Жизнь и театр

На площади шел разрешенный митинг,
Полицейский наблюдал за ним хмуро,
Гудело у него в голове с похмелья,
Хотелось отвлечься ему, хоть немного,
Но порядок не нарушал никто. 
Вдруг из толпы три мужика выходят,
Шевельнулось что-то в опухших извилинах,
Где-то раньше он видел их всех,
Может быть среди тех, кто разыскивается?
«Ну ка, граждане, пойдите сюда,
Предъявите ка, быстренько, документы!»
Разводит руками живописная троица:
«Да нет с собою у нас ничего,
Мы вышли сюда прогуляться немного».
Вдруг один из них в бутылку полез:
«Да ты что, не видишь, кто пред тобою?
Я ВЧК председатель, товарищ Дзержинский,
А это со мною товарищ Сталин,
Неужели ты даже Владимира Ильича не узнал!?»
Полезли глаза на лоб у сержанта,
Вроде б не так уж и много он пил вчера,
А вожди, живые, стоят перед ним!
Недолго думая вызвал он подкрепление,
Машина подъехала, вышел дежурный наряд:
«Ну ка, садитесь в машину, граждане,
В отделении разберемся, что вы делали тут».
Владимир Ильич силе, как всегда, подчинился,
Пообещав завтра же всех расстрелять.
Упирался долго лишь товарищ Сталин,
Но получил кулаком прямо в лицо
И был, наконец, в фургон закинут,
А Дзержинский первым забрался туда,
Устроившись, как всегда, на самом удобном месте…
В кабинете главного режиссера театра
Стояла вся троица на следующий день,
Привезли их сюда прямо из отделения:
«Ну, что, субчики, мне с вами делать?
Вы же вчера сорвали спектакль!
Вот возьму и выгоню вас к чертовой матери!»
«Да мы лишь хотели попить в перерыве пивка,
И незачем было нам грим снимать,
Да и в роли, получше, вжиться хотели!»
А «Ленин», похоже, из роли так и не вышел:
«Вы, батенька, нас не пугайте,
А то я вас прикажу на Соловки сослать!»
«Да ты, мерзавец, видно пьян до сих пор!
Убирайтесь, немедленно, с глаз моих!
И чтоб были к началу спектакля трезвы!»
Вышли от Главного, из кабинета, «вожди»,
«Сталин» потрогал подбитый глаз:
«Нет, на улицу я больше так не пойду,
Кого бы послать, чтоб принесли подлечиться?»