Поэма о твёрдом небе

Константин Кебич

Поэма о твёрдом небе.

                Южный Треугольник (лат. Triangulus Australe),
                небольшое созвездие Южного полушария.
                С терр. СССР не видно.

Южный Крест в СССР не виден,
Нет ни Райской Птицы, ни Яслей.
И едва ль помогут даже в МИДе, -
Не попасть туда - всего ясней.

Нет, на юг, оно, конечно, можно,
Где впадает в океан Муррей,
И не глушат Бибисеву "Дождем",
Поглядеть - и снова в Мавзолей.

А - туда... Лишь в книгах у Стругацких
И плеяды их учеников,
Ноль-транспортировкою добраться,
Мир неся, что правилен и нов.

На кургане возле Лисичанска,
Рядом с комбинатом РТИ
Звёздной ночью летом долгожданным
Два студента разговор вели.

Экспедиции отряд в раскопках,
Снаряжённый кафедрой сюда
В твердь земли прокладывает тропы,
В тысячестолетние года.

Вынут идол лишь вчера бульдозером,
Не на чем до стана волочить,
Пост оставлен, прочие - на озеро,
Ценный дар креплёным окропить.

Вот взошли созвездья над долиной,
Красным светят зори НПЗ.
"Суверенной стала Украина" -
Треск радийной азбуки Морзе.

"Вот, смотри: встаёт Кассиопея,
Словно буква "М", иль "дубль-вэ".
В честь царицы названа, что с нею
Каждый быть хотел накоротке.

А вот там - ты видишь? - треугольник.
Вега то, Денеб и Альтаир.
Лира, Лебедь, и Орёл огромный
Светят нам из космоса глубин.

Если видишь их - то, значит, лето!
А зимой - сияет Орион,
Бетельгейзе - альфа в нём, и нету
Ярче ей, а сам - как махаон!".

Комары зудят во тьме июльской,
Не спасает пламя, дым костра.
Будет уезжать отсюда грустно
В край привычный, в скучное "вчера".

"Да, красиво, - друг ему ответил. -
Как горят, мне только невдомёк.
Воздуха ведь около них нету,
Без него - погаснет огонёк!

И что держит их? Неужто богом
К небесам прилажены они?
И не счесть, так бесконечно много,
Это мы по-прежнему одни.

"Космос мёртв, враждебен человеку!" -
Будто Герман так Титов сказал.
Да, ему там было не до смеха,
Или низок тут был пьедестал.

Вот, слыхал, на днях, как мы, ребята
Откопали город Аркаим.
Что-то вроде древней обсерватрии,
Премию за то вручили им.

Здесь - уже, признаться, надоело,
Только никому не говори,
В черепках копаемся, ну, стела,
Катакомбы, костяки внутри...

Сколько тех курганов по Союзу,
Эх..." - он, вынув, "Астру" закурил.
Светлячок, оранжевый, как дюзы,
Вспыхнул приближением зари.

Тишине стрекочут в такт цикады,
Товарняк вдали погромыхал.
В небе - курсом к Ворошиловграду
Лайнер вёл пилот, держа штурвал.

"Знаешь, люди в старину считали,
Что небесный свод - всё та же твердь.
Я не раз читал о том у Даля,
Наш земляк луганский он, заметь.

Вот уж дикая была эпоха!
Солнце обращалось вкруг Земли,
Несогласен кто - того в растопку...
О, гляди - ребята к нам пришли!".

Неба край далёкий розовеет,
Звёзды тихо гаснут по одной.
Не сменять на Папуа-Гвинею
Степь, раздолье, отчий край родной.

Погрузили идола в полуторку
Днём, когда опять ударил зной,
И разрез начерчен без компьютера
Крепкой был
                профессора
                рукой.

Год прошёл для вечности песчиной.
К Дону бездну вод унёс Донец.
С возрождённой в пепле Украиной
Родине навек пришёл конец.

Вдаль грохочут поезда, рессорами
Чуть пружиня в стыках колеи,
За победами стремятся скорыми
Люди, забывая про ничьи.

Подались в Америку с Израилем,
Стало у кого на то снаги.
Кто же - под крылом осел у мафии,
Вытрясая из деляг долги.

Обороты сбавила индустрия,
Сон-травою заросли поля,
И, по слову летописца, русская
В клочья вновь
                разодралась земля.

В одночасье - сонм удельных княжеств
С Волго-Вятский площадью район,
Призрачной иллюзией Совражества,
Ксероксами высекши мильён.

Помахавши красными дипломами,
Разошлись дороги у ребят.
Первый в Лету канул ночью тёмною,
А другой - стал знатен и богат.

Заправлял заводами военными,
Тайны все конверсией списав.
Незаметно кончился Миллениум,
Десять лет содружеству держав.

Было решено - в честь даты памятной
В космос запустить корабль-челнок.
Обратились к гениям программинга,
Рассчитали не один виток.

Кто же славу восприемлет Юрия?
Избран был когдатошний студент,
Тот, второй, что, закалённый бурею,
Стал - второй почти что президент.

То ль в награду за развитье области,
То ли - смеха ради, то ль мешал,
Но - усесться в челн ему предложено
Было; мысль он эту поддержал.

Может, разговор тот вспомнил давешний,
Иль искал чего-то для души,
Не было другого с ним товарища,
Он давно на кладбище лежит.

И свершилось чудное мгновение -
Вырос среди балок и теснин
По волшебной длани мановению
Мощный космодром "Луганск-1".

Подвалила публика столичная,
Журналистов щёлкает затвор.
И руководитель режет лично
Ленту, и поёт про небо хор.

От красы модерна люди ахнули,
В солнечных лучах сияет сталь.
И разбитием бутылки бахмутской
Окрещён был челн "Владимир Даль".

Вверх и выше шлях уходит тропами,
Славой в вечность будет дан маршрут.
С Павлограда эшелоны топлива
ВЗОРовские секции везут.

Старт морской - игрушки с сим в сравнении,
Катится слеза Каденюка.
Создан видным инженерным гением
Старт степной.
                Переживёт века!

И от самой трассы на Изварино
Разложён рубиновый палас,
По которому идёт-ступает он,
Покоритель горних, вышних трасс.

Дерзновеньем сердца он отважился
Притяжения отвергнуть плен.
И транслируется телебашнею
С флагом синежёлтым гермошлем.

Скоро ввысь, с Земли порвавши корнями,
Взмоет он на зависть мира стран,
Собран в зале конференц кванториум,
Молча все уставились в экран.

И страны почтеннейшая публика
Молча ждёт решающий сигнал,
Что начальник Александр Голубенко
Через миг по громкой связи дал.

Понеслись назад секунды долями,
Зажиганье, пуск, - и вот, ура!
Над июльским выгоревшим полем
Взмыл корабль, мощнейший, чем "Буран".

"Пять секунд. Лечу. Полёт нормальный.
Десять. Двадцать." - шлёт на Землю борт.
Вышли с этим на ТВ центральное
"ИРТА", и "Эфир-1", и "ЛОТ".

Головы задрав, глазам не веруя,
Смотрит делегация за хмарь,
Где растаял, скрывшись зорькой белою,
В корабле пилот - природы царь.

Рукоплещет вся страна овацией.
Нынче праздник в улице любой!
Пенится фужерами шампанское,
За тебя, ликуя, пьют, герой!

А ему - представьте, что он чувствовал.
Даже мне того не передать.
Спутника пылиною искусственной
Позади, внизу - планета-мать.

Собраны в кулак остатки нервов,
Пальцы впились, побелев, в штурвал...
На секунде двести сорок первой
Челн с радаров вдруг исчез. Пропал.

Что произошло? Потом об этом
Долго ещё люд простой гадал.
Вплоть до той среды, когда газеты
Вышли с шапкою "Террор Акбар!".

А случилось вот что. Уж орбиты
Космонавту виделись в глазах,
Поле перейдёт вот-вот магнитное,
Невесомость - но увы и ах.

Ахнуло почище новогодия.
Треск и грохот, вырубилась связь.
Двигатель заглох. Не веря в Господа,
Он, едва живой, ползёт, крестясь.

Дым валит из-под обшивки в щели,
Корпус в прах разбило у хвоста,
И, хоть окон стёкла уцелели,
Видимость безвидна и пуста.

Не поймёт, как он в живых остался,
Дышит как, разорван пусть скафандр...
Шар внизу кружится в грустном вальсе,
Тьма от Аппенин до самых Анд.

Что же? Замер, будто в что-то врезавшись,
Челн стальной. Неужто в грунт Луны?
Позабыты Брянка и Рубежное,
Видно, уж минуты сочтены.

И, едва переведя дыхание,
Вылез он наружу из дыры.
Видит - из соплов не хлещет пламя,
Вытекло горючье сквозь прорыв.

А корабль - торчит в переплетении
Ржавых труб, что сварены в каркас.
И не выбраться из них... Смятение,
Речи дар утратил неба ас.

Капает вода едва из трещины,
Вниз, на Землю, падает дождём...
В тишине прожекторы зловещие
Светят, не мигая, сотни дён.

Вывешены в тех же очертаниях,
Что привыкли все к ним, там, внизу.
Курсы моряки слагали дальние,
Проверяли зрение в глазу...

Кто придумал это небо мёртвое?
Мрак, нечеловеческий кошмар...
Вон, вдали, в огромном чёрном корпусе
Новогодний белый Солнца шар.

Прикоснись - оно совсем холодное.
Всё обман, что знали мы о нём.
И звезда над башней Водовзводною
Пышет жарче во стократ огнём.

Сфер каких внимая древней музыке,
Выпестован мир астральный был...
Мороком несбывшейся иллюзии
Правды в пустоту влагая сил.

Краски голубой хватило выкрасить
Что-то - в белый, что-то - в синеву...
Мир отгородили, как от Припяти
Древний Киев, стольную Москву.

Не пробраться сквозь стальную засеку,
Пусть и есть какой-то ей предел.
Сто веков пройдут ещё в безвластие -
Людям не достичь небесных тел.

Лишь мечтой - в художников творениях,
Кинолентах, книгах, фильмах мульт.
Дюжинными не придут апрелями
Их свершенья, их сиянье, культ...

Лезть ли вглубь, коль ввысь - не стоит пробовать?
Может, там Аггарта с Шамбалой?
И не обернётся ль катастрофою
Сверхглубокий здесь манёвр такой?

Или ждать, что - всё ж, ничто не вечно,
Кончатся ресурсы, и нужна
Станет та, как сталь, бесчеловечная,
Тем, кто автор, - странная межа?

Автоген пригонят галактический,
Сирином "болгарки" запоют,
И - при президенте иль величестве
Новом - в космос, всё ж, уидет путь.

А ещё - махнуть рукой на это
Можно, плюнув, и забыть совсем.
Дел и так хватает у планеты,
Мирных, самых лучших в мире дел!

Космонавт страны почившей, давней,
Голову руками обхватил,
Сел на швеллера стального крае,
И, быть может, ныне так сидит.

Каплей к капле облака слагаются,
Утр июньских кисеёй туман...
На небо лететь готова "зайцами"
Новых генерация землян.

Потерялось прошлое за далями,
Отгремел давно последний бой.
На кургане я стою в молчании,
Рядом - год две тысячи седьмой.

Не сравнять Луганск вовеки с Обнинском.
Зиждут травы вересковый мёд.
Миг рассветный. "Тёмная во облацех",
Из земли вода живая бьёт.

Сигаретный дым плывёт дорогою,
В звёзд опять всмотрюсь я божество.
Мир, как кепка "Южархеология",
Что такой - здесь нет ни у кого.

21.2-9.3.2017.