Сказочник Фейри

В угловом доме по малоизвестной улице, в доме без номера (хотя номер у него определенно есть, просто табличку давным-давно сорвали, а до новой у жильцов так и не дошли руки), в угловом подъезде, на самом последнем этаже, почти под крышей, в квартире за номером 69 живет старый сказочник фейри. Хотя, о том, сколько же ему лет, можно судачить и спорить долго, так и не придя к единому мнению, одно известно доподлинно – он очень стар. Так стар, что застал еще не только основание Дублина, но и первые поселения родных островов. О том, насколько он стар, догадаться совершенно невозможно. Если вы столкнетесь с ним на улице, то ни за что не признаете в нем старого фейри , а уж о том, что этот человек – великий сказочник, и подавно. Но если вам посчастливилось не только наткнуться на него в шумной суетливой толпе, но и признать в молодом рыжеволосом юноше фейри, то обязательно нутром учуете его дом.
А живет он, как и все заблудшие в миру людей фейри очень скромно и, вместе с тем, непозволительно необычно, относительно простых смертных.
Но, возвращаясь к моему личному фейри, от себя могу добавить лишь то, что он очень любит черный цвет, носит длинные волосы, никогда не собирает их, от чего в них часто играет ветер, и курит. Много и часто. Наверное, курение – это единственная привычка, изначально не присущая этим прекрасным существам.
Но особенно он любит курить сидя на окне своего жилища и созерцать неспешную жизнь своих соседей. Это занятие всегда помогает ему сочинять новые сочные сказки, вплетая их в повседневную жизнь обычных людей, подбрасывая им мелкие чудеса, старательно завернутые им в бумажные звезды, бережно хранящиеся в стеклянной банке. А банка эта стоит на каминной полке, ибо фейри – существа консервативные, вот и ставят в своих квартирках камины, от чего их убежища легко вычислить по большим широким каминным трубам. Особенно, если живет фейри, как мой, почти под крышей, на самом последнем этаже.
Мой фейри очень любит полумрак и некоторую запущенность, от того и живет старом красного кирпича доме, с облупленной краской на стенах подъезда, а перила лестниц – неизменно обшарпаны и печальны. Как и само обиталище сказочника – пустые окна в крошащихся краскою рамах, скрипучая железная кровать, пара дряхлых венских стульев на кухне за потертым деревянным столом, отволгшие в углах обои, старая пыльная люстра, пошловато косящая под хрусталь, скромная плитка на разделочном столе и раковина со ржавым ободочком стока. Но самое главное, помимо камина, это огромный старинный шкаф, резной, наверняка красного дерева, звенящий старым стеклом дверец, скрипящий ржавеющими петлями и набитый до отказа самыми различными книгами. Книгами, в которых между страниц хранятся душистые травы. Осенние листья, совиные перья и… и пожелтевшие клочки бумаги, а местами и вовсе пергамент, хранящие на себе его сказки, короткие, грустные, полные безысходной печали, но, тем не менее, завораживающие своей красотой.
И сидит на подоконнике, среди всей этой умирающей красоты, мой рыжий длинноволосый фейри, зажав в зубах очередную сигарету и, посыпая тетрадный обрывок пеплом, строчит коротенькую чудесную сказку, что бы вложить ее в одну из книг вместо другой, такой древней, что и сам не помнит, когда написал. И уж с этого старого листа он бережно стряхивает пыль в еще не закрытую звезду-коробочку, что бы она хранилась там. И потом, когда придет время, он бросит мне под ноги несчастное оригами, что бы сказка случилась уже со мной.