Ноосфера и горькая правда

Много раз просила ноосферу  послать мне миллион долларов, мелочиться в таких просьбах нельзя. Ходила по улицам и паркам, внимательно смотря по сторонам и под ноги, даже в кусты заглядывала. Ведь такое случалось: идет человек, выпив бутылку пива, поскольку на коньяк монет нет, и вдруг находит пакет, а в нем пачки  денег. Я медитировала, представляя этот полиэтиленовый дар, почему-то с портретом Аллы Пугачевой на фасаде. Но все безрезультатно. Однажды нашла  на остановке забытый кем-то пакет, но не решилась заглянуть. Не потому, что на нем не было кудлатой певицы, а просто неловко как-то стало.  Потом думала, а вдруг это и была та самая посылка, а я ее профукала. И однажды услышала разъяснение. Мне мягко и певуче сказали:  зачем тебе этот миллион? Была бы чиновником-депутатом, губернатором или тюремным начальником, тогда конечно, ты бы его получила. Но у тебя другой дар и  надо быть более творческой и скромной в своих желаньях. Хорошо, - мысленно ответила я,- тогда пусть будет миллион рублей для начала и я год не буду писать стихов, все равно за них не платят. Но и с рублями не покатило. Один раз нашла пятисотку. И поняла, что таков мой лимит в этой чудесной ноосфере. Академик Вернадский был человек бескорыстный, но я тоже. Я знала точно, на что мне нужны эти деньги. И это был вполне благородный план, во всяком случае, мне так казалось. Но с другой стороны, если там все так ранжировано, что депутату-тюремщику и собратьям их отпускается по другой ведомости, то надо было, видимо, на перепутье юности свернуть на нужную дорогу. Я стала думать на эту тему, но так и не смогла решить, кем бы попросить меня сделать: помощником губернатора, депутата, генерала-тюремщика ( я же помню намек про скромность желаний)? Но так и не выбрала. Одно ясно: такого дара, чтобы ими стать, у меня точно нет.  И с этой горькой правдой я буду дальше писать свои стихи и песни. Совершенно бескорыстно.