О проблеме межзвездных путешествий

***
Солоухин: литературный дневник
О проблеме межзвездных путешествий.

Вселенная - это мрак пустоты и ледяная безысходность расстояний, понимаете? не оставляющая надежды, черная страшная даль. Космический корабль. Два парня, четыре
тетки и компьютер. И вот они рассекают по открытому космосу. Колоссальный космоворот без конца и края, проходят дни, недели. Два парня, четыре тетки, компьютер. Повсюду висят исполинские пылающие звезды с кружащими в поле их притяжения планетами. У теток уже все аж чешется, им хочется. А два парня решают,
что они гомосексуалисты и начинают заигрывать друг с другом, на теток - ноль внимания. Это омерзительно, вокруг в бесконечном вселенском падении сгорают триллионы небесных тел - и не замечают самого падения - в нем они были рождены, просуществовали отмеренный век, и погибли, чтобы никогда уже не возродиться и не повториться ни в чем. Эти два парня заигрывают друг с другом, и с каждым днем
между членами экипажа растет пропасть, такая же, что существует за бортом
космического корабля. Пропасть, в которую падают существующие, обитаемые и необитаемые миры. Когда в понедельник ракета пролетала вблизи Бетельгейзе, метеорит размером не больше фасолины пробил обшивку, вывел из строя регултор мощности и повредил рули - корабль потерял управление. Как бы там ни было, однажды
тетки подходят к компьютеру и открывают дврцы, а внутри - четыре ОГРОМНЫХ х...я
с яйцами. Безумие. Но не успевают они и одного х...я цапануть, как у машины появляются рты с жопами, и вся эта чертова меаника пускается в оргию САМА С СОБОЙ,
черт бы ее подрал. Ведь Вселенная - это вовсе не то, что вбирает в себя слабый
человеческий глаз. Она не черное, усеянное перемигивающимися искринками небо.
Где дно этой пропасти? И есть ли оно у адской воронки, что затягивает в ебя все,
что только способно быть затянутым в космовороте. Все, что имеет зримый и незримый, осязаемый и неосязаемый вес. Все, что может падать в УЖАСАЮЩУЮ пропасть
пространства. О! Великая и могучая Вселенная! Магия! Волшебство! Влюбленность!
Легенды! И Х...Й с яйцами и дверцами. Х...Й! Колдовство! Сатана плюс Вадим Самойлов. Ах, какой же он молодец! Как он украсил это произведение! Без него оно
явно бы не состоялось, а тут заиграло свежими необычайными красками.
А ночью по русскому лесу идет САТАНА. Третьи сутки идет, а лесу нет ни конца
ни края. Все здесь перемешалось. В нем русалка на ветвях, в нем леший. И Стенька
Разин, который княжну - за борт, потому что надоела. В нем бродит днем обезумевший
обросший патлами Дядя Ваня, а к ночи устает, ложится на снег и лежит в замерзающей луже мочи, проститутки нассали. Дядя Ваня прикуривает одну папироску
от другой, беломоровый дым стелется синим облаком над белым блестящим снегом.
В русском лесу творится черное колдовство, сырая земля зарастает березовыми
почками, наполняется хлестом молний и потоками ледяных вод из прорвавшихся небес
под черными давящими тучами. По бескрайней лесосеке третьи сутки идет сатана,
потея и ругаясь, я так и не обнаружил хотя бы одного места, в котором присутствие
г-на Самойлова было бы необходимым; я говорю о вокальных партиях, ибо ничего
другого он не привнес в проект, его вклад ограничился только вокалом, уже еле волочит ноги, поминутно увязая в рыхлом глубоком снегу.
- Этот лес, эту красу земли, воспетую в стихах и прозе, - ненавижу!, говорит
сатана. И розовоперстую зарю, так часто упоминаемую у Гомера, которая "обласкала
своими перстами первое раннее утро, окропила растущую п грядках сладкими кочерыжками капусту" - ненавижу! Чуть закрою глаза и вижу сухих березовых дров кубометров на двадцать. Снегу - по грудь. Ты - лесоруб. Сперва собой утопчешь его
около ствола. Свалишь ствол, потом, едва проталкиваясь по снегу, обрубишь все ветки. Еще их надо искать в снегу и топором до них добираться. Все в том же рыхлом
снегу волоча, все ветки снесешь в кучи и в кучах сожжешь, а они дымят, не горят.
Теперь лесину распилишь на размеры и соштабелюешь. И норма тебе на брата в день -
пять кубометрв, а толстые кряжи надо еще колоть на плахи. Уже руки не поднимают
топора, ноги не переходят. Этот проклятый лес, все его березовые, сосновые своды
ненавижу. Закрою чуть глаза и вижу еловые кряжи, осиновые, которые сотни метров волок на себе до вагона, утопая в снегу, и падал, и цеплялся, боясь упустить, не надеясь потом поднять из снежного месива. И Вадима Самойлова,- не буду лукавить и
прикидываться беспристрастным и обьективным судьей, но мнение свое выскажу, - ненавижу. Зол я на него, ох! Как я зол. Зря Самойлов со знаком "плюс", надо бы с
минусом. Знакомство с творчеством АГАТЫ КРИСТИ в 80-х вызывало у меня приступ
оптимизма, - в то время эти талантливые от Бога парни творили настоящую музыку, попутно решая сложные музыкальные задачи, и делали это блестяще. Их творчество являло собой продолжение традиций рок-декаданса 70-х, сложную и красивую в музыкальном и поэтическом отношениях разновидность рока, явившегося в образе
Queen и ранних Sparks.Но в проклятых 90-х братья Самойловы, почувствовав
коньюктуру, стали одними из предтечей примитивного говнорока.Кто-то скажет, что его стихия - готика. Его стихия - фальшивая истерика примитивного постдекаданса,
кривлянье сытого папика, изображающего интеллектуального изгоя. И не надо путать
готику с привокзальным юмором.