Переезд в Кайраккум

Переезд в Кайраккум состоялся летом 1971 года после того как был построен новый дом. Отец уже работал директором садоводческого совхоза "Хамза-Алиева" и у него была уже возможность построить дом. Одна половина дома была построена для начальника строительного управления, строившего дом, Пака Сергея Васильевича, другая для директора совхоза, то есть отца. Интересное было время новоселья. Все было в новизну, большие комнаты, большой сад, близость реки и чудесный вид на неё. Появились новые друзья и знакомые. Появилась новая школа. С соседом Шакиром Турдыевым, моим соседом, я познакомился сразу. Высокий, крупный тяжеловес,загорелый. Мой ровесник, на полгода старше меня. У Турдыевых был большой садовый участок, там росли разные деревья: много абрикосов, алыча, орехи, гранаты. И семья у Турдыевых была большая: отец дядя Кинжжабой, мать тётя Зоя, Братья Хайдар, Закир, Шакир, сёстры Мунавар, Фатима, Зухра. Первое время пребывания в Кайраккуме проходило в общении с Шакиром Турдыевым и прогулкам по окрестностях рядом с домом. А рядом с домом простирался большой фруктовый сад персиковых деревьев, большой, многотеррасный. Сад был общественный или ничейный. По саду проходила тропинка ведущая на вершину горы и далее спуск к Сырдарье к кишлаку Куптулюк. Налево, то есть к западу от дома сад тянулся, наверное, метров на пятьсот. А там дальше стоял большой бетонный бассейн квадратной формы. Водозабор в бассейн был из Сырдарьи через трубу большого диаметра. Затем вода из бассейна распределялась по арыкам до садовых участков и домов. На пользование водой существовала очередь. Если память меня не подводит по несколько часов можно было поливать свой участок, перекрыв арык после него запрудой с помощью кетменя. Вода в Средней Азии решает всё. Будешь поливать сад- будёт всё расти и приносить урожай. Не будешь- всё засохнет. Поскольку Кайраккум располагался на холмистой местности, все участки располагались террасами. Одна плоская часть земли, затем перепад высоты, укрепляемый чем-то по-возможности, деревом или бетоном и так от верхней точки участка до нижней. Такова была специфика местного земледелия. Много сил уходило на полив растений. Часто и довольно очень не было напора питьевой воды и её приходилось ведрами тащить вручную с нижних точек улицы вверх до дома метров двести. Мои первые воспоминания были связаны с обустройством сада, дома и огорода. Работы было неимоверно много,культивирование участков и распределение их на зоны. Устройство бетонных дорожек и бетонных барьеров для предотвращения эрозии почвы. Удобрение почвы и внесение в неё навоза и собственно посадка растений: деревьев, кустарников, цветов, овощей, бесконечные полив и прополка. Отдельная область хозяйствования это содержание кур, кормление, выпас и все с этим связанное.
У отца было много работы. Возведение виноградников потребовало возведение специальных высотных навесов. На всё необходимо было время. Много времени. Но отец был трудолюбивым человеком. Требовалось посадить много саженцев винограда и это было сделано. Отец посадил у центральной дорожки свой любимый основной сорт винограда тагоби. Виноград черный и очень крупный, сочный и вкусный, кисть может заполнить собой ведро. Этот виноград очень сладкий, именно из него делается марочное таджикское вино "Ширини". Было много дамского пальчика, винограда хусейни с плодами как мелкие стручки перчика, тайфи, белый и черный кишмиш. Было и несколько кустов декоративного винограда. Какое-то время ушло на то чтобы виноград вырос, но он вырос и затем требовалась переработка его в вино, для чего в верхней части построек было построено винохранилище с бочками и бутылями для хранения вина. Заготовкой винограда занимались обычно в первых числа сентября. Это было крупное событие и надо было давить большие массы винограда и распределять раздавленный виноград по бочкам в зависимости от сорта винограда. В саду было около десяти больших деревьев урюка или абрикоса, абрикосы мы ели и делали из них компоты особенно в комбинации с вишнями, которых было мало, пару деревьев, не больше. Много абрикоса сушили, но червь часто портил сушеный урюк. С самого начала отец посадил два или три персиковых дерева,когда деревья подросли, персики были крупные и сочные. Больше всего в саду было гранатовых деревьев. Гранатовые деревья сами по себе небольшие по объёму кроны и высоте и отец насадил их более пятидесяти деревьев в течении многих лет. Вот то что мне не хватает сейчас- это ощущение вкуса граната. Ностальгия, ибо в России, где я сейчас живу, гранаты не растут. А тогда в отцовском доме можно было выбрать и сорвать крупный гранат, который уже потрескался и выставлял на всеобщее обозрение красивые полупрозрачные темно рубиновые зёрна.

Школа
По приезду в Кайраккум я поступил на учебу в школу №1 им Ленина, в четвёртый класс. Директором школы был Кручинин Алексей Пётрович, тёзка моего отца, фронтовик, имевший ранение ноги и носивший протез. Алексей Петрович был историк по образованию и его лекции по истории древнего мира мне запомнились. Когда изучали промышленную революцию в Англию и знакомились с зарождением мануфактур Алексей Петрович в качестве примера указывал на зарождение изготовления простой английской булавки в промышленных масштабах и говорил что до этого булавка была редкостью и расценивалась как украшение, дополнение к костюму. "Булавка на костюме это действительно красиво"-говорил он.
Классным руководителем была Грохотова Надежда Владимировна, математик по образованию, тогда ещё молодой специалист, попавший в школу по распределению. Надежда Владимировна относилась с полной ответственностью и к подготовкам уроков и к классному руководству, всегда была серьёзной на занятиях. Было два здания школы. Начальные классы учились в старом здании, построенном в стиле социалистического модерна с круглыми колоннами у фасада. Здесь же в этом здании располагалась и пионерская комната, где хранились всевозможные пионерские реликвии и атрибуты: знамёна, барабаны и горны. Некоторое время я даже сам ходил с горном на пионерскую линейку, освоив на нем исполнение несложного пионерского марша.В пятом классе к нам пришёл фотограф после занятий и мы после перестановки парт заняли исходные фотографические позиции на нескольких отметках высоты, на портфеле написали класс 5-А, чтобы всем было видно, что это не первый класс, и разместили портфель на выгодное место. Щёлк и птичка вылетела. Кадр получился. По-моему около 30 учеников было в классе. Попробую перечислить: Земляновская Ирина, Петри Виктор,Власов Веня, Семёнович Люба,Руденко Юрий, Наумов Сергей,Бергер Люба,Золина Таня, Дерябина Вера,Тураева Ирина, Иванова Света, Браун Света, Лихман Марина, Белькова Марина, Рябченко Людмила, Рябченко Наташа,Салмин Андрей, Донобаев Лёша, Голендухина Наташа, Соловьёв Миша, Мустафаева Света, Хусаинова Альбина,Семёнова Лена, Полукарова Ира, Махиня Саша, Дибров Яша, Алиев Эсик, Шишов Володя, Поздеев Володя, Степанов Сергей,Ким Вадим, Мысников Игорь, Вошев Сергей, Буханцев Виталий, Кадыров( имени не помню, но помню что папа его работал прокурором города и мы показывали друг другу почтовые марки, по моему кубинские),Меджитов Хусаин. Похоже даже 35 человек набирается, большой был класс. Таджикский язык вела у нас Мархабо Абдусабобовна, запомнил её потому что она сказала мне как-то наедине:" Вы говорите по-таджикски чисто как таджик без всякого акцента, у Вас получится заниматься языками. Больше никаких эпизодов из учёбы в начальных классах не помню. Но помню что мне нравились тогда Бергер Люба и ещё немного Браун Света,обе немки. Правда я о б этом никому не говорил. Бергер Люба была высокая шатенка с томным задумчивым взглядом и роскошной косой, а Браун Света - высокой хрупкой светловолосой девочкой с ясными и прозрачными голубыми глазами. Все одевались в школьную форму, все были единообразны по одежде и только на хлопок все переодевались в другую одежду и можно было кого то выделить по яркой голубой болоньевой куртке или цветному свитеру. Сбор хлопка был обязателен для всех ибо республика должна была выполнить и перевыполнить план по хлопку, а без детей это было, увы никак невозможно. Вот мы и работали, собирая хлопок двух степень очистки. Первая степень- чистый хлопок, он собирался с корзинки без всяких загрязнений,и вторая степень, её называли курак или подбор, это хлопок который упал на дно грядки, с загрязнениями в виде листочков и остатков хлопковой коробочки. Хлопковая коробочка это и есть курак. Норма на подбор была всегда выше чем на чистый хлопок. И чистый хлопок обычно собирают в начале сезона сборки, а подбор вплоть до того момента когда выпадет снег. Хорошо было когда стояла теплая солнечная погода и норма сбора была установлена хлопка небольшая. Тогда можно было поговорить друг с другом. Посидеть, полюбоваться природой.
Наиболее высокой успеваемостью в классе отличались Полукарова Ира, Хусаинова Альбина, Махиня Алексадра и я. Полукарова Ира была круглой отличницей. Хусаинова Альбина и я были, наверное, квадратными отличниками, ибо у нас иногда проскальзывали и четвёрки. А самой умной девочкой была Махиня Александра, потому что смогла обмануть меня на КВН и я за счет медлительной реакции на её ответ засчитал его как положительный, хотя ответ был неправильный и скорее неожиданный для меня. Вопрос по моему был такой:" В корзине лежало 5 яблок. Пять ребят получили по одному яблоку, и при этом одно осталось в корзине. Могло ли так быть?"
Правильный ответ должен быть таким: "Могло быть если одно яблоко было взято с корзиной". А Махиня быстро выдала что из четырёх яблок было сделано пюре и равномерно распределено среди пяти ребят и одно яблоко осталось в корзине. Так я ошибся и проиграл очко.

Внешкольное время.

После школы открывался простор для посещений друг друга, визитов в библиотеку, спортивных секций. В библиотеку мы часто ходили с Володей Шишовым. Читали много и делились прочитанным в разговорах друг с другом. Читали всё: Жюль Верна, Майн Рида, Вальтера Скотта, Чарльза Диккенса, Саббатини, Александра Дюма, Мориса Дрюона. Пробовал писать и я, какие-то рассказы, но до конца как правило написанное в то время не доводил. Написал и пару стихотворений, но ничего из написанного не сохранилось. Поддерживал старую дружбу с Толибом Толибовым, он иногда приезжал ко мне с ночевками. Многие одноклассники увлекались футболом, Ким Вадим играл в серьёзный футбол и ходил на секцию. Кому-то хватало дворового футбола. Как раз рядом с нашим домом ниже персикового сада была расположена футбольная площадка. Иногда на ней можно было увидеть и соседа по дому, Пака Олега, высокого симпатичного загорелого парня, впоследствии профессионального футболиста. Его старший брат, Валерий Пак, с густыми рыжими волосами и веснушками на лице, посвятил себя эстрадной гитаре и в своём уютном осыпанном садовыми цветами дворе часто пел песню "Не рыжий я а золотой". Ещё помню как он пел другую песню "Выйди на берег и ты увидишь там, как я тоскую по твоим глазам". Пел Валерий хорошо, он играл в ансамбле "Строитель" и научил основным приемам игры на гитаре моего брата, Салмина Володю, показал ему кое какие аккорды. Я на гитаре начал играть немного позже. Меня никто не учил, но я внимательно смотрел как играет мой брат и "мотал себе на ус", вернее визуально сканировал технику игры. А потом уже в одиночестве брал гитару и осваивал аккорды и азы звукоизвлечения,пальцами и медиатором, бои и переборы, ноты и транскрипции по самоучителю. Дворовые ребята сильно не замудрялись и в своих дворовых мастер-классах называли аккорды "малая звёздочка", "большая звездочка", "лестница". По вечерам когда на улице становилось прохладно, ребята выбирались подышать свежим воздухом, брали гитары и порой можно было услышать памятные всем дворовые пени "Тополя, тополя все в пуху", "Как то раз в саду девушку одну, развлекал я струнами гитары, на колени брал, нежно целовал и глядел влюблёнными глазами" и другие популярные песни и мелодии.
Брат начинал с таких песен как "Он у доски стоял и что-то там писал, увидел выронил мел и как-то странно покраснел", или "Осень катится, осень катится, осень катится, листья моются, листья моются под дождём, бабье лето нам, бабье лето нам о не нравится, мы весну с тобой, мы весну с тобой подождём", или "О ты не плачь, Алёнушка, сидя у ручья, золотые локоны уронив с плеча, на ресницы слезоньки, на ресницы слёзоньки тают как роса, о ты не плач Алёнушка, русская душа".

Братья Шлейковы

Однажды летом к нам приехали в гости семья Шлейковых, младшего сына тёти Насти, которая когда-то после пожара жила у нас некоторое время ещё в старом доме в Исписаре. Алексей его звали. Хороший был человек и дочка тоже была у него хорошая, приезжала с ним к нам в Кайраккум. Убили потом Алексея в Ундорах Ульяновской оласти. Тёмная история. Это я узнал когда в 2004 вместе с сыном Кристофором навещал старшего брата Алексея, Анатолия. Сын Анатолия Владимир, мой двоюродный племянник,сильный, крупный человек, бывший десантник, когда навещали кладбище с могилой тёти Насти, сказал:"Не знаю зачем убили Алексея, хороший был человек, сердечный." В глазах Владимира была печаль и мне показалось что он чего-то хотел сказать но не сказал. За что убили двоюродного брата Алексея? За то что был белой вороной среди остальных или чья-то месть по пьяной лавочке? Жаль, очень жаль. Дочь Алексея по словам Анатолия уехала куда в Томск, куда не знаю. У меня на память о тёте Насти сохранилась иконка с Николой Чудотворцем, на эту икону она сама молилась. Так помолюсь и я на эту икону за упокой души брата Алексея.
Двоюродный брат Анатолий тоже к нам приезжал в Кайраккум после Алексея. Оставил на память сувенир из дома отдыха "Дубки" в Ундорах. В Ундорах, кстати, добывают популярную в Поволжье минеральную воду "Волжаночка". Волга в месте напротив Ундор очень широкая, я обратил на это внимание.

Жаровы

Стояло жаркое лето. Это был 1972 или 1973 год. Мы уже сравнительно обжились в Кайраккуме и во дворе дома стало сравнительно уютно. Виноград начал давать уже скромную тень. В один из жарких летний дней к нам заехала семья Жаровых: Владимир Александрович Жаров, его жена и дочь Ольга, студентка московского вуза. Они приехали устраиваться в Кайраккумский дом отдыха и по пути заехали к нам. Владимир Александрович Жаров, представительный седеющий мужчина, если мне не изменяет память работал в то время профессором Высшей партийной школы при ЦК КПСС. В то время этой школе учился товарищ отца по работе в колхозе имени Ленина и по партийной линии Зунононов Чуянбой Зунунович. Дядя Чуян был председателем хлопководческого колхоза имени Ленина а мой отец там был агрономом. Затем дядя Чуян стал председателем Ходжентского райкома партии, а отец по его рекомендации был утвержден на работу директором садово-виноградного совхоза имени Героя Советского Союза Исмоила Хамза-Алиева, который располагался рядом с поселком Самгар. Приезд москвичей был настоящим событием для всех нас. Хорошо одетые интеллигентные образованные люди. Такие люди нам провинциалам не часто встречаются. Владимир Александрович был одет в широкую светлую льняную рубашку с короткими рукавами и широкими боковыми карманами и светлые брюки. Он носил, кажется роговые очки. Его жена была скромной отзывчивой женщиной. Потом после знакомства выяснилось что отец Владимира Александровича был знаменитый поэт Александр Жаров, автор известного всем гимна пионеров. Я посылал ему чтобы получить отклик свои первые стихи, по почте. Ничего особенного в этих стихах не было и Александр Алексеевич наверное для моего ободрения писал что у меня все нормально и мне следует продолжать писать стихи. Ничего из переписки тех лет у меня к сожалению не сохранилось. Потом он прислал мне в бандероли артековскую кепку, которую я долго носил а потом потерял.
Когда Жаровы устроились в доме отдыха, мы приехали
все вместе к ним в дом отдыха позагорать на пляже и развлечь их и себя. Кайраккумское море очень красивое, вода в нём прозрачно голубая и чистая. На пляже у дома отдыха был рассыпан чистейший бархатный песок. Кое-где берега были обрывистые и в расщелинах обрыва гнездились юркие и любопытные ласточки. Громкоговорители в доме отдыха без устали транслировали песни юного Робертино Лоретти, особенно "Джамайку". Насколько я помню, дочь Жарова, Ольга не уставала меня во время общения обучать хорошим манерам и просвещать. Неудивительно, я был грубый и неотесанный подросток, не прошедший школу воспитания хорошим манерам. Уезжали мы обратно в Кайраккум из дома отдыха обгоревшие, усталые, а в ушах носились песни Робертино Лоретти. Больше Жаровых я не видел никогда.
Отец впоследствии был как-то у Владимира Александровича в Москве в гостях, восхищался им, рассказывал как Владимир Александрович достал проекционный аппарат и показал ему какую-то киноленту. Я помню Владимир Александрович был какое-то время на дипломатической работе в Австралии, а я как раз начинал собирать почтовые марки и получил от него по почте некоторые марки из Австралии. Смотреть марки а особенно из Австралии было всегда интересно. Затем переписка с Жаровыми оборвалась, лишь один раз я им письмо года через три-четыре чтобы поинтересоваться учебой в институте международных отношений. Но в Москву я учиться впоследствии не поехал, а поехал в Новочеркасск.

Жаворонков Павел Алексеевич.

Жаворонков Павел Алексеевич был нашим тренером по классической борьбе. В секцию борьбу мне посоветовал пойти Шакир Турдыев, который стал усиленно заниматься в этой секции. Пошёл и я. Был это скорее всего 1972 год. Спортивный зал располагался за каналом ближе к полям к западу от стадиона. Это было длинное одноэтажное здание, насквозь пропитнное запахом ковра, кожаных борцовок и пота. Павел Алексеевич был украинец, родом из Харькова, мастер спорта.Это был молодой в то время мужчина с широкими плечами, очень крепкой шеей и мускулистым телом. Оптимист и рассказчик по натуре. Всегда помимо урока мог дать что-то параллельное, житейское. Но максимальную эффективность от занятия борьбой молодым борцам можно было получить во время летнего спортивного лагеря. Я был два сезона в летнем спортивном лагере. Жили мы на территории бассейна. Все было под рукой: бассейн, стадион, борцовский зал. В день проходило две тренировки. По вечерам часто проходили танцы. Павел Алексеевич умел танцевать венский вальс, один раз он даже танцевал вальс с моей мамой на открытии лагеря. Занимался с нами и культурной программой, словом, не давал скучать. Тяжеловесов заставил смастерить костюм маленьких лебедей и в один прекрасный все наши четыре тяжеловеса: Шакир Турдыев, Бобер Игорь и еще не помню двоих по фамилиям, станцевали этот танец на радость всего лагеря в концертной программе.
Помню многочисленные тренировочные схватки. Я часто был в спарринге с Рашидом Тахтамуратовым, жилистым и опытным борцом.
Один раз проводил ему прием и растянул ему в броске руку. Потом замораживали специальной ампулой. В лагере мы все конечно общались друг с другом, обсуждали всевозможные вопросы.Еще помню что осенним днём как-то все тренировались и кто-то пришёл на тренировку и принёс весть что в Чили военные убили своего президента Сальвадора Альенде. Все бросили упражняться и стали обсуждать эту новость.
Помню что Павел Алексеевич хорошо учил тактически мыслить, я проверял его советы на практике и они помогали. Он часто ставил меня в спарринг с опытными спортсменами, я был неудобен для них, по его мнению, например с Рустемом Ахмедовым, очень техничным борцом и учил добывать очки. Помню что он советовал максимально сконцентрироваться на начале поединка и заложить энергию в это начало как шанс победить на самом первоначальном этапе, осуществить туше противника. Один раз мне это помогло с очень сильным противником в самом начале поединка. Единственное я не дожал противника сразу, постеснялся, вернее испугался, наверное, это сделать и потом проиграл схватку. Еще помню что Павел Алексеевич любил петь украинские народные песни и как я уже писал замечательно танцевал венский вальс. Жаль что никто не снял эти моменты на фотоплёнку и я тогда ещё не занимался фотографией. Поэтому остаётся только память. О нём и о тех годах. Павел Алексеевич умер в Харькове в одиночестве. С женой он развелся. Весь отдавал себя тренерской работе и детям. Вот такая грустная история.

Отец в совхозе "Хамза-Алиева". Пчёлы. Покупка машины и фотоаппарата.

На работу отец уезжал всегда рано, за ним приезжал на УАЗике цвета хаки водитель Хамрали. В совхоз надо было ехать через кайраккумскую гидроэлектростанцию, по хорошей асфальтовой дороге. За ГЭСом справа от дороги разливалось голубое и чистое таджикское море(кайраккумское водохранилище), а слева простирался красивый выгоревший рыжий холмистый пейзаж с поймой реки Сырдарья и её островками, заросшими камышовом тростником, по центру реки. У самого ГЭСа, за плотиной, на правой стороне Сырдарьи били чистейшие ключи с холодной подземной водой.В жаркую погоду пить такую воду всегда доставляло большое наслаждение, правда пить надо было не спеша, чтобы не простудить горло. Совхоз Хамза-Алиева находился рядом с поселком Палас,километрах в пятнадцати от Кайраккума, если ехать по дороге. Отец за шесть лет руководством совхозом уделял большое внимание строительству дорог в совхозе и возведению типовых домов, предназначенных для работников совхоза.Сам совхоз специализировался на выращивании винограда и фруктов, абрикосов и персиков. Приятно было смотреть на совхозные виноградники и сады, любоваться сочными и играющими яркими оттенками фруктами. Но и хлопот с фруктами было много, ведь кроме того чтобы вырастить, собрать урожай, надо было еще правильно упаковать,вовремя отгрузить его в вагоны на железной дороге в Кайраккуме, не допуская задержек и тем более порчи. Бывало когда ящики с виноградом или абрикосами надо было в срочном порядке грузить ночью и мой брат, в то время студент чкаловского техникума, иногда работал в составе бригады по загрузке вагонов,эпизодически подрабатывая этим.Кабинет у отца в совхозе был удобный и просторный. Стояло много книг с книгами и папками. В отдельном шкафу располагалось то что мне нравилось больше всего, вкусные всевозможные варенья, прекрасное украшения для стола и достойное дополнение к ароматному зелёному чаю. Иногда мы посещали дома работников совхоза, садились за дастархан и проводили время в беседе с хозяевами. Впоследствии, экипированный уже купленным мной с помощью отца фотоаппаратом "ФЭД-3", мне приходилось иногда фотографировать отца и места которые он посещал. Очень часто сослуживцы по работе были у нас дома, после обеда, как правило, я всегда после школы был дома, и когда приезжали гости всегда красиво сервировал стол, видно мне нравилось это дело. Часто у нас был родной брат Исмаила Хамза-Алиева, Исроил. В то время когда отец был директором совхоза, в Ходженте сделали традицией проведение боксёрского турнира имени Исмаила Хамзалиева, однажды мы поехали с отцом на этот турнир. Бои боксеров проходили на стадионе и отец после определения победителей турнира награждал их медалями и призами. Этот турнир стал традиционным, приобрел статус международного и проводится в Ходженте по настоящее время. Отец отличался в жизни большим размахом деятельности, ему было скучно жить в тесном мирке однообразных занятий.Поэтому он решил заняться пчелами, тем более его сестра, моя тётя Мария, показала ему своим примером, что пчеловодством можно успешно заниматься. Отец начал с того что проштудировал несколько книг по пчеловодству, затем накупил и завёз в свою столярную мастерскую пиломатериалы и сделал чертежи ульев-лежаков. Постепенно отец нарезал заготовки для двух десятков ульев и их собрал. Покраской обычно занимался я. Рамки для пчел продавались в пчеловодческом магазине и их оставалось только сбивать и уже потом натягивать на них специальную проволоку, на каркас из которой накатывался уже лист из воска, или вощина, как называют его пчеловоды. Сборкой рамок занимался очень часто и я. В процессе подготовительной деятельности выяснилось что без транспорта пчеловодством заниматься не получится. Отец накопил уже денег на машину и в один прекрасный летний день, по моему, календарь был открыт в то время на отметке 1975 ,отец загрузил все деньги в кожаный коричневый портфель, и все мы, отец,я его водитель Хамрали, поехали в Душанбе покупать машину. Вернее, полетели самолетом, пролетая сквозь царство облаков над громадными горными массивами Таджикистана, со строгими заснеженными верхушками. Отец тогда не решился доверяться своему водительскому опыту и поэтому нанял для перегона машины Хамрали. Отец оформлял какие-то справки на машину и доверил портфель с деньгами на машину мне. Я ходил по уютным улицам Душанбе с тяжелым портфелем без малейшего страха, любовался деревьями и девушками в коротких юбках. Мужчины тогда начинали носить брюки "клёш", у всех почти были длинные волосы, под стиль "Битлз". Машины были в то время в дефиците и были большие очереди на их получение. Удовольствие иметь автомобиль стоило больших денег, по-моему 6400 рублей в нашем случае, и даже за то чтобы с магазина покупателю вывезли именно отобранную машину, нужно было доплачивать "магазинщику" пару сотен рублей. Долго ли коротко, но в результате мы купили золотисто-желтый седан ВАЗ-21011 с резиновой прокладкой на бампере, более мощную модификацию "копейки".Отец хотел купить белый универсал,он и стоил немного дешевле, но мы с человеком, который помогал отцу покупать машину, оживленно советовали купить именно седан из-за внешнего вида и так мы этот седан и купили. Если бы я тогда со своим еще своим незрелым юношеским мозгом более внимательно посмотрел на проблему машины с точки зрения пчеловодства, тоже бы выбрал универсал, но умные мысли всегда приходят несколько позже чем требуется. Здесь же, в Душанбе, я посетил и брата, который служил в воинской части здесь, как раз в это время. Брату сначала повезло, он служил в музыкальном взводе, а потом уже поменял погоны на красные, связанные с какой-то караульной деятельностью.Немного пообщались с братом, сфотографировались. Затем мы с отцом обмыли покупку,то есть машину, посидели в прохладном интерьере ресторана "Варзоб" с очень красивой сервировкой столов и неплохо поужинали. Затем сели на машину и поехали на север в свой согдийский ходжентский край, через перевалы Анзоб и Шахристан. Дорога была живописная, но было жарко и мотор машины жалобно работал, постепенно привыкая к нагрузкам. Перевалы пересекали долго, особенно шахристанский, в верхней точке перевала было очень холодно. Устали мы в дороге. Но машину перегнали к себе в Кайраккум. Отец пару раз садился за руль, один раз, он мне кажется,немного волновался и забыл снять машину с ручного тормоза. Правда любое умение приобретается со временем, и даже я научился ездить на машине,правда уже в зрелом возрасте.
Шло время. Наш дом и сад, виноградники стали уютными и обжитыми. Напротив окон длинного зала была построена беседка для отдыха и сна в летнее время, на ней стоял топчан. Отделывали боковую внешнюю стену беседки волнистым пластиковым гофрированным листом зеленого цвета, под потолок сделали прокладку из пенопласта для того чтобы летом в беседке было прохладно. Я лично красил всё что подлежало окраске, подоконники и опорные стойки потолка. Пол забетонировали и покрыли потом линолеумом. С покупкой машины жизнь изменилась, мы стали чаще выезжать за пределы города, ездить в горы и другие живописные места. Отец постепенно купил более двух десятков пчелиных семей и стал заниматься пчёлами. Купили медогонку, дымари, специальные ножи для резки сот и прочий пчеловодческий инвентарь.
Стал появляться первый пчеловодческий опыт. Мы уже научились перевозить пчел на новые места, потому что медосбор в той местности где мы жили, был нестабильный. Весной отвозили пчел на живописные угодья в окрестностях Ганчи или Калининабада. Там пчелы собирали цветочный, так называемый майский мёд с ранних луговых медоносов,мы откачивали мед один или два раза, если мёда было много. Отец регулярно фиксировал в записях время цветения медоносов в разных местах. У отца появились компаньоны по пчеловодству, братья Горте Мануэль и Виктор, трудолюбивые и очень дружные немцы. Поэтому мы стали жить дружным пчеловодческим коллективом и помогать друг другу в переездах, качке меда и охране пасеки.. Когда я обзавелся фотоаппаратом, все пчеловоды так или иначи стали попадать мне в кадр, с пчеловодческами масками и без. Бывал на пасеке и воспитанник отца ещё с колхоза имени Ленина в Исписаре Джалил Хамидов. Учился у отца искусству пчеловодства и заодно проводил время в на чистейшем воздухе в красивой экологической обстановке.Жаль только что судьба у Джалила оказалось трагической.После того как он занимал самые высокие посты в Согдийской области,он был арестован и умер 25 мая 2010 в тюрьме города Душанбе. Когда хоронили отца 16 апреля 1997,Джалил не приехал проститься с отцом, поэтому я Джалила не видел со времен его визитов на пасеку отца. А с Джалилом осталась только одна фотография, где он на пасеке с увлечением ест помидор.Хотя есть ещё фотография где он сидит за столом с отцом у нас дома. Много негативов не сохранилось. Пчелы у отца были разные, он экспериментировал: башкирские, кавказские, карпатские, украинские, итальянские, каких только пчёл не было. Кавказские и башкирские отличались весёлым приключенческим нравом и без маски и дымаря к ним было лучше не подходить. Мохнатые шумливые труженики постоянными потоками делали облет по намеченным маршрутам, возвращались домой в улей, обвешанные комочками перги и у летков можно было наблюдать постоянное скопление этих гудящих трудолюбивых насекомых. Кто-то вылетал из улья, а кто-то залетал туда. Пчелы-охранники постоянно следили чтобы в улей не залетели чужаки. Итальянские и карпатские пчелы были получены в результате длительной селекции и очень хорошо работали в теплых условиях, холодную зиму эти пчелы плохо переносили. Перевозка ульев на новое место было самым трудным и ответственным делом. Сначала место разведывалось, заранее согласовывалось и только потом начиналась работа по перевозке пчел, в ночное время. Когда темнело, все летки пчел закрывались и забивались и потом ночью нужно было их складировать на грузовик и перевозить на новое место. Я научился идти задним ходом, так как кто-то один из двух "таскальщиков" улья должен был это делать и у меня неплохо это получалось- идти спиной вперед и при этом еще ориентироваться на местности не спотыкаясь.
Во вторую половину лета надо было перевозить улья поближе к хлопку, как правило, или искать другие медоносы. Хлопок часто опыляли ядохимикатами и поэтому надо было следить очень внимательно за графиком этих опылений чтобы не потерять пчёл. Хлопковый мед отличается от майского. Он имеет крупнокристаллическую структуру и легко засахаривается, то есть отвердевает. Хотя мёд в общем совсем неплохой и вкусный. В это время делали стоянку или рядом с полевыми станами или искали удобное место, чтобы возвести палатку.
Приходилось много ездить по полям в поиске нового места. Однажды машина у отца чуть не въехала в канал, передние колеса уперлись в край обрыва над водой и застыли в воздухе. Хорошо что я еще, увидев опасность, предупредил отца:"...Впереди пень!!..." -и отец, чтобы не въехать в него, и сделал поворот в сторону канала, зависнув двумя передними колесами в воздухе. Потом еще подшучивал надо мной:"Перди-пень!.." Вот и делай добро после этого людям(шутка!). Хлопок в Таджикистане основная культура. Нас, школьников-почти старшеклассников, часто забрасывали в трудовые десанты на сбор его. Зачастую до поздней осени,расположившись в длинных сараюшках на полевых станах, жили мы в школьных трудовых хлопковых лагерях. Спали на раскладушках, много-много раскладушек в два ряда на один барак , пол это обычный грунт, то есть утрамбованная земля. Поздней осенью собирают только хлопковый подбор с канавы хлопковой грядки, обычно. Работали допоздна, на сбор хлопка существовал ежедневный план. Для республики тоже был свой план и иногда только в конце года сообщалось что республика выполнила или перевыполнила план по хлопку. В лагере на полевом стане был повар, который варил пищу на всех в громадном котле. Развлечений не было, общались иногда, некоторые дрались и хулиганили по ночам. Кое-кто не выдерживал и заболевал, таких отправляли лечиться на большую землю. В результате я заработал на хлопке небольшую сумму и как раз собрался израсходовать её на свою мечту, покупку долгожданного фотоаппарата, фотоувеличителя и прочего фотографического барахла. Решал что купить, "Вилию", "Смену-символ" или что-то похожее. Приближался мой день рождения, 12 ноября, и покупку надо было совершить перед этой датой. Отец как раз уволился с должности директора совхоза и стал работать на должности начальника отдела сельского хозяйства ленинабадского облисполкома, формально это было повышение, но зарплата на новом месте была у отца заметно ниже чем раньше. Когда наступил день покупки отец предложил поехать вместе с ним на работу в Ленинабад и там в универмаге, где выбор побольше чем у нас, в Кайраккуме, присмотреться к фототехнике и покупать уже там, в универмаге. Подходим мы к продавщице, она спрашивает, что интересует, я уже собрался назвать:фотоаппарат "Вилия" и фотоувеличитель "Юность", из самого дешевого сегмента товаров, но отец опередил меня и сказал: "Нам что-нибудь получше". И продавщица предложила "ФЭД-3", лучший по тому времени фотоаппарат, портативный увеличитель в чемоданчике "УПА". Отец добавил своих денег и мы купили весь положенный фотографический комплект, включая фотобачок, химикаты,пинцет, красный фонарь, пленку и фотобумагу. Это был долгожданный день, один из самых счастливых. День тянулся долго, наконец работа у отца кончилась и мы поехали домой изучать, испытывать покупки, сидели с отцом вместе на диване, дружно читали инструкции, уже потом прикасались к самой технике. Я зарядил свою первую в жизни пленку. Шосткинскую. Вставил в фотоаппарат. И фотографировал, увлеченно, с настроением: мать, отца, собаку, дом, деревья, реку Сырдарья, всё что видел красивое... Кадров в пленке было только 36 и поэтому приходилось выбирать самое важное. Наконец плёнка была отфотографирована полностью. Я зарядил фотобачок и провел свою первую проявку. Великолепный результат. Прекрасно отэкспонированные кадры. Потом долго еще я так хорошо не проявлял, всегда бывали в небольшом количестве то темные, то светлые кадры. Долго же я любовался пленкой, рассматривал, разбирался что изображено на каждом кадре, постепенно на руках высушил её, а потом уже разрезал на несколько отрезков и положил кусочки пленки до того времени, когда буду печатать, выравниваться, под пресс, в толстую большую книгу.
Печатал я в ванной комнате. Надо было позаботиться чтобы в это время не было желающим купаться,и потом уже собирать фотоувеличитель и заправлять химическими растворами фото-ванночки и превращаться после этого в фотографического мага-волшебника. Небольшой стильный красный фонарь со светодиодными лампами давал слабый приглушенный свет и поэтому в лаборатории, чтобы рассмотреть изображение на фотобумаге надо было внимательно присматриваться. Печатал помногу, ибо надо было раздавать фотографии друзьям и людям, которых фотографировал. Самыми распространёнными форматами были "десять на пятнадцать" сантиметров и "тринадцать на восемнадцать". Любил тисненную бумагу из-за приятной фактуры. Многое еще значило что тисненную бумагу не надо было глянцевать. Глянец у меня не всегда получался хорошо, всегда появлялись пятнышки на глянцевой поверхности, может быть вода была жесткая у нас.

Теперь, спустя  45 лет занятий с  фотографией начинаю понимать, что первые шаги в ней надо было делать смелее, фотографировать немного больше и лучше, не эпизодически, а систематически. Ведь юность не повторяется. Друзей и одноклассников не переведёшь обратно в юное состояние. Некоторых  уже нет на земном плане. Надо бы хотя бы несколько раз зарядить фотоаппарат хорошей свемовской пленкой и подробно поснимать в школе портреты школьных товарищей и учителей. Не только в школе, но и на пленере. Осталось совсем мало фотографий, да и много материалов утеряно в результате переездов. Приходится ценить то что осталось. Фотографии с последнего звонка. Во дворе школы. Фотографии девочек в классе. Приближая лупой их фигуры думаю о выражениях их лиц, чем  они жили и о чём думали. В то время, когда ещё многое можно было изменить. Последний звонок и выпускной вечер ушли  в историю. А жизнь продолжалась.
После неудачной попытки поступления в душанбинский мединститут по рекомендации сотрудника из руководимого отцом отдела сельского хозяйства облисполкома,которого звали Сайфулло,я вернулся в Кайраккум. В родные пенаты. Некоторое время ходил по городу, встречался с товарищами, Вошевым Сергеем, Мысниковым Игорем. По вечерам ходили на танцы. Тогда во дворце культуры играл вокально-инструментальный ансамбль, играл популярные в то время мелодии:"Кто тебе сказал, ну кто тебе сказал, ну кто придумал что тебя я не люблю","По французской стороне на чужой планете предстоит учиться мне в университете", " Прощай у всех вокзалов поезда, уходят в дальние края, прощай, прощай..." и многое другое, сейчас уже не помню. Многие ребята, иногда и я, для смелости принимали перед танцами порцию горячительного, приобретали бутылку портвейна и популярной в то время вьетнамской водки с перцем. Пластиковой посуды разового пользования тогда еще не было в продаже и приходилось обходиться без неё.Хорошо если было чем закусить. Кайраккум город небольшой, маршрут прогулок пролегал в основном по центральной улице Ленина, туда и обратно несколько раз.Улица Ленина была очень уютная и озелененная раскидистыми деревьями улица. Дома на этой улице стояли небольшие, финские и кое-где стояли трех или четырех этажные здания. С девчонками я тогда ещё не встречался, лишь иногда перезванивался с ними по домашнему телефону, у нас был номер 2-13-44. Мог говорить подолгу, иногда напевая в трубку лирические песни и подыгрывая на гитаре. По субботам иногда у Вошева Сергея собиралась небольшая дружная компания: Сергей Вошев, Мысников Игорь, Семенович Люба, Семенова Елена и я. Включали магнитофон, танцевали, брали гитары, пели песни, фотографировались. Сергей записывал наши голоса на магнитофонную пленку, помню я один раз напевал в микрофон песню Сергея Есенина "Милая, не бойся, я не груб. Я не стал развратником вдали, дай коснуться запылавших губ, дай прижаться к девичьей груди". Не знаю, дошли ли до нашего времени эти записи, сохранились ли плёнки. Но восстановить в памяти наши юношеские голоса можно только по этим записям, больше никаких не делали.
В душанбинский мединститут я не поступил и  после неудачной попытки отец помог мне устроиться на работу в Ленинабадскую зональную агрохимическую лабораторию. В Исписаре, в населенном пункте где я родился. Официально моя должность там называлась техник-картограф. Работал в картографическом отделе ,где сверяли карты, исправляли эти карты, вносили в них, где какие культуры растут. Много времени уходило на отчеты, балансы. Я отлично подружился с огромной грохочущей вычислительной машинкой, каретка которой двигалась вдоль оси стола подобно мощному трактору "Кировец". Все в зале пугались этого шума, но мне этот шум нравился и расчеты я делал быстро и точно. Не все помню, с трудом вспоминаю обстановку лаборатории. Помню что товарищей по работе звали Даврон, Хайрулло, а начальника звали Шариф. Работала ещё женщина,звали её Лиля. Рядом с нами был аналитический отдел, где проводились химические анализы. Здесь стояли пробирки, колбы, разные реактивы и химические приборы. Были полевые экспедиции. С моим компаньонами Хайрулло и Давронбоем и моим непосредственным начальником Шарифом  я ходил по хлопковым полям и проверял, действительно ли нанесенные на карту культуры растут в положенном и определённом для них  месте. Иногда с помощью бура делали заборы проб грунта. Поля в Средней Азии, особенно весною и ранним летом очень красивые. Особенно уютно было у полевых станов, где было много тени от деревьев. К лаборатории была приписана грузовая машина ГАЗ-51.Многие поездки совершались на этой машине. Хорошо помню эту марку автомобиля, ибо именно на ГАЗ-51 я начинал учиться ездить на машине, еще в школе.
Лабораторию возглавлял А.Кадыров. Заместителем был Ольшанецкий Александр Маркович, кандидат сельскохозяйственных наук. Скрашивали жизнь в лаборатории молодые ребята-геологи, Юрий Яхно и Анатолий, не помню его фамилии, лишь помню, что он приезжал на работу на мотороллере и давал мне разок прокатиться на нём. Иногда устраивали "корпоративные" вечера, пили легкие вина, слушали музыку и танцевали. Я  танцевал  с весёлой молодой девушкой-башкиркой Галией Рысовой. У Галии были роскошные черные волосы. Одним словом, мы в молодости старались особенно не скучать. Самым "пахучим" и трудным делом было проявка больших рулонов карт в парах аммиака, в темноте, в специальных тубусах. На просветных столах шла засветка карт с кальки-оригинала, а потом уже шла проявка аммиаком в тубусах. Чтобы "компенсировать" вредность от этой работы мне вручили всю фототехнику агрохимлаборатории, Фотоаппарат "Киев-10", с фотоэлектрическим экспонометром, фотоаппарат "Зенит 3-С" и объектив Гелиос-40, шикарный по тем временам портретник с хорошим бокэ. Ну и множество химикатов было под рукой, можно было составлять и мастерить любые проявители, виражи и тонирующие растворы. Из всех фотосессий запомнилась фотосессия с восточноевропейской овчаркой. Все сотрудники хотели с ней сфотографироваться. Делал я портреты и начальства, Кадырова и Ольшанецкого, в кабинетной обстановке. Сделал разок, поставив фотоаппарат на автоспуск, совместный портрет с Галиёй Рысовой, секретарём в кабинете у руководства. Получился как бы портрет юной семейной пары. Потом я портрет это всё таки потерял. Жизнь часто гоняла меня с места на место, и очень мало чего осталось от прежних атрибутов жизни, фотоаппаратов, гитар, диапроекторов ,чемоданов, одежды, тетрадей, дневников, рисунков.  Ещё помню что мы ходили обедать в столовую неподалёку от лаборатории. Там неплохо и сытно кормили, обычно лагманом или шурпой. Можно было заказать и стакан легкого сухого столового вина. Вот и всё. Больше ничего не помню, во всяком случае пока.