Воспоминания об Окраине. Владимир Морж

«Окраина» вчера, сегодня…

Крёстная мама для меня-окраинца – Ирина Бжиская. Как-то в 2006 году она отыскала меня на stihi.ru и позвала. На «Окраину» я пришёл не с пустыми руками. К тому времени мы с Ирой Кауфман выпустили книжку-перевёртыш. И с этой книжкой пришли на заседание в клуб.
Библиотека им. Чернышевского к тому времени разваливалась: падала штукатурка, отваливались панели. Было просто удивительно, как удавалось сотрудникам приводить залы в порядок и держать их в чистоте. А ещё и принимать нехилое число людей, устраивать праздники, концерты…
Мы с Ирой тогда продемонстрировали своё умение, нам похлопали. А потом Ира уехала в свой Израиль, а я остался отдуваться за двоих.
Тогда я жил на сайте, но в клубе становилось всё интереснее. Я убегал из дома два раза в месяц, и жена стала ревновать, посетила пару раз заседание. Даже написала стихи! Но ража она не испытывала. Это я был непреклонен, а она – мудрая женщина. Она поступила, перефразируя Толстого: «Если можешь не писать, – не пиши!»*. А я вот перестал отыскивать любимую рекламу по телевизору (как назло, кроме рекламы, крутят всякие фильмы и показывают новости; хорошо, что рекламы гораздо больше!), а садился за монитор и писал.
Что держало на «Окраине»?
Прежде всего, читая вслух, неизбежно слышишь те глупости, что написал. Кроме того, их слышат остальные и они могут ткнуть пальцем. Никогда не забуду смешки Миши Королёва: он был молодым и импульсивным, авторитетов для него не существовало, зато чувствовал все слабые места в стихах. Разумеется, после «хи-хи-хи» я исправлял тексты.
Стихи и прозу брали в окраинские сборники, а там тоже пытались исправить ошибки. Разумеется, я был к тому времени более искушённым, чем некоторые в клубе, много экспериментировал, чего редакторы порой не понимали. Правка не всегда учитывала «новаторство», но она всегда позволяла прочесть свою нетленку чужими мозгами.
А ещё были удивительные поэты. Наверное, больше всех на «Окраине» мне нравились стихи Анны Курочкиной. Ирина Петровна спрашивала: «Неужели нравятся?» Отвечал: «Я в них влюблён!» Остальные реагировали на стихи поэтессы сдержанно. Много позже эти стихи увидела Эллионора Леончик. Она оценила самобытность поэтессы словами (это я так запомнил): «Курочка как хороша!». Леончик была на «Окраине» однажды, на пятнадцатилетие. Она уважает стремление людей к творчеству, но не выносит наива. А «Окраина» – это прежде всего клуб, а потом уже что-то литературное.
И вообще «Окраина» была богата на посещение прекрасными авторами. Николай Скрёбов – патриарх Российской поэзии – любил клуб, приходил и многим помогал. А в первый раз я поразился его юмору; любая тихая фраза – и я хохотал. Это все остальные относились к нему с благоговением, а я не знал, кто этот очень интересный человек. Причём, ему удавалось не скатываться в сатиру и язвительные комментарии. Он удивительно чувствовал атмосферу клуба: тепло и доброжелательность. А когда к нам в гости приходили Эллионора Леончик, Нина Огнева, Галина Ульшина (Койсужанка), Людмила Шутько – в клубе начинался… нет, не встреча или праздник. А начиналась подспудная работа и учёба.
Десять лет «Окраина» отмечала в училище неподалёку: в библиотеке провести такого уровня мероприятие было невозможно. А вот к пятнадцатилетию в библиотеке был сделан ремонт!
Я тогда написал «На окончание ремонта библиотеки Чернышевского»:

Пережить ремонт – это два переезда,
а один переезд – два пожара…
Пережить – для читательского нашествия,
чтобы в новом вместить доброе-старое.

Чтобы знаниям, чувствам посредствуя,
приближать для людей горизонты…
А ремонт – неизбежное бедствие –
способ дольше прожить без ремонта.

Сентябрь 2011

Невзгоды этих суровых месяцев ремонта вынесла на своих плечах Зоя Дузь, которая сменила на посту Ирину Петровну. Нам просто повезло с директорами библиотеки: они нас просто любят. Любят как детей, и даже прощают клубу шалости и детские неожиданности.
А мы им посвящаем стихи:

Библиотекарь

Мир прочтён, тишина, свет узором на шали,
черно-белый пунктир остановленным ритмом,
игры судеб уже не сплетались и не разрушались, –
на последнем дыхании книга раскрыта.

Зябко, плечи согреть бы, и ткань невесома,
для меня повесть всё рассказала: довольно,
это познанный мир, но далёкий уже, чуть знакомый,
томик станет в проём камнем краеугольным.

Оглянусь, – а вокруг столько предощущений.
Захочу ли вернуться? Что будет предтечей?
Знаю: век ожидания блудного сына важнее,
чем минута желанной и радостной встречи.

Миллионы Вселенных стоят стеллажами,
тут любовь и расчёты, ковчег и утеха,
Бога истово ищем – живого ли, муляжа ли…
Библиотека.

Всё, до книг не дотронусь, – земные заботы
как обычно и сумрачно день завершали,
в разграфлённую жизнь занесу предписания йоту
и укутаюсь – зябко тут – лёгкою шалью.

Май 2008

Понятно, что клуб – это отдушина для людей, которые болеют литературой и музыкой. Да, в своём творчестве мы никогда не переплюнем профессиональные союзы. Но по качеству творчество окраинцев находится на уверенном среднем уровне. И его удаётся поддерживать. Наверное, во многом это – заслуга общественных руководителей клуба. На моей памяти это были Ирина Бжиская, Михаил Кострикин, Роза Агоева. И мне пришлось тащить эту ношу, правда без особого рвения, как у моих предшественников. Того, что придумывали они для «возбуждения» клубного творчества через что-то интересное, мне в голову не приходило. На мою долю выпали нелёгкие для клуба времена: выросла и ушла молодёжь, «старикам» уже всё надоело, наверное. У многих были и личные причины. Ротация ускорилась, клуб стал мелеть талантами, что ставили в вину те же крепкие литераторы-окраинцы, которые клуб перестали поддерживать. И даже поднять своими произведениями уровень сборников «Окраины» они не желали. Клуб это пережил. Пришли новые люди, появились иные интересы, новые скрепляющие людей цели.
Ну и последнее. Клуб – это трамплин для тех, кто хочет подняться выше. Из клуба действительно вышли хорошие литераторы. И как бы они сегодня ни относились к творчеству окраинцев, корни их здесь, в нашем клубе. И мы всегда их ждём. И всегда предложим им за чашкой чая поболтать о чём угодно. Даже о поэзии.

* Запись в дневнике Л.Н.Толстого от 19 октября 1909 г.: «Если уж
писать, то только тогда, когда не можешь не писать»