Баллада о паладине

Озарялись туманы кострами,
Уносившими с пылом в забвенье
Звездочетов, алхимиков, магов.
Против знаний людская ватага
Взбунтовалась при свете поленьев.
Жгли от страха, не ведая сами,
Что лишаются вещего слова,
Тонких связей магической силы,
В дикой чаще - доверия духов,
Глаз орлиных, кошачьего слуха,
Тех даров, о которых просили
На коленях у брега морского.

Вот и умер последний кудесник,
Догорело несчастное тело,
С ним же книги и все, что осталось.
Лиходеям несвойственна жалость.
Были рады: закончено дело,
Только грозно пропел буревестник.
Где-то в самой глуби небосвода.
От ударов могучих землица
Задрожала как будто чревата,
После - молнии, грома раскаты,
Капли крови - на бледные лица.
Ох, щедра на расплату природа!

И тогда лишь открылась народу
Правда в зареве сущего ада.
По домам разбегались, редея,
Понимая, что те чародеи
Защищали их мир от распада;
Равновесие сил и свободу
Человека в эпоху ненастья.
Нынче слабый, подобный отаре
Род людской находился у краха:
Из его первобытного страха
Время создало полчище тварей
На одре умирающей власти.

Где смирен человеческий разум,
Там раздолье для истых чудовищ.
Не спасали ни стрелы, ни латы -
Шли из мрака на свет супостаты.
Зря кричали и звали на помощь
Сотни душ, пробудивших заразу.
Постепенно, верста за верстою
Города превращались в руины.
Рядом с нищими гибли вельможи.
И казалось бы, счет подытожен,
Но замешкалась тьма: паладины
Стали цепью за счастье людское.

Воля храбрых в порыве едином
Сокрушительней молота Тора.
Каждый воин, принявший присягу,
Уподобился новому магу.
Копья сведены в знак договора.
Кто навек окрещен паладином,
Устоит перед дьявольской ратью.
Очень скоро подземные твари
Отступили под натиском светлых.
Уползли, закопались... И нет их.
Проблеск месяца в облаке гари.
На горе - паладины как братья.

Младший брат, нарушая молчанье,
Бросил меч и воскликнул: - недавно
Я считал, что утратил всех близких -
Хриплый голос, поставленный низко,
Задрожал: - но в сражении славном
Стало ясно, семьей величают
Тех, кому предназначено сердце.
Так пойдемте ж, пойдемте со мною,
Разопьем виноградную чашу
За дружину сплоченную нашу.
Мы равны перед страшной войною.
Нет чужого, врага, иноверца... -

Это правда, но правде той рады
Были к ночи пустые могилы.
Сердце рыцаря билось на славу,
Славу тьмы. И любовь, как отрава,
Согревала предателю жилы.
Сок из вены своей для плеяды
Влил он в чан, где купались ехидны.
Дабы поровну вышло, по-братски.
По-людски... Спотыкаясь на слове,
Молвил тихо: - не жалко мне крови,
Ради вас я, потомок сарматский,
Даже душу продам, очевидно.

Признак действия древнего яда -
Лихорадка со шквалом видений.
Смерть, воспетая каином в тосте
По бокалам проехалась тростью,
И корону трофейных владений
Водрузила на череп с усладой.
- Все, что видишь, царица Морена,
Все твое. - в доказательство веры
Он разрезал свой торс и в ладони
Сердце выпало... Крики вороньи
Стали символом проклятой эры.
...Мать-природа восстала из тлена.


-----------------------------------
(для M.S., к саге "Дневник паладина")