Алексий Елнатский, Христа ради юродивый

 


                Дивен Бог во святых его

                Псалом 145

              *    *    *

Село наше прежде торговое,
Рыбой славилось и ремеслом,
Да особым поволжским говором,
От которого веет теплом.

Посредине села, как водится,
Храм стоял на крутом холме,
А над храмом летала горлица,
Даже ночью в кромешной тьме.

Говорили деды столетние,
Как бы загодя, внукам впрок,
Это ангелы заповедные
Берегут нас от злых тревог.

Только внуки дедов не слушали,
За околицей свой хоровод
Завели, древний чин порушили
И накликали страшный год.

Враг подкрался не из-за облака,
Не из леса, не из-за гор,
Он поднялся со дна глубокого
Душ людских, словно тать и вор.

Содрогнулась вся, покорежилась
Русь святая, как будто во сне.
Как больная,  от судорог съежилась,
Вся в горячке, в проказе, в огне.

На отца сын пошел в беспамятстве,
Будто ворог, надув желвак.
Уступить не желая в малости,
Брат на брата занес кулак.

Где же вы, прозорливцы, угодники?
Всех объяла всемирная грусть?
Где твои Христа ради работники,
Православная верная Русь?




Или скрывшись за ветхими избами,
Вы отважны лишь в мирные дни?
Только слышу, толь с верху, толь издали:
«Что ты мечешься? Вот и они!»



*    *    *

«Ой, молитесь Богу! Ой, как загремит! Как загремит!»

        Алексий Елнатский,
                Христа ради юродивый
 
 

Идет по деревне босой человек
Блаженным слывет он средь местных калек.
Недавно он был в сельсовете главой,
Да малость свихнулся, видать, головой.

То палкою мерит поля и покос,
То в  гости придет без рубахи и бос,
А то, как намедни, с цигаркой во рту
К обедне на службу придет поутру.

Смеются сельчане: «Алешка-дурак,
Совсем у него провалился чердак»
Но только проходит полгода иль год,
И вот по покосу чиновник идет.
И метром, как циркулем, мерит покос,
Решая извечный крестьянский вопрос.

А к дому, где он без одежды, босой
Тогда проходил, вдруг подъедет конвой.
И всех без одежки ( а Русь - не Каир),
Из дома по снегу угонят в Сибирь.

Проходит еще один год или два,
И в церковь в фуражках заходит братва,
Дымит папироской, и на пол плюет,
И матом пугает безмолвный народ.

*   *   *

Блаженный Алексий в келейке своей
Читает молитвы за близких людей.
Он знает, что ждет их, и слезы из глаз
Текут, и никто их не видит в тот час.



И вот наступает тот, тридцать седьмой,
Алеша прощается с Анной, сестрой.
Он знает, что завтра его ждет тюрьма,
Никто не простит прозорливцу ума.


*   *   *

«В воскресенье мать-старушка к воротам тюрьмы пришла,
Своему родному сыну передачу принесла…»


*   *   *

Молва о святом облетела тюрьму.
Начальник тюрьмы говорит: « Не пойму,
Вот все тут твердят, что ты вроде святой,
Что ты человек не простой?»

«Я грешный, как все, это все ерунда,
Ты в дом поспеши,  там случится беда…»

Начальник, конечно, домой не пошел,
А вечером дома жену не нашел.
Она удавилась. Начальник примолк,
Он понял, что узник – пророк.

Измученный пытками, умер святой.
Не просто ушел он из жизни земной,
У Господа много в обителях мест
Для тех, кто до смерти не бросил свой крест.
 
*    *    *

Я жил и учился в том самом селе,
Где этот блаженный ходил по земле.
Вот жизнь пролетела, и старость пришла,
И в прах превратились земные дела.
 
И вот у мощей я святого стою
И грешную жизнь вспоминаю свою…



16.09.2017