Смутное время. Часть 2. Лжедмитрий 1. Конец

Смутное время. Часть 2. Лжедмитрий (1).

Часть четвёртая. Атаман трёх Лжедмитриев.

Жил на Дону Иван Заруцкий,
Казачьим атаманом был.
К крымским татарам попадает,
В юные годы он там в плен.

Сумел бежать он из неволи,
И там пробраться смог на Дон.
Авторитет там заимеет,
Там выбран атаманом был.

Молва тут шла о самозванце.
При нём карьера, мол, росла,
Заруцкий вместе с казаками,
На ловлю жар – птицы пошёл.

Он с казаками в войско влился,
Которое,  Лжедмитрий вёл.
Одним из тех Заруцкий будет,
Кто с самозванцем в Москву шёл.

Пятая часть. Самозванец в Москве.

В Путивле до весны он пробыл,
Время же даром не терял.
Распускал слухи о спасенье,
Народу ж блага обещал.

Конечно, люди говорили,
Что, вовсе не Дмитрий, он, всё ж.
А бывший дьякон. Ибо знали,
Многие же его в лицо.

Чтобы развеять все сомненья,
Лжедмитрий же представил там,
Какого-то монаха людям,
И принародно объявил:

«Вот настоящий расстрига Отрепьев!»

1605 год. Май.
Произошло тогда ж событье,
Умер царь Борис Годунов.
Открывшее уже путь к трону,
Лжедмитрию. Но, вот – дела…

На царство там уже венчали,
Фёдора  Годунова там.
Хоть там, в народе и ворчали,
Но, Фёдор всё ж взошёл на трон.

Народ в последние уж годы,
Там недолюбливал царя.
А уж его сыну подавно,
Повиноваться не желал.

Да ещё в тот момент тем боле,
Когда к столице подходил,
«Потомок» Грозного – тот Дмитрий,
Присягу ж изменили там.

«Клянёмся не хотеть на государство,
Московского злодея, именующего себя Дмитрием!»
Народ же рассудит так: «Даже Годуновы не говорят о нём,
Как о Григории Отрепьеве. Значит сказка о беглом
Диаконе Чудовском – вымысел! Кто же сей Дмитрий, если неистинный?»

А после этого прискачет,
С вестью гонец уже в Путивль.
«Что половина русских в войске,
С Басмановым  перешла к ним.

На стороне, те, самозванца,
А тот к столице уже шёл.
Везде в народе там встречали,
Освободителем его.

1июня 1605 года.
Случился бунт в Москве в то время,
Лжедмитрий  ж подошёл к Москве.
Царь Фёдор, с Ксенией, сестрою,
С матерью уж – под стражей там.

И прежде чем въехать в столицу,
Лжедмитрий  (1) приказал убить,
Царя  и мать. Сестру ж – оставить,
Красавицу себе забрать.

16 июня.
У стен Москвы стоял Лжедмитрий (1),
Расположил он лагерь там.
Тут, знать столичная вся вышла,
С хлебом и с солью. Пригласив:

«Иди и владей достоянием предков!»

Великодушно самозванец,
Принял их приглашение.
20-го июня въехал,
В столицу на своём коне.

Был статно сложен тот Григорий,
Прекрасный лоб у него был.
Глаза умные, с выраженьем,
Признак породы, явный тут.

Он первым делом посещает,
Могилу Грозного – отца.
И где слезу там проливает,
Над прахом своего отца.

18 июня.
Вскоре из ссылки возвращают,
Марфу. То, Грозного - жена.
Мать с сыном «узнают» друг друга,
От радости – рыдали те.

Народ уже не сомневался,
Что передним – там, сын царя.
Что он и есть истинный Дмитрий,
Что, не убит, а выжил он:

«Я могу двумя способами удержаться на престоле:
Тиранством и милостью, - объявил самозванец-
 Хочу испытать милость – не проливать крови!»

Мать посещал он каждодневно,
Испрашивал её ж всегда,
Вначале каждого там дела,
Благословения прося.

С войском в Москве тот выступая,
Поклялся Дмитрий там тогда,
Перед иконой чудотворной,
Там, богоматери

Что отдаёт себя и дело,
Покрову Святой Матери.
Был образованным он очень,
Всем уважение внушал.

Много читал, и вёл беседы,
Поляков умных выбирал,
Был любознателен он очень,
Знаниями всех удивлял.

«С Божию помощью, как только,
Я стану там русским царём,
Сейчас же заведу я школы,
Чтоб все могли читать, писать.

Университет в Москве будет,
И за границу я пошлю,
Русских. А к себе уже буду,
Умных оттуда приглашать.

И чтобы, их, уже примером,
Побудит моих русских всех,
Детей своих учить на деле,
Искусствам и наукам там.

И поначалу тот Лжедмитрий,
Был милосердным там для всех.
Удвоил жалованье людям,
Отменит пошлины, налог.

Бессовестных судей он снимет,
Миловал, кто в опале был.
И с челобитными всех примет.
Сам лично людей принимал.

Не нравилось, правда, там людям,
Что презирает новый царь.
Всё русское. Предпочитая,
Всё иностранное тогда ж.

Свой внешний вид он там изменит,
Причёску и одежды все.
Обычаи не наши будут,
И не крестился у икон.

Помещики теряли право,
Коль, не кормили там людей.
Всем предоставил он свободу,
Торговлю, промыслы вести.

Стесненья въезда в государство,
И к  выезду, там, из него,
Перемещений  задержанья,
Были им там прекращены.

«Я не хочу никого стеснять, пусть мои владения
будут во всём свободными. Я обогащу свободной торговлей,
своё государство. Пусть обо мне разнесётся добрая слава
как о царе, я  заставлю все народы уважать Россию!»

Установили англичане,
Что, Дмитрий – первый государь,
В Европе, сделавший свободной,
Свою страну, на зависть всем.

Но, между тем в Москве всё чаще,
Там поговаривали уж,
Что там сидит теперь на троне,
Вовсе не Дмитрий. Кто ж тогда?

Дав обещание народу,
Не проливать там чью – то кровь,
Не удалось сдержать то слово,
Казнил, кто был против него.

Немало там людей найдётся,
Кто не желал видеть тогда,
На троне русском самозванца,
К власти придя, заговор вскрыл.

Думу,  в Сенат преобразует,
И ежедневно бывал там.
Сам разбирал дела мирские,
Порою суд  сам учинял.

Никто – лучше верхом не ездил,
И на охоте вёл себя,
Довольно смело. Знал ученья,
По вере православной, он.

От Папы Римского получит,
Он, титул – императора.
С ним отношения наладит,
 И переписку с Папой вёл.

Но, Дмитрий там не поддавался,
Давлению Папы тогда,
Чтоб православие там слилось,
Уж с церковью католической.

И Дмитрий там не собирался,
Иезуитам подарить,
Свободу действий их, в России,
Со Швецией – не воевал.

А Сигизмунду(3) он не отдал,
Смоленск, как тот тогда ж хотел,
И земли Северные так же,
Что обещал ещё ж тогда.

Шестая часть.   Поляки в Москве.

24 апреля 1606 год.
Москва торжественно встречала,
Марину Мнишек. С ней отца.
Ещё ж две тысячи поляков,
Знатных, со свитою своей.

В лучших домах их разместили,
Владельцев выселив пред тем.
8-го мая состоялась,
Свадьба Марины с «Дмитрием».

Произошло это лишь после,
Коронования её.
Она ж по русским там законам,
Быть, православною, должна.

Но, на отрез та отказалась,
Отречься от веры своей.
Под ропот толпы возмущённой,
Ввёл католичку «Дмитрий» в храм.

Несколько дней пир продолжался,
Разгорячённые вином,
В Москве вели себя поляки,
Словно хозяева они.

Так, иноземные солдаты,
Ходили с саблями в руках,
Людей там многих убивали,
И вламывались в их дома.

Насиловали жён, девиц там,
Кто ж к справедливости взывал,
На то поляки отвечали,
Что теперь главные они:

«Что нам ваш царь? Мы дали вам царя!»

Лжедмитрию уж сообщили,
Тревожные новости там:
«На грани бунта, мол, столица,
А тот весело отвечал:

«Я держу в руке Москву и государство. Ничто
Не смеет двинуться без моей воли!»

Седьмая часть. Конец Лжедмитрия(1).

 17 мая 1606 года.
И тут, вдруг, уже рано утром,
Зазвонил колокол в набат.
На храме Святого Илии, то было,
В ответ – набат по всей Москве.

Людьми заполнилась столица,
На улицах – с оружьем все.
В дома они все устремились,
К хмельным полякам, спали что.

И избивать поляков стали,
Так, ненавистных там их всех.
Разбуженный этим набатом,
Лжедмитрий выглянул в окно.

Послал Басманова разведать:
«Что, хотят люди эти все?»
А тот встревоженный вернулся,
И самозванцу объявил:

«Всё кончилось! Москва бунтует!
Хотят все твоей головы.
Советую тебе спасаться!»
А сам от страха трясся весь

И схватит тогда самозванец,
Там у охранника бердыш,
Выбежал в сени там к народу,
Оружием тряся, кричал:

«Я вам не Годунов!»

В ответ выстрелы прогремели,
И понял Лжедмитрий уж тут,
Что положение – опасно,
Надо что-то предпринимать.

И по дворцу он заметался,
Потом он выпрыгнул в окно.
Но, неудачно – ноги вывих,
К тому же голову разбил.

Стрельцы его там подобрали,
И тот взмолился в их ногах,
Чтоб, те - его не выдавали,
И защитили чтоб от тех.

Не заговорщики те были,
Узнав «царя» - став, защищать.
И бунтарям они заявят,
Условие уже своё:

«Если вдова – царица скажет, что он сын её,
То мы – умрём за него!»

Царица ж Марфа объявила,
Что её сын погиб тогда,
В Угличе умер. Лгать заставят,
Угрозами тогда ж её.

«Кто ты, злодей? – набросился народ на самозванца,
но тот стоял на своём, клянясь:»Вы же знаете, я – Дмитрий!»

Один с сынов боярских вышел,
Вперёд. Лжедмитрия – убив.
В упор выстрелом, попал в сердце.
Тут появилась уж толпа.

Она набросилась на тело,
Бить стала, копьями колоть.
Рубить мечами, чем попало,
Вот так, расправились там с ним.

И после «царя» уже голым,
Проволокли по всей Москве.
Выставят всем на обозренье,
На три дня голову его.

На грудь там водрузили маску,
Которую, готовил тот,
К придворному там маскараду,
Что затевал тот при дворе.

Сожгут там тело самозванца,
И прах смешают там с золой.
И зарядивши этим пушку,
И выстрелят – отколь пришёл.

Продолжение следует