Стихотворение месяца-55 - Обзор Семёна Каца

1.  «Мы поедем в Висконсин»
    (Пьеса для фортепиано в четыре руки)

    Мы поедем в Висконсин
    Кушать сочный апельсин!

    В голубом автомобиле
    Из тоски родных осин
    Под мотивы рокабилли
    Мы уедем в Висконсин.

    В понедельник утром рано
    Напоследок пофорсим –
    Поплывём по океану,
    Не снимая мокасин.

    “Скоро, скоро Висконсин!” –
    Стонет старый клавесин.

    Мы стройны и смелооки,
    Наши груди – колесом.
    Мы увидим Милуоки,
    Джейнесвилл и Мадисон.

    У малютки Марио
    С озера Онтарио
    Нос такой, что не приснится
    Ни в одном кошмаре – о-o-o…

    Юта, Мэн и Висконсин,
    Ваше дело – керосин.
    Пойте бодро, эврибади:*
    “Give me God my grievous sin!”**

    Мы поедем в Висконсин,
    А тебя не пригласим!

Вспоминаются шлягер «Мы поедем в Комарово...» и песенка из оперетты «Поедем в Бороздин...».
Весёленький стишок, но не более того.
Впрочем, и придраться не к чему – в своём жанре неплохо.

4/4

 

 2.   "Крокодильное"

    Сказать хочу без капли лжи о личном, о своём –
    Как хорошо на свете жить и жрать людей живьём.
    Они на прикус хороши, на пОгрыз, на заглот,
    Но жрать их сразу не спеши, а то эффект не тот.
    
    Им, как и всем, нужна вода. И человек, как гусь,
    Пусть поплывёт – его тогда за лапку нежно кусь.
    И сразу он такой буль-буль, и ручками шлёп-шлёп –
    Стремится сделать что-нибудь, не утянули чтоб.
    
    В крови его адреналин, в трусах его тепло.
    Трусы придётся удалить, чтоб в рот не затекло,
    Теперь открой пошире пасть и откуси кусок,
    Чтоб косточки такие – хрясь, и черепушка – чпок.
    
    О, человек, мой сладкий грех, так вкусен и труслив!
    Тащи его и жри скорей, покуда не спасли.
    Пусть говорят, что это жуть, но мой ответ один –
    Я крокодил, я крокожу, я буду крокодить!

 

Не знаю, что и сказать. Если юмор, то чёрный. Если ирония, то мрачная.
Если сатира, то безадресная.
Но рифмы имеются. Ритм заметен. Автор сам смеялся своим находкам.

Поэтому 4/3

 

3.    «Баянист»

    Зацелованный дождём до последней нитки
    Под Марусиным окном рву меха баяна.
    Проскользнувшие в нутро крепкие напитки
    Позволяют мне звучать очень forte-пьяно.

    Заморгала в небесах месячная долька
    И укрылась от меня за лиловой тучей.
    Даже Мурка мой вокал слушала недолго,
    Нагло фыркнув мне в лицо: – Я мурлычу лучше!

    Дом внезапно распахнул жёлтый глаз окошка,
    Где пружиной промелькнул стан возможной тёщи,
    И внезапно на меня вылилась окрошка,
    А забытый в ней черпак выпал следом... В общем

    Долго я тащил баян через огороды,
    Ободрал его меха и свои колени.
    Но характер у меня стойкий от природы:
    Завтра вечером спою под окном у Лены.

 

Самоирония ЛГ подкупает.

4/3

 

 4.  «Эстетское»
    
    Конец июля. Месяц низко
    висит, рукой достать легко.
    Я пью со льдом шотландский виски,
    а ты – шампанское "Клико".
    
    Жарою одарило лето,
    но вдалеке видна гроза.
    Мы смотрим ночь, как два эстета,
    друг другу слова не сказав.
    
    Зачем они в такое время:
    звенит бокал, горит свеча,
    и грозовых нарядов темень
    так модно смотрится сейчас.
    
    Степенно пробуждались звуки,
    и, повинуясь красоте,
    соприкоснулись наши руки
    и губы... Дождик шелестел...
    
    Прекрасна музыка ночная,
    и молний блеск, и грома бас.
    Азартно Скрябина играя,
    гроза приветствовала нас.

 

По крайней мере в этом стихотворении есть смысл – любовное свидание на фоне грозы.

4/4

 

5.    Несбывшаяся любовь

    "Пир до зари!" -
    Позвал нас школьный бал!
    Светили в окна звёзды-фонари...
    Я белый танец, словно чуда, ждал,
    Чтоб злой судьбе не проиграть пари.

    Не проиграл -
    Решила пригласить
    На танец, о котором я мечтал!
    "О том на память, что могло бы быть"-
    Даря, на фото фразу написал.

    А на заре
    Спаситель-самолёт
    Из детских лет увёз меня скорей,
    Но первая любовь, как горький мёд,
    Иконкою висит на алтаре...

    С тех пор прошло
    Двенадцать тысяч дней,
    И сотни вёрст меж нами пролегло,
    Но, верю, повторится танец с ней ,
    Несбывшейся любви даря тепло...

 

Ох, автор, такая замечательная тема – белый танец на школьном балу и так небрежно, мимоходом,  оставшаяся нераскрытой.Но что поделать – рифмы есть, ритм присутствует, это создаёт иллюзию стихотворения.

4/3

 

6.    «Я поцелую лето на прощанье»

    Я молча смотрю в голубичные, сизые дали,
    В последние дни уходящего нежного лета.
    Такого короткого, словно случайно украли
    И спрятали спешно в кулёк прошлогодней газеты.

    А небо нахмурило грозно свинцовые брови
    Из туч уплывающих вместе с пунцовым закатом,
    Слепило из них непонятных косматых чудовищ
    И сверху покрыло неровно лавандовым лаком.

    Целую тебя на прощанье  в прохладные губы,
    Щекой прижимаясь к запястью рябиновых дланей.
    Надменные люди обычно невежливо грубы,
    Бросают упрёки взамен сокровенных желаний.

    Удачи! Моё дорогое, с Ореховым Спасом!
    Спасибо! За зелень лесов и лазурную просинь,
    За грозы, дожди, и за радугу солнечных красок,
    За счастье, с которым встречаю янтарную осень...

 

Не очень люблю сезонные стихи, но мы все ими грешим.
Можно отметить, что кулёк не газеты, а из газеты,
«просинь-осень» - махровый штамп, и прочие технические детали.
4/4

7. Ранен или...

«Это кто? Люди? Не могу поверить.
Люди не носят туман в кармане.
Мне перейти надо на другой берег.
Иначе я утону в тумане.»
От Автора.

Холодно, боль вокруг, руки не держат небо,
Плачут, обняв меня, смутные облака.
Ты обещал, мой друг, утром не будет снега.
Холодно, тишина, в мире ни огонька.

Вижу! Пробился свет. Кто осветил просёлок?
Кто? Не могу понять. Холод застил глаза.
В сердце моём застрял жёлтой луны осколок,
Рядышком прилегла маленькая слеза.

Звуки чужих шагов, шорох опавших листьев,
Запах раскрытых рук, пряный букет вина.
Жаль, я не смог принять белого снега мысли,
Верный, любимый конь сбросил в туман меня.

Люди стоят и ждут, им нелегко поверить.
Пройден огромный путь, я не хочу молчать!
Мне бы ещё чуть-чуть, я бы открыл им двери,
Холодно, мокрый снег, руки бы поменять.

 

Небо держат, как известно, Атланты. Но они не скачут на конях по просёлку.
Что-то не то с идеей стихотворения, но техника была бы выше без рифмы «молчать-поменять»

4/4

 

8.    «Электрон и позитрон»

    Добро от зла не может отделиться.
    В любом успехе кроется беда.
    Встречаясь со своей античастицей,
    Частица исчезает навсегда.

    Бывает и обратное движенье,
    Которое способно созидать.
    Волшебный миг. На свет родился гений,
    Или злодей. И родила их мать.

    Из ничего по прихоти поэта,
    Как будто электрон и позитрон,
    Добро и зло – две ипостаси света
    Появятся, заполнив небосклон.

 

Вполне себе философически!

5/5

 

9.    "Когда бы..."

    I.
    Когда бы я родился соловьём,
    То песен не писал бы на бумаге.
    Я пел бы на заре тебе о Нём
    С любовью, что оставлена в ГУЛАГе.

    На той берёзе белой под окном,
    В листве зелёной, сердцем замирая,
    Тебе я пел бы, милая, о том,
    Как снишься ты Ему в чужбине-крае.

    Там поздно просыпается весна,
    И снег лежит тяжёлым испытаньем.
    Тоска терзает сердце докрасна
    Пророчеством нетающим, печальным.

    И чем сильней шумит весной листва,
    Тем звонче голос маленького птаха.
    Прости, что о любви не написал...
    Из холода смертельного ГУЛАГа.

    II.

    Когда бы в мир явилась я цветком,
    Стихов я на листах бы не писала.
    Цвела бы я с любовью под окном
    С восхода до заката розой алой.

    Храня бессрочно память о былом,
    Ждала бы мимолётное свиданье.
    Росой кристальной плакала о Нём
    В туманности, нахлынувшей бескрайне.

    Живительная сила красоты,
    Дарованная свыше во спасенье,
    Смогла бы день согреть, который стыл,
    Порой холодной сумрачной осенней.

    На зорьке песни пел бы соловей.
    Не нужно было бы другого блага
    Как нежность, не написанная Ей,
    Из лютого далёкого ГУЛАГа.

 

«Поэт в России больше, чем поэт...»
Горькие и живительные строки...

5/5

10. "Киплинговское"

      Я ему всегда говорил: сбросишь шкуру — обратно не влезешь! [Каа о Шерхане]
                «Книга джунглей» Редьярд Киплинг
 

Даже если всю жизнь был вожаком
И вел свою стаю дорогою только ввысь.
Время сорвется с карниза, как снежный ком,
С криком истошным: «Акелла – не промахнись».

Воздух в груди обжигает, как старый scotch,
Время - Табаки смеется тебе во след.
Ты понимаешь, что больше не сможешь мочь
Прыгать, как раньше, не думая, сквозь запрет.

Волчью стаю пора пропустить вперед.
Время рассудит, кто будет из них вожак.
Старый Балу, утешая тебя, соврет:
«Мы их догоним», но это не будет так.

А будет холодная осень. Пустой стакан
И телефон, забывший, когда звонил.
Ты поймешь, почему же так зол Шер-Хан,
И почему он  Маугли не любил.

 

Об одиночестве правителей, об «Осени патриарха»...

5/4

 

11. «Сонет. - Нам предстоит шагнуть...»


Нам предстоит шагнуть из жизни в тленье,
И это нам известно наперёд;
Не ведаем лишь точное мгновенье,
Когда последний шаг произойдёт.

Беспечно мысль об этом отгоняя,
Взахлёб мы «жить и чувствовать спешим»,
Ан, глядь, — гостья с косою прилетает
Не только к старым, но и к молодым.

Мальчишка ли погибнет лет в пятнадцать,
Столетний ли скончается старик, —
Блажен, кто не успеет испугаться
И ясно осознать свой смертный миг.

Выходит, раз судьба не в нашей власти,
То в знаньи — сила, а в незнаньи — счастье.

 

Мысль понятная и выражена ярко.
Но что-то не то с ударением в слове «гостьЯ»

4/5

 

12. «О погоде»
 
Два месяца льют проливные дожди
Совсем надоели, лишили покоя.
На улицу трудно сейчас выходить.
(Как хочется шума морского прибоя).
 
Повсюду огромные лужи и грязь,
Все мхом заросли в огороде дорожки.
Опять промолчу, от досады томясь…
И падает дождик уныло в ладошки.
 
«Погода наладится лишь в сентябре»
Послышалось… Встану поближе к экрану.
Не верю прогнозам, могу пренебречь,
Уйду… Телевизор смотреть перестану.
 
На шаре воздушном взлечу в вышину
Заштопаю небо иголочкой тонкой.
Для этого нужно лишь пара минут,
Я выполню быстро свою работёнку.
 
А хмурые тучи рукой разведу.
Пусть солнечным будет начало июля.
Поможем природе исправить беду?
Чтоб местные жители мне улыбнулись.

 

Индифферентно отношусь к метеорологическим стихам,
Но за добрые намерения

4/4.

 

13. «Вот так»
 
Ну что за жизнь, вся водка выпита,
И только крошки на столе,
Скатерка грустная не вытерта,
И настроение во мгле.
 
Мозги застыли неприкаянно,
Стоят без умысла дела,
Вот-вот придет порог отчаянья,
И рядом белочка прошла.
 
В своих минутах снова мечемся,
Но выход наглухо закрыт,
Тот, кто сказал – любовь не лечится,
Был прав, и это без обид…
 
Нет  ни беды, ни утешения,
Засохли  пиршества следы,
У сердца сбои с отоплением,
И стонет  жажда без воды.
 
Помочь не могут в ситуации
Все дорогие коньяки,
И вянут  белые акации,
Вот так и гибнут мужики.

 

Автор, а что, если есенинские строки «Пускай ты выпита другим...»
Относятся не к любимой женщине, а к бутылке водки?

4/3

 

14. «Дурацкие сказки рыбацкие»

«Намеченное близко», – хихикнул дурачок!
Скачок эмоций  – "бреднем"… рыбачит на сачок,
Который сам придумал, где минусуя плюс,
Копнул червя сомнений и, плюнув на крючок
Словесной лески… рыбку…
Темнеет.

Лунный флюс
Небесные таблетки из ваты дождевой
Зевком глотает нервно. И хочется домой…

Рассвет, закат…  всё ближе и , кажется, вот-вот
Возьмёт и прыгнет золотом в дураких слов компот,
И ровно три желания… не смог, беру, хочу!

Когда-то в тридесятых, за тридевять хлопот
И странствий безуспешных найти ответ-мечту
Дурацкие герои скитались без ума.
Им небом даль светила, очей голубизна.

…рыбачить дело плёвое – подкормку не забыть!
А быть крючку заглоченным, а может и не быть,
Решает воля случая и случай не простак –
Давно рыбачит на земле, а червячком – дурак…

 

Припомнился старый анекдот.

-  Пойдём на рыбалку.

-  Да я не умею.

-         А  чего тут уметь, наливай да пей.

4/3

 

Гайдара читает нам на ночь дед:
Про камень, про летчика, про пакет,
Потом выключает свет.
- Дедуль, значит, камень еще лежит?
Ты мог бы разбить и второй раз жить!
- Ну, что вы, конечно, нет.
 
Однажды я видел в глухом селе,
Как тихо по мёрзлой и злой земле
Струится Голодный Лёд.
Он жертву не ищет - сама придёт,
Чтоб жизнь ее выпили, как компот,
Оставив отрыжку-год.
 
В долинном ауле старик-черкес
Вздыхал, не советовал ехать в лес,
Где дремлет Пиявка-Пень.
На мох бирюзовый он манит в тень,
И кружится мир, и цветёт сирень...
Присядешь - умрешь в тот день.
 
Гайдар что-то слышал, но только вы
Узнаете правду: седой ковыль
Скрывает в степи овраг.
В нём камень над щелью, на камне знак:
"Верни себе молодость - брось пятак!" -
И кто-то рискнёт. Дурак.
 
Мир дрогнет, раздвинется - как в пять лет:
Пыхтит самовар на большом столе,
Сестра разливает чай...
Здесь гости - он знает, что ждёт их всех,
Но речь малыша вызывает смех,
И станет малыш молчать.
 
Поймет, что нельзя ничего менять,
Придётся опять получать ремня
За трусость и за враньё.
Натянута туго событий нить,
Её не порвать, только дальше плыть,
Как все; и он поплывёт.
 
Опять испугается и соврёт,
В который раз мучаясь наперёд
За каждый неловкий шаг.
И будет молить в свой последний день:
Пусть всё, что угодно, пусть Лёд и Пень.
Но снова пойдёт в овраг...

Идея стиха понятна, но но её иллюстрация затянута и размыта.

4/4

16. «Конфуз»


Утомился по жизни слегка я.
Не сказать чтобы враг, либо гад.
Столько лет ерундой увлекаясь,
не скопил ни ума, ни богатств.

Для тебя я не молод, – пожалуй, стар.
Корабля обветшалая снасть.
Принимаешь такого? – Пожалуйста.
Но тебе не мешало бы знать,

что ночами я душу свою ем
и делиться ни с кем не хочу.
В ствол – патрон холостой. Повоюем,
понарошку без пламенных чувств?

Убедимся воочию: аура
не смогла изменить нашу жизнь...
лишь собачка твоя чихуауа
надудонила мне на шузы.

Обалденная рифма «свою ем – повоюем»...

4/4

17. «Яма»
 
Вот я стою на коленях, уставясь в яму -
в яме поэты, священники, доктор Кох.
Конвой равнодушен, могильщики мрачно-пьяны,
над ямой лишь жертвы, палач, и над нами Бог.
 
Бог милосерден, невидим, привычен к боли,
а мне бы хоть слово напутствия в этот час,
когда в барабаны наганов ложатся пули,
и нового утра не будет для мёртвых нас.
 
Я помню гимназию, танцы и реверансы,
вокзал Царскосельский, поездки на Острова -
наивность простительна, мудрость - не книги в ранце.
Но пули – лекарство от памяти в головах.
 
Елагинский парк, летний вечер - ведь было, было,
но кто я теперь, и в кого превратились вы -
подлец и палач, а когда-то я вас любила.
Теперь пусть вас любят расстрельные эти рвы.
 
Когда-то Фон Арьен, а ныне чекист Фонарьин, -
вы продали душу, но дьявол не заплатил.
Всё меньше людей рядом с вами, всё больше тварей.
И ров вам на всех один, и конец один.
 
Пока вы там целитесь в стриженый мой затылок,
я жду, и из горла выходит последний пар.
Стреляйте уже, чтобы я навсегда остыла,
не нюхала больше в бараке зловонных нар,
 
забыла плакат, где рабочий, багров и молод,
готовится насмерть забить старика в пенсне
и над дамой в шляпке воздет рисованный молот.
Вот молот, товарищ, убей их – куда ясней?
 
И к молоту - серп, а крестьянина - в жертву, в жатву.
 
Соловецкий ветер, проволокой звеня,
дышит морозом, а мне в телогрейке жарко.
 
Казнь без вины так обидна, нелепа, жалка…
 
Вшей только жалко -
погибнут здесь без меня.

Страшно и больно...

4/5

18. «Осколок»

Прими меня, как данность, как поток
Крыло небесной птицы принимает.
Ростком прими, что тянет к солнцу мая,
Листки, ломая камень между строк.
Прими туманом, утренней росой
По желобкам и впадинкам, как травы.
Прими меня, как лучшую из равных.
Прими, как море принимает соль –
Неотделимой частью! Без тебя
Я лишь частица замысла, осколок...
Прими, как клятвы принимают слово -
Преображая душу, сердце, взгляд.
Прими, как принимает снег земля -
В нем не угроза, а тепло и благо.
Прими, как стих, что приняла бумага.
Прими как пламя, лист с угла паля.

Лучшее из того, что я сегодня прочитал!

5+/5+

Спасибо и удачи Вам.
Семён Кац