Мужчине Крайнего Севера Роберт Сервис

Мои стихи грубы, но в них я часто,
Скользил под белым парусом в морях,
И мне являлись звон страны прекрасной
И блеск дубрав на мирных берегах.

Я был рабом красот, что торжествуют
В мерцаньи звёзд, в коронах снежных гор,
И ввысь несли, пронзая синь крутую,
Там голоса о сущем разговор.

Сейчас и Здесь, и рвётся там, где тонко;
И бред и ад за золото борьбы;
Соблазн слепящий, ненависть вдогонку –               
Заплатки цвета крови в ткань судьбы.

Мужчины вдоль безвестных рек шагают,
Встречают смерть одни и без имён;
Те, кто рукой бестрепетной сдирают
Покровы с тайны заполярных зон.

О них мне петь; а если долгой ночкой,
Мои стихи читая в поздний час,
Кто скажет, ткнувши грубым пальцем в строчку:
«Вот! Всё как есть – ну в точности про нас»,
С любовью труд нелёгкий свой творя,
Я буду точно знать – не зря, не зря.

***

To The Man Of The High North

My rhymes are rough, and often in my rhyming
I've drifted, silver-sailed, on seas of dream,
Hearing afar the bells of Elfland chiming,
Seeing the groves of Arcadie agleam.

I was the thrall of Beauty that rejoices
From peak snow-diademed to regal star;
Yet to mine aerie ever pierced the voices,
The pregnant voices of the Things That Are.

The Here, the Now, the vast Forlorn around us;
The gold-delirium, the ferine strife;
The lusts that lure us on, the hates that hound us;
Our red rags in the patch-work quilt of Life.

The nameless men who nameless rivers travel,
And in strange valleys greet strange deaths alone;
The grim, intrepid ones who would unravel
The mysteries that shroud the Polar Zone.

These will I sing, and if one of you linger
Over my pages in the Long, Long Night,
And on some lone line lay a calloused finger,
Saying: "Lo! It's human-true--it hits me right";
Then will I count this loving toil well spent;
Then will I dream awhile--content, content.

Robert William Service