ТТ

- Огонька не найдётся? - фраза повисла в вязком воздухе ночи,  разрываемом пляшущим пламенем вечного огня. Две странные фигуры стояли уставившись в подножие памятника героям Танкограда, погибшим в Великой Войне. Один невысокий и коренастый, слегка располневший, a второй, напротив долговязый и худой - мужчины стояли и смотрели на тёмный квадрат гранита, обязанного венком из чугуна с вырывающимся из самого центра огненным цветком... Спрашивал огонька - худой. Голос его звучал робко и несколько заискивающе. Коренастый не отвечал. Он многозначительно и весомо смотрел на огонь и в его фигуре чувствовалась уверенность и даже некоторая властность.
- Что брат? Огня тебе не хватает для счастья? - скорее утвердительно констатировал он, не отводя взгляда от пламени.
Худощавый потоптался на месте и осмотрелся. Тем не менее остался стоять там же, неловко крутя в руках изрядно измятую "Приму"...
- Вот для чего ты живёшь? - неожиданно спросил коренастый тонкого.
- Не знаю... - промямлил тонкий и заскучал.
Коренастого, назовём его - Корневым, ответ тонкого не удовлетворил.
- Что значит - не знаешь??? А кто знает? - он наконец-то обратил внимание на незнакомца. Взгляд его был оценивающим и цепким.
- Что значит не знаешь? Кто знает-то? Ты местный?
- Угу...
- И это всё, что ты смог выдавить из себя? Я тебе философский вопрос задаю, а ты... Угу... Ну что это? - несколько нервно и неудовлетворенно резюмировал Корнев.
- Выпить хочешь? - неожиданно резко обратился он к тонкому.
- Хочу! - спокойно и на этот раз уверенно ответил худой мужчина.
- Пойдём!  Я знаю тут одно местечко.
И Корнев зашагал уверенной поступью по бульвару. Сзади, как приблудившаяся собачонка к случайно подъявившемуся хозяину, засеменил тонкий.
На входе в бар, охранник, пропустив Корнева, остановил тонкого. Корнев лихо осадил охранника.
- Он со мной. - теперь он смог разглядеть тонкого. На вид ему было лет сорок - сорок пять. Изрядно помятое лицо. Жирные, жидкие, чёрные волосы. Маленькие, бегающие, беспокойные глазки. С просящим и тоскливым выражением скудных и простых,  натуральных чувств. Корневу в какой-то момент стало тоскливо и скучно от вида своего ночного визави. Но, общее внутреннее настроение после приятной ностальгической встречи с друзьями и вино выпитое с ними, мгновенно развеяли тень набежавшую на него от несвежего вида тонкого. Его долговязый товарищ был экипирован во всё чёрное. Его одежда напоминала спецовку. Но, как ни странно, неплохо сидела на его сухопаром и долговязом теле. «Вид, как у преуспевающего бомжа», пронеслось в голове у Корнева. Они прошли к барной стойке и расположились прямо за ней, напротив бармена.
- Два коньяка. Мартель VSOP. С лимончиком. - небрежно бросил Корнев человеку за стойкой.
- Люблю коньячок! - подмигнул он своему товарищу.
- Ты вообще, кто? - неожиданно спросил он своего гостя.
Тонкий помолчал. Как-то неуклюже и стеснительно повертел бокал с коньяком. Робко глотнул. Кадык заходил на его горле, как будто он прошагал по пустыне несколько десятков километров. Спасительный глоток разлился мучительной и тихой радостью на его изможденном невзгодами лице...
- Никто... - тихо и как-то вкрадчиво-подобострастно выдавил из себя тонкий.
- Нет! Так не пойдёт! Я задаю вопросы, ты отвечаешь! Ясно? - категорично потребовал Корнев.
- Как тебя зовут?
- Женя... - испуганно и совершенно подавлено выдавил из себя тонкий.
- У тебя чрезвычайно редкое и красивое имя! Женя!!! Евгений! Чего ж ты так испугался Женечка? - фамильярничал и несколько бравурно подтрунивал над тонким Корнев.
- Закусывать, что будем? Жека? - самому Корневу казалось, что он заезжий кутила, этакий Ноздрёв, с доброй душой и широкими полномочиями в этой провинциальной и дикой местности. Ему эта его роль явно нравилась. Это было видно невооружённым глазом. Он прямо-таки упивался  сознанием собственного миссионерства и щедрости.
- Женечка! Ты хочешь кушать? -
- Давай ещё по коньячку и сделайте нам ваши брускетки для закусочки...! Да, и сырную тарелочку организуйте нам, пожалуйста! - заказал он бармену.
Женя следил за Корневым, как дети наблюдают за фокусником, пытаясь разгадать поразившее их волшебство... Корнев наслаждался производимым эффектом. Бармен с любопытством исподтишка наблюдал за новоявленными друзьями.
Желая помочь собеседнику преодолеть смущение и вовлекая его в разговор, Корнев предложил ему перейти за столик. Они расположились неподалёку. Женя сел напротив Корнева, согнувшись к нему прямой спиной и расположив свои длинные руки на коленях. В его позе было что-то доверительно-чуткое и виновато-внимательное... Корнев же расположился за столиком по-хозяйски и всем своим видом выражал искреннюю расположенность и заинтересованность в собеседнике. Он вообще-то был мастером по умению расположить к себе другого человека. И теперь с удовольствием чувствовал, как захватывает своими активными действиями щуплого контрагента.
Им принесли выпивку и закуски. Стол выглядел весьма привлекательно и аппетитно.
- Угощайся! - широким жестом предложил Корнев. Женя вцепился в рюмку коньяка. Было очевидно, что ему не терпится опрокинуть её. Но, он только судорожно сжимал бокал, а глазами впился в своего благодетеля ожидая от него команды. Корневу хотелось поговорить. Его понесло. Молчание и желание Жеки выпить, лишь распаляло его.
- Съешь бутерброд и мы с тобой выпьем!
От этих слов Женя весь содрогнулся, но тем не менее, неумело взял в руки маленький, перегруженный начинкой кусочек багета и частично потеряв содержимое надкусил его... Лицо его, исказилось страдальческой гримасой. Он с трудом жевал непривычную ему пищу. Организм истощённый запоями сопротивлялся обычному куску бутерброда, как-будто он пережёвывал живую лягушку...
- Эк тебя корёжит... Ты только пьёшь, что ли? - теребил он Жеку своими вопросами. Тот окончательно сконфузился и затравленно заглядывал в глаза Корнева. Команды выпить не было.
- Доедай! Пока не прожуёшь брускету, не выпьешь!
- Да я много не ем... - оправдывался Евгений.
- Давай, давай! А то уже выпить хочется! - подначивал Жеку Корнев.
Женя ел. Он как-то неумело и нехотя пережёвывал пищу. Со стороны могло показаться, что он набрал полный рот еды и теперь боится её выронить изо рта. Корнев терпеливо ждал. И хотя зрелище его не радовало, он в упор следил за медленно и нудно жующим собутыльником. Наконец-то свершилось, друзья выпили.
- Так! Давай-ка закусывай!  Кушай! Ешь, чёрт тебя подари!!! - Корнев нервничал от беспомощного и просящего взгляда Жеки.
Женя ел. Сначала медленно и безнадёжно... Но, постепенно входя во вкус. Они ещё выпили. Корнев снова заказал и выпивку, и выпечку. Они оба разошлись. Оба курили. Пили. Ели.
- Понимаешь теперь? - твердил Корнев.
- Люди в космос летают!
- Вот где твоя жена?
- Ушла она.
- А почему? Почему она ушла?
- Сказала, что я никчёмный... И ушла.
- А ты? Что ты? Ты её любил?
- Кого?
- Кого, кого? Чудило! Жену конечно.
- А за что ж её любить? Так пожили...
- Вот всё у тебя так... Пожили... За что? Любят ни за что, а почему? Ты чем сейчас живёшь? С кем? Где?
- Я с мамой живу...
- А с женой где жил?
- С мамой...
- С мамой... А без мамы ты пробовал жить?
- Я работу ищу. Меня никто не берёт. Мама говорит про меня...
Жека остановился. Он давно не говорил так продолжительно. Перед его внутренним взором приносились, то мама, то Любка, то её мама...
- Что мать-то про тебя говорит?
- А? Тридцать три несчастья, она про меня говорит.
- Как она права!
- Слушай, Жека! А давай изменим-ка твою жизнь!? А? Давай? Ты в Италии был? Ты чёрное ризотто кушал? Ты просеко пил домашнее? Ты хоть раз в театр ходил? В Москве на Красной площади бывал? Хочешь на самолёте полететь? Машину купить? Жену путёвую завести? Чтоб она маме понравилась?
Жека смотрел на Корнева и мечтал. На его лице, как-будто расправились все морщины. Впервые за ночь он улыбался. Улыбка была мечтательно-глупой и отвлечённой. Но она была чувством, а не тем подобострастным и просящим выражением, одетым как маска на его лицо до этого момента.
Перед ним возникло изображение Василисы Премудрой, красивой, тихой и покладистой... Стол накрытый, бутылочка запотевшая, огурчики малосольные... Василиса отошла к печи и повернулась к нему сидящему за столом во фраке с бабочкой и скрипкой. Он посмотрел на неё и вдруг увидел маму. Вместо Василисы Премудрой.
- Я в Чесме был. - почему-то сказал Жека.
- Ему про новую жизнь рассказывают, а он про Чесму... Ты что в Болгарии бывал?
- Нет..  Это здесь, в области...
- Так, завтра ко мне на работу приходишь! Будем тебя менять! Жизнь твою устраивать... Согласен?
- Да... А когда?
- Что когда?
- Приходить?
- Завтра!
- Ко скольки?
- К девяти. Так! Давай на посошок!
Выпили. Корнев рассчитался. Они вышли из заведения. Затем дошли до памятника героям Танкограда. Постояли у вечного огня. Корнев повторял новому знакомому как мантру:
- Завтра! В девять! Придёшь, значит хочешь жить. Не придёшь, будем считать, что это пьяный базар. Понял?
- Понял!
- Ясно тебе? В девять! Воровского 1. Понятно?
- Понятно.
- Придёшь?
- Приду.
- Тогда до завтра? Давай братан! До завтра!
- До свидания!
Корнев вернулся домой. Кое как раздевшись доплёлся до дивана. Уснул. Проснулся в 10:00. Голова раскалывалась... Принял душ. Телефон разрывался от звонков. Звонила секретарша. Корнев вспомнил о встрече, которую назначил заказчикам на 11:00. Быстро оделся и вышел. До конторы было недалеко. Он быстро пересёк центральную площадь и через проходную вошёл во двор театра, где напротив тыльной стороны театра в небольшом здании располагался вход в офис Корнева.
Напротив, в отдалении, у театра, были видны две фигуры. Они стояли держась за руки и смотрели прямо на Корнева. Одна фигура была высокой, а вторая низенькой. Вдруг Корнева прошило воспоминание. Он узнал в высоком своего вчерашнего ночного протеже. Рядом с ним по-видимому стояла его мать. Это была сухопарая старушка, благообразного вида, с платком на голове, в обрамлении выбивающихся из под него вьющихся, седых волос... Увидев Корнева старушка решительно пошла к нему навстречу, тащя за собой безвольно болтающегося и семенящего за ней, Жеку...
Голова Корнева предательски болела. Никакого желания говорить с ними у Корнева не было. Они шли прямо на него. Приблизившись. Мать заговорила первой.
- Вот привела вам сыночка. Он мне всю ночь сегодня о вас рассказывал. - Её глаза светились тихой радостью. Вместе с тем они же были исполнены тревоги и недоверия..  Корнева наверху ждали люди, которым было назначено, чертовски болела голова и ему было вовсе не до сантиментов... Женя был в галстуке, чёрной потрёпанной куртке, в чёрных же брюках и ботинках. Только белая рубашка ярко оттеняла его тощую шею и безвольное, беспомощное лицо...
- Мы с Женечкой всю ночь о вас проговорили... Он покушал  сегодня с удовольствием... Я так рада, что вы встретились...
- А вы, простите, кто?  К кому? К кому пришли-то? По какому вопросу?
- Как же так? Мы уже два часа вас здесь дожидаемся...
- Вы меня извините, но я вас в первый раз вижу. И у меня сейчас важные переговоры.... До свидания!
Корнев скрылся в подъезде своего офиса. Дверь подъезда выстрелом оборвала связь Корнева с Жекой и его матерью. Он взлетел на второй этаж, ворвался в контору. Посетителей ещё не было. Секретарь принесла пачку документов на подпись. И по одному давала Корневу их подписывать. Он механически , не задумываясь подписал несколько бумаг. Неожиданно подскочил со своего места, чуть не сбил секретаршу, выскочил на улицу и добежал до шлагбаума... Но... Жени с мамой уже нигде не было...
Возвращался Корнев назад вяло… Ноги как-то сразу стали ватными и переставлять их приходилось с неимоверным трудом. Лёгкость бытия исчезла. Перед глазами стояла мать Жеки. Такая трепетная и немного испуганно заглядывающая ему прямо в глаза… Воздуха вокруг не хватало. Темнело в глазах. Земля в виде растрескавшегося и плохо положенного асфальта уходила из под ног. На глазах навернулись слёзы. Корневу стало нестерпимо жаль себя, Жеку и в особенности его матушку. Обманутую его минутной слабостью и несвойственным его натуре спонтанным и жестоким решением. Он тяжело прошёл мерзкую, воняющую собачатиной, проходную и вышел во двор… Тяжко вздохнул, посмотрел на небо и решительно взялся за дверь ведущую в подъезд. Дверь оказалась незапертой и он шагнул в пахнущую сыростью темноту. Он почувствовал боль не сразу. Сначала он едва различил ухом непонятную возню у себя за спиной. Затем увидел лицо Жеки, совершенно беспристрастное и даже несколько равнодушное. «Теперь замолчит навсегда» промелькнула мысль в голове Корнева. Он обрадовался этой мысли, как-будто ещё была надежда…
- Всё можно поправить! Всё поправимо! Сейчас, сейчас! – предательская боль и тошнота прокатились по всему телу и уже где-то вдалеке раздался оглушительный хлопок металлической, подъездной двери…
- А когда я выходил хлопка не было… - мелькнуло озарением рецепторов мозга в помутившейся голове Корнева…
- Не ходите девки в баню… Не ходите париться… От горячие припарки, пудра вся отвалится….

Конец