Апелия

Крупные, терпкие, алые капли вина,
Словно капли пролитой крови.
Чаши – выпиты чаши златые до дна
В вечном круженьи пляски безумной и дикой,
Танце любови и боли…
Отблески огня факелов на стенах дворца,
Из полумрака глядят, словно стражи, колонны.
Бубны, свирели – громче играйте!
Кравчие – кубки полней наливайте!
Нынче безумие правит одно.
Правит Любовь и вино.

«Слуги, скорей отнесите тех вниз,
Кто под ногами танцоров упал и раскис,
Пусть не мешают тела их веселью,
Жизнь они славно отдали похмелью.
Коли проспятся – что же, снова вперед,
Хмельные чаши и танец их ждет.
А если нет – Харон приберет».
Так приказал Дионис светлоликий,
Тирсовым посохом грохнув об пол.
И о величьи забыв, как и все,
В дикую пляску сатиров вошел.

Вдруг я почувствовал – кубок мой пуст.
И в голове предательский хруст.
Плут – виночерпий мне зло ухмыльнулся,
Но вместо того, чтоб налить – отвернулся!
Зашатались колонны из кипариса и стены дворца,
Пол задрожал под ногами, разверзлись и небеса.
Голос звучал для меня одного,
Больше не слышен ни для кого!

«Ты изгнан и падаешь в мир из напастей и горя,
Ждут там тебя лишь обиды холодное грязное море,
Труд за гроши на того, кто гораздо глупее тебя,
Вместе с такими же, кто живут, никого не любя.
Будешь ты изредко в небо смотреть,
Чтобы вспомнить веселия час.
Только напрасно, все позабудешь,
Память твою мы отнимем как раз!»
Падал я долго, хватаясь за все, что попало,
Да только зря – вокруг пустота – как ничего не бывало.
Даже мой кубок, сделавшись змейкой, проворно сбежал…

Так я упал и лежал, долго глядя в вышину,
Воплем «За что?» разрывал тишину.
Светлый Дионис, верни мне мой Крит!!!
Нет, он потерян навеки.
Навеки забыт…