С У К И

Которые подряд сутки,
Месяцы, года, часы ли или века,
Мы не некогда вовсе, мы даже не сейчас, мы уже никогда....
Мы всего лишь паршивые суки,
Мы две жалкие, прогнившие внутри
Паршивые суки, даже не сучки,
Что не могут не натворить интриг даже внутри этой строки.

Сначала ты горд, ты мил, услужлив, вежлив, тверд.
Но наивен здесь впишется получше всех.
Да, пожалуй, наивен.
Тебе врут, тобой играют, жизнь сложна и не проста,
И наивности нет, и твердости давно былой,
Ты уже не нужен никому, ни обществу, ни стае,
Одинешенек, один, в печали бренной павший.

И вот ты сам уж стал таким,
Стал тем, кто ломал тебя, кто сделал таким.
Ты будешь любим. Ты будешь любим. Ты будешь любим.
Но не сможешь любить. Ты больше не сможешь так честно и наивно,
Так верно, преданно, самозабвенно любить.
Теперь ты знаешь, что такое «жизнь».
Знаешь ценность жизни, знаешь, что такое «жить».
Знаешь, что эти «суки» не вокруг, они внутри,

А вокруг – просто люди, просто жизни. Пресно, скучно.
Живут без горя, без печали, словно так и надо, словно так уместно.
Уместно только вместе.
Они все видят, что ты не их, что не от них, не к ним и не за них.
И тянутся к тебе, словно желаний нет людских иных, как защита омерзительных, гнилых, больных желаний их.
Влюбиться, родить, взрастить и помереть, с кем-то лишь бы,
Не зря бы с кем-то, запомнили бы.
Вы выше этого, смысл в созерцании, разрушении и созидании.
Но это всего лишь идея, идея больного сознания философа ли, поэта.
К черту все это.

Суки.
Для них мы просто суки.
Встречи, имена, движение жизни, той так горячо любимой, просто застынет
В агонии и неподвижных муках

На затертой фотографии, рваном письме, сером сообщении ли, пропущенным ли звонком...
Некогда давно забытым запахом, знакомым цветом, принесенными с новым старым ветром, бьющего как бы вперед, но как бы шепчущего в спину.
Как и ты, людьми я только прикинусь,
Этот мир людьми давно покинут,
Я его на себя накину.

Да брось, для них мы просто две суки,
Мы всего лишь паршивые, жалкие, прогнившие внутри суки,
Паршивые, но сильные духом и честью непосрамимы, что не сказать о них.
Но суки почему-то мы...
Мы здесь из-за них, научить других, карайте нас и ненавидьте, но мы творение ваше, как видите.

И которые сутки ли подряд, а может быть месяцы, года, отдельные часы ли, целые века,
Мы всего лишь две паршивые суки,
Растерзанные в три строки,
Но мы уже не сейчас, не некогда вовсе, мы еще не всегда.