Как учатся плакать от счастья

Все мы с возрастом делаемся сентиментальнее. Ну или почти все. Всё больше и больше вещей кажутся трогательными, воспринимаются иначе. Какие-то милые мелочи, детали, которых и не заметил бы раньше, заставляют тебя улыбаться или задумываться. А расстраиваться - всё меньше и меньше вещей.

Мне кажется это правильным - радости ценить и замечать, но какие-то неприятности или проблемы считать пустяками, "делом житейским", как выражался Карлссон, а то и находить в них плюсы. Таким образом "проблем" становится значительно меньше, и их количество красиво и быстро стремится к нулю. И ты счастливее, и для счастья тоже нужно всё меньше. Тут как с приметами: разумнее всего верить в хорошие, но не верить в плохие. Это же просто жизнь, зачем лишать себя удовольствия ей наслаждаться?

Возможно, такая смена нашего восприятия окружающего мира связана с тем, что с течением жизни мы встречаем на пути, увы, и горе, в сравнении с которым меркнет то, что когда-то считал важным. И ты уже не раздуваешь из мух слонов и динозавров. А просто прихлопываешь газеткой, чтобы не разносили вредных гадостей и заразных мыслей. Ведь если закаляться и купаться в проруби - вряд ли уже побеспокоит небольшой сквозняк или лёгкая простуда.

Осень - это теперь не вселенское зло, осень - "повод носить красивый шарфик", кажется, так говорится? Или глинтвейн апельсиновый варить. А в какой-то момент ты узнаёшь, что такое плакать от счастья, в юности это казалось художественным преувеличением и вообще какой-то глупостью - ну счастье же, чего плакать? Каждый момент неповторим и бесценен.

Я особенно люблю один такой момент, он случается у меня раз в год или даже реже. Несмотря на то, что момент этот вроде бы периодически повторяется, каждый раз сердце замирает, чтобы потом забиться ещё сильнее. И к нему в хорошем смысле слова не привыкнуть, и это чудесно: привычка убивает радость. Знаете, какой?

Поезд, аэроэкспресс, длиннююююющий траволатор, профессиональная любезная улыбка бортпроводницы, потом восемь часов в самолёте (не забыть выпить весь томатный сок на борту). Обычная дорожная усталость, спускаешься ранним утром по трапу, ждёшь автобус от самолёта до здания аэропорта, которое с каждым годом кажется всё меньше, словно усыхает.

Тут вам не Шереметьево - вокруг зелень, немножко раздолбанный асфальт с торчащей кое-где клочковатой пожелтевшей травкой... и совсем другие запахи, звуки. Автобус лениво, словно специально, как в замедленной съёмке, везёт твоё бренное тело к выдаче багажа. Тут всё медленнее, потому что никто никуда не торопится, кроме тебя. Выхватываешь с ленты свой чемодан, и несёшься с ним к стеклянной стенке, за которой толпятся встречающие, быстро-быстро перебираешь взглядом чужие лица, словно листаешь страницы в поисках нужной... и находишь!

Так же внимательно вглядываясь в лица выходящих, стоит Мама. Она тебя ещё не видит, а ты её - уже да. Это словно такая игра - кто первый увидит другого. На самом родном в мире лице у неё выражение, как у первоклассницы - радость, нетерпение, волнение, ну только букета астр не хватает... она немножечко хмурит брови, высматривая в толпе тебя. Это мило настолько, что невозможно описать. Мама в эти моменты ужасно похожа на свои детские фотографии и невероятно красива. И вот высмотрела! Ещё через стеклянную стенку вы обмениваетесь самыми широченными улыбками, на которые способны, машете руками друг другу, усталость как рукой снимает: и побежать бы, и пролететь бы, просочиться прямо сквозь стекло, но выход довольно узкий, а людей много. И я послушным пингвинчиком семеню со всеми, продолжая улыбаться, сердце приятно щемит, и в горле какой-то комок, словно застрявшая песня, а в глазах вот эти самые слёзы - счастья и радости.

Сейчас я выйду и мы обнимемся, и папа заберёт чемодан, повезёт нас по местам, что каждый год меняются, а всё же неизменны, и будет уютный дом и вкусный завтрак, и долгие задушевные разговоры, и длинные посиделки, и совместная готовка, и семейные праздники. Но вот эта секунда - она из самого дорогого, что есть у меня на свете. Все они бесценны, но не каждая способна заставить плакать, да так, чтобы светлее и чище этих слёз не было ничего.

И да, это случится снова через три дня, сегодня последний рабочий день перед отпуском, а я сейчас улыбаюсь, но предательски шмыгаю носом в троллейбусе)))

Мама, я скоро приеду.