Баллада о стеклянном букете

Коль ты мастер, или метод, или свой секрет имей.
Был известен мастер этот как Васильев Разумей.
Напишу я, как умею, как настали холода,
как нежданно к Разумею заявилась в дом беда:
губоньки красней коралла, лоб у лапоньки горяч.
Дочка Ксюша захворала. Да какой в то время врач!
За окном гудят метели, и мороз весьма сердит.
Разумей наш у постели бедной доченьки сидит.
Шепчут губки милой дочки: «Я на солнечном лугу
вижу, батюшка, цветочки, но сорвать их не могу.
Это луг июльский, это – я среди цветов иду».
На дворе – зима, но лето видит, бедная, в бреду:
«Как же я по ним тоскую: средь цветов я – как в раю».
И пошёл  он в мастерскую стеклодувную свою.
И, как Финист–ясный сокол, в кровь ладони разодрав,
там собрал осколки стёкол – те, что шли на переплав.
Ох, как тяжко! Ох, как худо! По щеке слеза текла,
но душа творила чудо из обычного стекла:
зазвенели птичьи трели, ветерок подул с реки,
колокольчики синели, веселились васильки.
И ход времени нарушен, и все беды – вдалеке!
И Хранитель-Ангел Ксюшин помогал его руке.
Он творил Святое дело: «Хоть на улице мороз,
дочка, вот – что ты хотела. Я тебе цветы принёс».
Вот любви отцовой сила, что надёжнее врача!
Злилась хворь, но отступила, что-то злобное ворча…
Ксюша выросла и внука Разумею родила…
Объясни-ка нам, наука, эти дивные дела.