Тропы. Стихи и песни из горного цикла

НАД ГОРАМИ

Я видел горы свысока,
идя путём вершин.
Мне в мозг впечаталась строка:
"Прекрасен сход лавин...".

Окликни тишь, что спит века,
и всё сойдёт с основ...
Но стыли синие снега
на спинах ледников.

Казались пропасти игрой
горячечной мечты,
смыкались там гора с горой
в бескрайние хребты.

Лепились сёла, точно мох,
убоги и тесны,
и реки брали мир врасплох,
срываясь с крутизны.

Наш самолёт бросало в дрожь
над безднами лететь.
И я подумал: вот где ложь
не сможет уцелеть!

1977



КАВКАЗ

Собрание скал, где паденье лавины - как выстрел,
а горные кручи, увы, не добры и не злы,
Кавказ, где за каждой вершиною по альпинисту
и, видимо, в Красную Книгу давно улетели орлы.

Но всё ещё горы стоят и вдыхают туманы,
и воздух морозен, и так же прозрачен и свеж,
и люди скупы на слова, но в делах постоянны,
и к Богу поближе, а, значит, есть шанс для надежд.

1977



РУССКАЯ ГОРЯНКА

У родника, нагнувшись над водою,
ловя струю в серебряный кувшин,
стояла дева, строгой красотою
пленяя взгляды старцев и мужчин.

Белее всех снегов с вершин Кавказа,
зарёю алой тронутое чуть,
лицо её, чуть скрытое от глаза
платком, светилось, обнажая суть.

Из-под ресниц, синей аквамарина,
пылал огонь, в груди стесняя вдох.
Горянку на Руси назвали Ниной, -
там, где Всевышний не Аллах, а Бог.

1977



ТРОПЫ

Случается в жизни решиться на шаг,
отбросив, как хлам, что придумали люди.
Пусть глянец на всём, чую: что-то не так,
и лишь самому докопаться до сути.

А мне говорят: "Светел мир и велик,
где правят расчёты и точные числа.
Живи, как другие, не лезь напрямик.
Что толку в метаньях и поисках смысла?

Хлебнув передряг, ты вернулся назад,
а было б спокойней остаться у дома.
К чему рисковать и блуждать наугад,
и так ли уж плохи одни аксиомы?"

Но всем вопреки путь я выбрал иной,
минуя дороги, прямые, как стропы.
С тех пор простираются передо мной
глухие, кривые, окольные тропы...

1977



КЛЮЧ

В расселине, источенной ветрами,
где только мох, а дальше - пики круч,
как раной, укрываемой горами,
вне времени струится чистый ключ.

Он недоступен людям и не тронут
ничьим дыханьем. Свят и одинок.
Лишь камни иногда обвалом стонут,
храня от нас неведомый исток.

1977



ПРИВАЛ У ВЕРШИНЫ

Наша палатка - спрятаться где бы! -
снежного склона синий цветок.
Вниз - редколесье, вверх - только небо,
запад в закате, в тучах восток.

Ночь на пороге. Греем консервы.
Булькает чайник талой воды,
что-то такое трогает нервы, -
то ли надежды, то ли беды.

Чахлый костёрик - наше богатство.
В рации трески и болтовня.
Так посвящают в горное братство,
волю и веру только ценя.

Утром проснёмся: в инее белом
наша палатка - синий лоскут.
Выйти к вершине - это полдела,
надо вернуться к тем, кто нас ждут.

1978



БАЛЛАДА ОБ ЭДЕЛЬВЕЙСЕ

Где туманы дремлют и поныне,
порожденьем недоступных мест
рос цветок прекрасный на вершине,
нежно называясь эдельвейс.

С высотой небес устав бороться,
пролетал орёл к исходу дня
там, где эдельвейс тянулся к солнцу,
головы бесстрашно не клоня.

Так и жил бы он, ничьей рукою
не встревожен, так же свеж и чист,
но однажды в этот край покоя
вторгся, страх презревший, альпинист.

Лез по скалам он, как по ступеням,
и вершин без счёта покорил,
чужд был сожаленьям и сомненьям,
и цветистых слов не говорил.

Тот, кому победы мало значат,
сделал на вершину первый шаг
и сорвал цветок, как приз удачи,
а потом впихнул его в рюкзак.

И - назад, свою развеяв скуку,
покоряя дальше белый свет.
Но тому, кто поднимает руку
на красу Земли, спасенья нет.

Зашатался камень под рукою,
задрожал и канул свод небес.
Покоритель спит в краю покоя,
рядом с ним - увядший эдельвейс.

Что ж, на свете всякое бывает, -
погибают люди там и тут...
Горы боль свою не забывают,
эдельвейсы снова прорастут.

1979



Следишь за миром через "цейс"
в глухом безлюдье постоянном,
живёшь в горах, как эдельвейс,
вдыхая холод и туманы.

На высоте чистейший слог
сгорает в рифме и длиннотах,
и только тишина и Бог,
и через месяц день отлёта...

1979



Глохло лето в июле,
в горы лезла жара,
ветры знойные дули,
торопя нас: "Пора!"

Молча заперли двери
и, взвалив рюкзаки,
вышли, судьбам не веря,
к руслу горной реки.

Ах, какие пейзажи
в государстве моём!
Возвратимся - расскажем,
или лучше - споём.

Горы в небо уходят,
за собой нас зовут,-
неподвластные моде,
вечность переживут.

А какие там птицы,
не синицы - орлы!
Вот бы здесь поселиться
у подножья скалы.

Спать под грохот лавины,
просыпаться легко,
и глядеть на долины
с высоты облаков,

пить пригоршнями воду
из студёной реки,
и в любую погоду
не страдать от тоски.

Мы всходили на кручи
и спускались с небес.
В жизни не было лучше
и спокойней, чем здесь.

И когда возвращаться
наступила пора,
мы не стали прощаться
чтоб вернуться к горам.

Не сумеем вернуться,
сгинув где-то в веках, -
наши души спасутся
на альпийских лугах,

там, где лёд, вмёрзший в камень,
да небесный простор,
сохранясь облаками
и вершинами гор.

1979



Пока собирались мы в позднюю осень
на горные склоны далёких высот,
засыпала листья багряные проседь,
и ветер их стаи по тропам несёт.

Пока набивали свои рюкзаки мы,
всё шутки шутили, дымя за столом,
раскаялась осень, впустив к себе зиму, -
что ж, ей за беспечность теперь поделом.

О краткости отпуска лишь беспокоясь,
пытались нагнать ускользающий век.
Тащил нас сквозь дали простуженный поезд,
потом из вагона мы вышли на снег.

И вот мы у цели, глазеем с площадки
на белые горы, на трассы лыжни.
Дрожат сиротливо на складе палатки,
но база разжарилась от трепотни.

Утихли метели, устав на равнинах,
прозрачен морозный и чистый поростор,
лишь тонут в снегах вековые вершины,
лишь небо ложится на мягкий ковёр.

Четыре гитары звенят неустанно,
народ представяет здесь нашу страну.
Все жизнью довольны, немножечко пьяны,
а завтра - на лыжи, чтоб встретить весну.

1979-80 гг.



Красой любуясь горных мест,
стоим, смотря окрест.
- Решили влезть на Эверест?
И я - на Эверест!

- Путь в высоту иль в никуда, -
Здесь гибнут каждый год.
- И, тем не менее, сюда
стекается народ.

- Самоубийцы? - Не скажу.
Любители страстей.
Проходят жизнь, как по ножу, -
такой уж склад людей.

- Часть жизни понеслась, как сон.
Поверьте, что не жаль
рискнуть, вбив крюк в гранитный склон,
штурмуя вертикаль.

Дав волю дерзкому уму
в желанье воспарить,
мы отрезаем путь к тому,
что нам мешало жить.

Страх резко падает в цене,
а зависть - звук пустой.
Ползём цепочкой по стене,
и каждый - за мечтой.

Веревка тянется в струну, -
в ней прочности - в обрез.
Хотя бы раз за жизнь одну
взять надо Эверест!

1980



СПАСАТЕЛИ

Те, что в горы ушли штурмовать высоту,
бросив вызов судьбе и природе,
точно нить, сквозь эфир протянув частоту,
Третьи сутки на связь не выходят.

Мы собрались в кружок у складного стола:
как же так, шесть парней - и пропали?
Правда, холод был лют, правда, вьюга мела,
но ведь горы у нас, не в Непале!

Сторожит тишина тех, кто вверх поднялись.
Сколько можно неведеньем мучить?
Остается завыть, иль карабкаться ввысь,
наплевав на страховку и кручи.

На парах вертолёт - он пробьёт снегопад,
хоть лететь ему не по погоде,
потому, что в горах альпинистский отряд
третьи сутки на связь не выходит.

1980



Нога с уступа соскользнёт, -
когда-нибудь случится это,
и бывший друг перешагнёт
через тебя, не зная, где ты.

А ты во льдах заснул навек,
пятью обвалами засыпан.
Зачем стремишься, человек,
к горам? Скажи, что там забыто?

Вершины ль видимая даль
тебе доступнее сокрытой?
Он скажет: "Не твоя печаль!
Мне по душе страна гранита...".

1982



В горах тогда царила тишь,
алмазный дым витал на склоне,
когда мой друг сорвался с лыж,
и снег, как бритвой, сёк ладони.

Не зацепиться, не успеть, -
отлаженно, без проволочки,
вот так услужливая смерть
нас стережёт поодиночке.

Мы с ним шутили час назад
о рационе на турбазе.
Вот он шагнул на скользкий скат,
который сотню раз облазил...

Откуда принесло беду,
чтоб опостылели снега мне?
Лежал он, врезавшись в гряду,
и запекалась кровь на камне.

Еще вчера... Уже - вчера...
Свою бы душу взял и вынул...
Всю ночь рыдала медсестра
и ветер завывал в вершинах.

1982



ШАМБАЛА

Отринь всё грешное и злое -
твой путь в далёкие края,
где споры только с высотою
и горы истину таят.

Там скалы в облаках повисли,
лавины с круч чужих метут,
но там страна высокой мысли
и нас снега её зовут.

Пусть посох стёрт и слабый стон не
сулит надежд, и вышел весь,
дойди, найди её, и вспомни
меня, оставленного здесь.

Не много избранных, и суть не
в самокопанье, а в пути.
Не сомневайся в цели, путник, -
иначе можешь не дойти.

1992



Устав от пресных лиц и дел,
от догм, изъеденых веками,
в плену сует я захотел
увидеть мир за облаками.

Пусть умный в горы не идёт,
оставшись узником долины,
но есть надежда, что живёт
Всевышний где-то на вершинах.

Я в лик хочу его взглянуть
ещё при жизни, наудачу,
пред тем, как в Лете утонуть,
свою не выполнив задачу.

Я должен кое-что спросить
того,кто ведает и знает
о том, как нам не надо жить,
и почему Земля - у края?

Гора крепка лишь издали,
вблизи - вся в осыпях и скалах,
а если гору разозлить,
она стряхнёт тебя обвалом.

Вперёд! Пусть те, кто не дошли,
не дошептали даже "амен".
Гора крепка лишь издали,
а под ногою - зыбкий камень.

Крюк за крюком уходят в твердь, -
тем невозвратней путь, чем выше.
Внизу подстерегает смерть,
а крикнешь в высь - лавина сдышит.

Сдул ветер прочь с души золу, -
должно быть, впрямь высоты лечат?
Я обхватил рукой валун,
но он рванулся мне навстречу.

Навек прощаясь с вышиной,
в силках нелепого паденья,
вдруг понял я: Бог был со мной, -
во мне от самого рожденья.

Былые дни сводя на нет,
я брёл в тупик, хоть был двужильным.
И что такое этот свет,
в котором сильные бессильны?!.

1998



СИНИЕ ГОРЫ

Когда ты в долине, а рядом раскинулось море -
привычен пейзаж и иные потянут пути.
Мы быстро росли и манили нас синие горы,
как будто в горах было что-то, что нужно найти.

Полжизни прожили, и, кажется, так потрепало,
что в сон бесконечный скользнули стремленье и страсть.
Но горы зовут - мы уходим с равнины на скалы,
где воздух свободы дороже, чем деньги и власть.

На глади морской иль в степной необузданной шири
не тот горизонт, да и звёзды, как горсть светляков.
Но горы зовут, даже если не ждут в целом мире,
и если не мозг, то душа отзовётся на зов.

2010



Вы тщитесь мир впихнуть в карманы,
набить едою животы,
власть возлюбив, как наркоманы,
и к рабству склонны, как скоты.

От жизни мрачной, неминучей,
от склоки, денег и машин,
я ухожу от вас по кручам,
по рёбрам скал, по льду вершин.

Все ваши страсти и идеи -
один сплошной обман и блеф,
ничем, по сути, не владея,
кичитесь, смысл не одолев.

От узкоколобости чугунной,
что так и не превозмогли,
я ухожу от вас по струнам,
исчадья жалкие Земли.

Вы проповедуете мифы,
изобретаете мораль,
и налетаете на рифы,
пытаясь в круг замкнуть спираль.

От мрака чинопочитанья,
вранья, предательства, клевет,
я ухожу по мирозданью
туда, где мглу сменяет свет.

Сдержав печаль и сожаленье,
оставив грешникам их ад,
ввысь поднимаюсь по ступеням,
но знаю, что вернусь назад.
 
2013



Прочь, ханыги и подлизы, -
в норы, щели, под столы!
Мне приснился Юра Визбор
у подножия скалы.

Был он в робе альпинистской,
улыбался и шутил,
говорил про путь кремнистый,
и о прошлом не грустил.

Наши беды и победы
называл он ерундой.
- Всё пройдёт, - сказал он. - К лету
распрощаемся с бедой.

Будьте дружными, ребята,
не впадайте в лень и спесь...
Я спросил его: - Куда ты?
Он ответил: - В лагерь Цейс.

2014