится,
Но - на ходу.
Ставишь орудие вниз
На асфальт
И направляешь в сторону птиц.
Пара минут - и готово к работе.
Залпа два-три, больше не нужно;
Ядра - что тот изумруд,
Траектория - ближняя,
Самая низкая мощность,
Полет - до скамейки.
Что начинает твориться!
Это не то, когда дятел
Мирно садится на провод
И через долю секунды
Вниз опускается перышко
С невидимой кучкою пепла.
Тут поконкретнее
И попредметнее:
Перья и лапки,
Фрагменты хвостов,
Тоненьких косточек
От позвоночников
Мелких пичужек,
Части голов вместе с клювами,
Кто-то лежит на боку
Остатками тушки -
Прошло по касательной,
Но придавило достаточно.
Пух налипает на спинку скамейки.
В целом - всё тихо,
Писка не слышно,
Солнце садится.
Убираешь обратно в багажник
Пушку и ядра,
Обтерев их салфетками,
Запираешь машину,
Уходишь домой.
Блаженное опустошение,
Редкое чувство -
Кровь закипает,
Пузырики смеха
Бегут по артериям
Вверх.